Некоторое время сцена пуста. Только слышен птичий концерт.
Вдруг птицы смолкают. Все — как по команде. Словно и птицы в парке поняли, что будут свидетелями полицейского расследования.
Явление первое
Инспектор Ф р и к с, М а к с и и Э л и а ш.
Оба криминалиста в темном: черные костюмы, черные перчатки, черные котелки, — они несколько смахивают на служащих похоронного бюро. Инспектор — рассудительный мужчина с трубкой. Его ассистент Макси резок и вспыльчив. Элиаш выглядит несколько старомодно: поношенный темно-синий вельветовый пиджак свободного покроя, большой галстук, повязанный бантом, на старобогемский манер.
Ф р и к с (подходит к скамейке). Еще раз, Элиаш… Где он сидел?
Элиаш молчит.
М а к с и. Инспектор вас спрашивает! Отвечайте…
Э л и а ш (кротко). Сколько раз вы еще будете спрашивать?
М а к с и. Сколько захотим!
Э л и а ш. Он сидел на скамейке. Видите, на ней даже отпечатался его зад…
М а к с и. Почему он сел именно сюда? (Подозрительно.) На свежевыкрашенную скамейку?
Э л и а ш. Прошу прощения, не знаю.
Ф р и к с. И потом стал выводить на песке цифры?
М а к с и. Чем?
Э л и а ш. Пальцем, прошу прощения.
Ф р и к с. Непосредственно перед тем, как это случилось?
Э л и а ш (горестно). Непосредственно перед тем, как случилось…
Ф р и к с. Я уже кое-что начинаю понимать, Макси…
М а к с и. Давно пора, шеф!
Ф р и к с. Где вы находились в этот момент? Точно!
Э л и а ш. Вон там. Под тем ясенем.
М а к с и. Под ясенем?
Ф р и к с. Это не ясень, Макси, это липа.
Э л и а ш. Платан, прошу прощения.
Ф р и к с. Не все ли равно. Что вы там делали?
Э л и а ш. Но ведь все это уже есть в протоколе! Я стоял под деревом и записывал на магнитофон… Надеюсь, это не запрещено?
М а к с и. Что записывали?
Э л и а ш. Воркование голубок.
М а к с и (с подозрением). А почему именно голубок?
Э л и а ш. Потому что они воркуют. Корова, к примеру, не воркует.
М а к с и. Отвечайте, как положено, Элиаш, или я…
Ф р и к с. Спокойно, Макси, спокойно. (Элиашу.) Так, значит, вы записывали голубок?
Э л и а ш. Голубки продаются лучше всего. Лучше кукушек и черных дроздов. (Охотно объясняет.) Но у меня есть и другие интересные вещи. Собаки, кошки, лягушачий концерт на болоте… Правда, на птиц самый большой спрос.
Ф р и к с. Странная профессия.
Э л и а ш. Охотник за звуками, господин инспектор. Так и занесено в протокол.
М а к с и. Охотник? (Инспектору.) А он не должен иметь охотничьей лицензии?
Э л и а ш. У меня есть разрешение фининспектора. Эти записи я продаю людям, которые любят животных, но не могут держать их из-за недостатка средств. Или нехватки жилплощади… Вот я и создаю для них иллюзию… магнитофонную ленту с голосом их любимой птички или какого-нибудь животного.
Ф р и к с. Попытаемся восстановить все по порядку. Надеюсь, в последний раз. Итак, вот тут, на скамейке, сидел Даниэль Гашпар, сорока пяти лет, женатый, референт фирмы изобретений и патентов. И на песке возле скамейки было написано множество цифр… (Задумывается.) Кое-что я уже начинаю понимать, Макси… Эти цифры… возможно, он записывал формулы какого-нибудь изобретения. (Элиашу.) Верно я-говорю?
Элиаш молчит.
Ф р и к с (резко). Что вы на меня так уставились, любезный?
Э л и а ш. У вас погасла трубка, господин инспектор.
Ф р и к с. Она всегда гаснет, когда я думаю. И делаю выводы!
М а к с и. Можете называть инспектора «господин комиссар». Когда он раскроет это дело, его ждет повышение.
Ф р и к с (скромно). Не будем забегать вперед, Макси.
