– Я не знаю...
Я начинаю протестовать, но он касается пальцами моего клитора, и я задыхаюсь, полностью отвлекаясь на это быстрое прикосновение. Прикосновение другого человека ощущается совсем по-другому. Очень отличается. Интенсивнее. Влажнее. Я хватаю его за запястья и сильнее прижимаю его руку к своей плоти, прося большего.
– Наоми, скажи мне, чего ты хочешь.
– Больше, – я снова прижимаю его руку и дёргаю бёдрами. – Начни с чётного ритма, обводи клитор по кругу. Со временем ускоряйся и увеличивай силу давления. Можешь изменить узор движений, но не останавливайся, пока я не кончу.
Он снова смеётся, и я напрягаюсь. Но затем его палец совершает крошечные круги на моём клиторе, как я ему и сказала.
– Мне нравится то, что ты говоришь мне, чего хочешь. Не играешь в игры.
Я в замешательстве. Разве он сам этого не просил? Но затем к первому пальцу присоединятся второй, снова обводя широкие круги вокруг моего клитора, добавив к ним дополнительные надавливания. Кажется, он забирает из меня всю плоть через свои пальцы. Но... мне нравится это.
– Да, именно так, – говорю я, закрывая глаза и падая ему на плечо.
У меня широко разведены колени, а бёдра невольно начинают двигаться, следуя за движениями его пальцев.
– Тебе нравится? – его грубый голос звучит слишком близко к моему лицу.
Я киваю, не открывая глаз, позволяя ощущениям захватить меня.
– Когда это делаешь ты, ощущения намного лучше, – говорю я ему, а затем вскрикиваю, когда один из его пальцев прикасается ниже и глубже.
– Что ты делаешь?
– Мне показалось, ты хочешь больших прикосновений.
Он хмурится носом мне в лицо. Я надавливаю на него, потому что нуждаюсь в его ласках, но мне нужно, чтобы он касался моего клитора.
– Ты испугалась?
– Нет, но мне больше нравятся те прикосновения, – говорю я, когда его пальцы обводят круг. – Это делает мне больно.
– Оно заставляет твоё влагалище испытывать болезненную жажду, – говорит он мне. – Когда-нибудь ты позволишь мне заполнить его для тебя.
Я не отвечаю. Мне не нужно это, потому что он ещё раз касается пальцем моего входа, а затем убирает руку. Я кладу свои пальцы поверх его, и понимаю, что чувствую себя слишком хорошо, чтобы открыть глаза и отказаться от этих ощущений. Чувствую, что теперь его большой палец работает над моим клитором, а другой его палец снова проталкивается глубже в меня, и задыхаюсь от этого погружения.
Я оседлала его руку.
Он бормочет что-то по-русски, и чувствую, как его рот прижимается к моему лбу.
Затем он, будто автомобиль, переключает передачу, и быстро нажимает большим пальцем на мой клитор. Его скорость так велика, что мне кажется, что он вибрирует, а эти движения синхронизированы с пальцем глубоко внутри меня.
Я никогда не испытывала таких потрясающих двойных ощущений.
Я прикусываю губу, и мои чувства с шумными стонами вырываются наружу, а руки судорожно хватаются за его рубашку. Не знаю, что мне нужно, но это слишком много. Это потрясающе и в два раза мощнее, чем всё, что я когда-либо испытывала, когда удовлетворяла себя саму.
– Стоп, стоп, – выдыхаю я, но сдавливаю его руки между бёдрами. – Василий, стой. Василий!
– Продолжай так называть меня по имени, Наоми.
– Василий, пожалуйста, – я тяну его за рубашку, практически прижимаюсь к нему, извиваясь под его рукой. – Мне нужно что-то большее, не так быстро, но больше. Ещё больше!
Но он продолжает надавливать на мой клитор и гладить пальцем внутри меня. Его не остановить, он движется всё быстрее.
И внезапно моё тело больше не справляется с этим. Я лопаюсь. Из горла вырывается тяжёлый захлёбывающийся стон, и моё тело сжимается. Я кончаю, кончаю, кончаю, бесконечно кончаю!
Чувствую, как меня разрывает радость, пальцы на ногах скручивает, а воздух выходит из лёгких. Я хватаю воздух ртом, как умирающая рыба, и хватаюсь за его рубашку.
Гипотезы? Разрушены.
