Напрягаю слух, чтобы расслышать звуки позади себя. И только, когда её дыхание успокаивается и замедляется в подтверждение сна, я позволяю себе расслабиться. Опускаю спинку кресла, глубоко опустившись в кремовую кожу. Мысленно я подмечаю, что креслу нужен ремонт.
Один за другим я пересматриваю список дел, которые нужно решить после посадки. Сначала позвонить в штаб-квартиру Братвы. Мне нужно узнать, когда и с кем последний раз говорил Алексей. Кому из членов ещё можно доверять? В глубине души я оплакивал потерю Алексея. Он был хорошим солдатом, способным понять приказ и выполнить его без лишнего контроля с моей стороны.
Возможно, стоит обратиться за помощью к Томасу. Я не доверяю ему, но мог бы заставить его думать, что считаю его ценным. Этого может быть достаточно, чтобы пробудить в нём нужную верность и сдержать Братву, пока я нахожусь на этом маленьком задании.
Сестре тоже нужно позвонить. Охранники Достонеева охраняют её, за последние годы я позволял себе минимум контактов с ней. Парни не знают, кого они охраняют. Они только знают, что им хорошо платят за защиту маленькой девочки. Женщины, поправляю я себя. Катя не любит, когда её называют девочкой, но я всё помню. Она была призраком девушки, когда я её отослал, то есть, когда притворился, что убил её, чтобы Елена Петрович не могла её схватить и использовать против меня.
Когда Кате было двенадцать лет, я не позволил подарить её мужчине. Для меня стала очевидной моя слабость, либо Катю убьют в качестве наказания за моё неподчинение, либо грязно используют. Я вызвался убить её сам, и в семнадцать лет заработал себе соответствующую репутацию. Другая женщина заподозрила бы мою уловку, но Елене льстила моя готовность убивать. Секс был предпочтительнее смерти. В конце концов, я сам выбрал этот путь. Секс над смертью. Но не для Кати. Я решил подчиниться Елене ради Кати, чтобы моей сестре не пришлось испытывать то же самое, что и мне, но в других руках.
Я сжёг её и триумфально доставил прах Елене. Я всё записал, чтобы Елена поверила в реальность происходящего. Одним поступком я укрепился, как лоялист, готовый на всё для Елены и Братвы. Для других мой поступок был отвратительным, но породил настоящий страх. Я стал Василием Петровичем – аморальным человеком, готовым убить даже родную сестру.
Но ничего из этого не было на самом деле. Я пошёл к Достонееву и обещал что угодно. Он пригласил волшебника, с которым при использовании дыма и зеркал, мы подделали смерть Кати. Сейчас она прячется, ожидая, когда я её освобожу. «Мадонну» нужно купить. Долги нужно отдавать.
Чтобы вернуть мою сестру.
Мне нужен список дел и обязанностей. В этом смысле я такой же странный, как Наоми. Наконец, я успокоенно вздыхаю и засыпаю. Полёт был долгим, я часто просыпаюсь, но снова заставляю себя спать. Моё тело нуждается в отдыхе, ведь в Риме меня ждёт охота. Пилот выходит, чтобы предупредить, что мы приземлимся через тридцать минут. Я поднимаюсь и киваю ему. С явным удовлетворением замечаю, что Наоми всё ещё спит. Я её измотал.
Пилот уходит, чтобы приступить к посадке, а я переодеваюсь в серый костюм из маленького шкафа. Там же находится форменное платье стюардессы и дорожная сумка. Эта одежда подойдёт Наоми намного больше, чем яркие туристические шмотки. Я открываю сумку, нахожу чистое нижнее бельё, брюки и белую блузку. Это подойдёт Наоми. Не хочу проносить украденный багаж через таможню. Пилот позаботится о нём в свой следующий полёт.
Ему, как и остальному персоналу, хорошо платят, чтобы чётко выполнять задачи, не задавая лишних вопросов. На полу также ожидают короткие полуботинки и кожаные лоферы четырнадцатого размера. Наблюдаю за телом Наоми, одиноко лежащим на кровати и наполовину прикрытым одеялом. Под ним она обнажена. Не могу остановить воспоминания о том, как сладко она бьётся в конвульсиях от моих пальцев, как хватает меня за плечи и называет по имени.