М а к с и. Да ведь ясно же, шеф. Во всем парке их было только двое. Даниэль Гашпар и этот субъект. (Элиашу.) Вы же сами сознались.
Э л и а ш. Да, я был здесь. Но к этому ужасному происшествию я не имею никакого отношения!
М а к с и. Так кто же имеет к нему отношение, если не вы? Святой дух?
Ф р и к с. Предъяви вещественное доказательство, Макси.
Макси вынимает из портфеля портативный транзисторный магнитофон, ставит его на скамейку.
Э л и а ш (зажимает руками уши). Нет, нет! Пожалуйста, не надо! Я не вынесу!
М а к с и. Совесть мучает, не так ли? Вы все же послушайте, Элиаш…
Включает магнитофон. Сначала слышно лишь воркование голубей — нежное, протяжное, словно голуби вкладывают в него всю любовь мира… И вдруг — крик. Жуткий, ужасный. Безумный, звериный крик человека, с которым происходит что-то страшное. Крик, полный отчаяния. Голуби испуганно смолкают. Гробовая тишина. Макси выключает магнитофон.
Э л и а ш. Это не я! Клянусь… клянусь!
М а к с и. Знаете, что вы получите за э т у запись? (Деловитым тоном.) Скорее всего — петлю на шею.
Ф р и к с. Не будем забегать вперед, Макси. Что было дальше?
Э л и а ш. Я уже сказал. Все сказал.
Ф р и к с. Ну, так еще раз. И как следует, по порядку.
Э л и а ш (устало). Этот человек сразу рухнул на землю, словно… словно пораженный молнией. А когда я подбежал… тут, на песке, лежали словно… словно бы две его половины… Будто его разорвало надвое… от лысины до паха! (В изнеможении опускается на скамью.)
Ф р и к с. Возьмите себя в руки, Элиаш. Вот вам сигарета.
Э л и а ш. Спасибо, я не курю. Это было ужасно… (Пытается совладать с собой.) Будто… будто яблоко разрезали… На две совершенно одинаковые, равные половинки… и на ладони не осталось ничего… Только два-три семечка…
М а к с и. Какие еще семечки? Не болтайте чепухи. Тут, очевидно, была лужа крови! И внутренности… кишки… переломанные кости!
Э л и а ш. Я ничего не видел! Я… я сразу потерял сознание.
Ф р и к с. Ну вот, пожалуйста! (Раздраженно.) Единственный свидетель, единственный очевидец — и вдруг теряет сознание! Господин Элиаш изволил потерять сознание!
М а к с и. Симуляция!
Э л и а ш. Да поймите же! Я не виновен! Этого человека я никогда прежде не знал. Увидел его первый раз в жизни!
Ф р и к с. А потом? Что было потом?
Э л и а ш. Когда я очнулся… я убежал… Только у телефонной будки опомнился. Но автомат не работал. Я добежал до буфета… проглотил рюмку коньяку. А потом позвонил. К вам и в «Скорую помощь».
М а к с и. Ясно как дважды два. Убийца вызывает полицию, чтобы замести следы.
Э л и а ш. Этот человек был разорван надвое. Разрезан, словно яблоко! Распилен, точно полено! Как бы я это сделал? И чем? Ведь у меня был только магнитофон, а не циркульная пила!
М а к с и. В данный момент речь идет о мотивах убийства, а не…
Э л и а ш. Для чего мне было его убивать? Да еще в парке! Средь бела дня! (Взволнованно защищается.) Я не преступник, прошу прощения! Я зарабатываю на жизнь честным трудом… Записываю голоса голубей, кукушек… Ради всего святого, чего вы от меня хотите?!
М а к с и. Чтобы вы наконец сознались!
Э л и а ш. Но в чем… в чем? За всю свою жизнь я даже комара не убил!
М а к с и. Знаем мы этаких добрячков. Они-то и есть самые опасные! (Резко, внушительно.) Даниэль Гашпар исключительно на в а ш е й совести!
Э л и а ш. Ну уж извините… извините! Как вы смеете говорить такое… (Весь трясется от гнева.) Да, совесть мучает меня, но…
М а к с и. Ага!
Э л и а ш. …но только