Глава 13
Василий
Мы недвижимы. Я держу большой палец на её клиторе, три других пальца в её влагалище, а мои губы у неё на лбу. Это всё, что нас связывает, но я чувствую её везде. Её возбуждение просачивается в мои поры, пульсируя в моей крови и задевая каждое нервное окончание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она знает об этом? Понял ли её блестящий интеллектуальный, основанный на фактах ум, что она проникла в моё существо? Она не сирена, а богиня, которая может повелевать мной одним лишь властным взглядом. Я хочу спуститься вниз по кровати и целовать её ноги, ожидая команды. Она ведьма, а я её волк.
«Повелевай мной», – думаю я. – «Скажи, что мне делать».
Я ещё никогда не испытывал такого пьянеющего чувства, когда Наоми просила меня о большем. Она плохо знает своё тело и собственные оргазмы, чтобы понять, что боль – просто прелюдия к большому удовольствию.
Какого бы это было, заняться сексом с женщиной, не испытывая стыда? Почти слышал, как она говорила: «Лизни меня своим языком. Коснись меня своими пальцами. Нажми сильнее. Укуси меня. Трахни меня. Люби меня».
Люби меня? Не знаю, откуда взялась эта мысль, но это опасно. Любовь – нежная эмоция. А Василий Петрович не знает нежности. Он знает награды и наказания. Нежности нет места в моей жизни.
Я вытаскиваю пальцы и стискиваю зубы от её мягкого стона и её роскошной, нежной, гладкой возбуждённости, что издаёт звук. Сексуальный звук. Звук, от которого мой член жаждет её. С огромным усилием против её магнетической силы я откидываюсь назад.
Но я не могу перестать смотреть на её потрясающее тело и её розовые опухшие от прилива крови и недавнего возбуждения складочки. Они покрыты выделением её оргазма. У меня рот сводит от желания их попробовать. Я облизываю губы, представляя её смазку на своём языке. Этот образ будет преследовать меня. Когда я закрываю глаза, то вижу её лицо во время оргазма, слышу её горячие стоны, чувствую сжатие её влагалища вокруг моих пальцев.
– Значит, было хорошо? – хрипло выговариваю я.
– Да. Это было хорошо. Хотя «хорошо» неподходящий термин.
Чувствую, как изменяется выражение моего лица, пока она говорит.
– Нехорошо? Я почувствовал, как твоё тело взорвалось в моих руках. Ты откидывалась назад и содрогалась от экстаза.
– Содрогалась от экстаза – это подходит. Я согласна с твоим описанием. Взрыв был бы подходящим термином. Хотя мне показалось, что я разбилась на сотни маленьких кусочков, но это описание было бы неточным, ведь я всё ещё в одном месте. Но в конце, когда я сказала тебе остановиться, а ты отказался и продолжил давить большим пальцем... это ведь был твой большой палец?
Она почти не ждёт моего ответа.
– Когда ты давил своим пальцем, мне казалось, я теряю контроль. Поэтому я бы приняла термин «взорвалась в твоих руках», как приемлемое описание, – она выжидающе моргает. – Мы можем сделать это снова или твоим пальцам нужно восстановиться?
Я заставляю руки сжаться в кулаки, чтобы не упасть между её ног, и не молить о возможности прикоснуться к ней. Мне нужно дистанцироваться от неё, чтобы солгать.
– Да, моим пальцам нужно восстановиться.
– Я так и думала.
Она поджимает ноги и закручивается в маленький шарик.
– Они двигались очень быстро. Полагаю, они болят. Хотя никогда не думала, что пальцы могут болеть. Но ведь они сделаны из мышц, костей и сухожилий, а следовательно, будут страдать от тех же симптомов, что и другие части тела.
Её слова становятся сонными, пока она продолжает рассуждать об усталости разных частей тела. Быстро помыв руки, я накидываю на неё одеяло и сажусь в кресло у двери капитана, неохотно пристёгивая ремень. Будто тонкая полоска ткани и металлическая застёжка удержат меня подальше от Наоми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Повернувшись к ней спиной, я закрываю лицо ладонью. Где мои цели? План состоял в том, чтобы найти Императора, заполучить «Мадонну», вернуться домой и получить полную власть над бандой «Петровичей», вернув мою сестру домой. Удовлетворить просьбу Достонеева о «Мадонне» я собирался после того, как предоставлю её совету. Но все планы срывает нахождение Наоми.