Я посильнее затягиваю узел галстука, чтобы вернуть своё внимание к более важным вопросам. Мой член не важен. Чувство её мягкого влагалища вокруг моей плоти неважно. Единственное, что важно, это «Мадонна».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я решительно прерываю эти внутренние ведения и надеваю пиджак. Он, в отличие от рубашки и брюк, сидит свободно, что позволяет мне спрятать под ним пистолет.
Я летаю частными самолётами не потому, что слишком хорош для общественных авиалиний, а потому, что никуда не могу пойти без оружия в кобуре под мышкой и ножа на ноге. В портфеле в шкафу я нахожу ещё один пистолет, шесть магазинов и пачку наличных. Засовываю деньги в карман, так как мне придётся дать несколько взяток, когда мы прилетим.
Просматриваю брони, которые сделал из самолёта. Мы могли бы остановиться в туристическом месте на Виа деи Кондотти или вдоль Посольства Роу на Виа Витторио Венето. Но Хасслер находится на вершине холма, с которого видно большую часть Рима. Это самое безопасное место. Замечаю, что один из номеров выходит на Испанскую Лестницу. Идеально. Я смогу видеть, как приближаются враги.
– Наоми, – зову я, стоя в двух шагах от кровати.
Я не могу приблизиться ближе к её сетям. Уважаю её силу и знаю свои пределы.
Она поворачивается, и её сладкие груди колышутся в движении прежде, чем остановиться. Она воплощение искушения. Я отступаю. Она моргает, пока её взгляд не задерживается на мне. Меня, как всегда, поражает их яркий ясный цвет. Но также быстро её взгляд, встретившись с моим, скользит по моей щеке, а затем сосредотачивается на моём ухе.
– Пришло время просыпаться. Вставай, одевайся и составь мне список необходимого оборудования. Я хочу купить всё, чтобы достичь нашей цели и завершить дела.
Она поднимается и садится, а одеяло спускается ниже, открывая её бледный живот и идеальный пупок. Затем она откидывает простыни, оголяя идеальные ноги. Ах, боже, я этого не выдержу. Ухожу к своему креслу и пристёгиваюсь в смехотворной попытке сдержать себя. Я пойду на всё, чтобы контролировать себя. Цепляюсь за подлокотник, пытаясь найти силы, чтобы противостоять ей.
Я хрипло говорю ей.
– В шкафу есть одежда, надевай. Помни, что ты Карен Браун. Мы пара, впервые проводим вместе отпуск. Мы познакомились, когда ты училась в Санкт-Петербурге.
– А почему не в Москве? – спрашивает она, обнажённой прогуливаясь по самолёту.
Знает ли она, как это на меня влияет и делает ли это нарочно? Если так, я боготворю её ум, даже проклиная собственную слабость. Но учитывая её общее недоумение по многим вопросам, она, вероятно, не понимает, что её обнажённое тело настолько красиво, чтобы заставить человека пойти на преступление. Делаю глубокий вдох, стараясь успокоить своё возбуждающееся тело.
– В Санкт-Петербурге программы обучения для студентов из-за границы распространены шире. Многие считают его более культурным.
– А это не так? – она вытаскивает сумку с туалетными принадлежностями и продолжает одеваться.
Я закрываю глаза, чтобы не напасть на неё.
– Москва – сердце России. Санкт-Петербург – платье, которое мы надели, чтобы произвести впечатление на всех европейцев.
– А где твой дом?
– Банда «Петровича» контролирует Западный административный округ, один из двенадцати районов Москвы. Это на юго-западе от центра города.
– Ты всем им управляешь?
– Нет. В окрестности проживает более миллиона человек. Большинство из них законопослушные граждане. Их мы не контролируем. Мы их защищаем, – говорю я, потому что Братва сильна в обеспечении порядка. – Есть несколько членов городского совета, которые консультируются с нами, над ними стоит префект, а над ним мэр Москвы. Бюрократические связи хорошо развиты, ничего не случится без десятка согласований. А согласования можно пересматривать. Комитеты, которые контролируют и подрядчиков и кормят префектов, тоже должны получать своё. Поэтому люди приходят за помощью к нам. А мы можем её быстро предоставить. И вершить правосудие. Братва заботится и защищает тех, кто входит в окружение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– А если не входишь в окружение?