перетаскал все твои вещи, пока ты тут… кстати, а чем ты тут вообще занимаешься? — Мэттью внимательно изучает взглядом разбросанные фото и резко замирает.
Что — то привлекает его внимание, и Тина прослеживает этот взгляд, заметно настораживаясь.
— Это ведь Ноа Васкес, я права? — интересуется она. Вопрос выводит Мэттью из своеобразного ступора, тот поворачивается к ней лицом, а в глазах — самая настоящая растерянность. — Судя по словам Финна, я должна его помнить. Расскажи, что меня с ним связывало? Или связывает до сих пор?
Мэттью, пытаясь что — то сказать, открывает рот, но смыкает челюсть, так не проронив и слова. Если бы Тина умела читать мысли, то была бы удивлена тому паническому вороху слов, что крутятся у Мэттью в голове. Если бы только Тина позаботилась о распечатанных фото также, как её отец — о сохраненных в ноутбуке, то всё уже совершённое не держалось бы на волоске от гибели. От неминуемого провала, потому что сначала зачистка, а потом — амнезия. Никак не наоборот. Всё может запросто полететь к чертям только из — за одного фото, где они оба счастливы.
— Это наш тренер по лакроссу из старшей школы, — не думая, выпаливает Мэттью и поджимает губы. — Ты не должна его вспоминать… то есть, я не это хотел сказать. Короче, он был таким мудаком, Тина, твоя память сделала тебе одолжение.
— Что тренер по лакроссу делает со мной возле Большого Каньона? — Тина прищуривается и скрещивает руки на груди. — Вдобавок, через пять лет после окончания школы?
— У нас недавно был общий сбор старой команды, ты и этого не помнишь? — робко интересуется Мэттью. — Мы ездили туда на четыре дня, Ноа тоже присоединился, вот вы и сфотографировались. Просто на память. Ты его очень долго уговаривала, он тебя даже пару раз нахрен послал.
— Я не помню, — Тина опускает взгляд к полу, растерянно поглядывая на бордовый ковер с длинным ворсом. — Тогда почему при нашей встрече он смотрел на меня так, будто я обидела его или причинила боль? Мэттью, у меня странное ощущение, что ты мне врешь и не хочешь возвращать воспоминания.
Мэттью еле заметно вздрагивает. Как и любой другой оборотень, Мэттью умеет манипулировать памятью: забирать её или отдавать обратно, играть с ней, присваивать и путать. Но, насколько известно Тине, тот никогда и ни под каким предлогом не поступил бы с ней подобным образом. Даже после личной просьбы. В этом плане Мэттью полностью согласен со своей матерью — данная процедура очень опасна и не имеет стопроцентного результата. Воспоминания способны тревожить во снах, приходить с головной болью и вновь исчезать, а в случае с Тиной, с её врожденным синдромом СДВГ и приобретенным сотрясением мозга, такое вмешательство просто обязано иметь непредвиденные последствия.
— Ты ненавидела его, он ненавидел тебя. Это все, что вас связывало, честное слово, — заметно волнуясь, говорит Мэттью. — Ты же меня знаешь, я очень хреново лгу. Особенно тебе.
— Ладно тебе, не закипай. Я просто немного размечталась о красавчике — бойфренде, который сейчас глубоко страдает из — за того, что его неожиданно забыли, — Тина усмехается, растирает ладонями лицо и тяжело вздыхает. — Если всё так, как ты говоришь, то с моей души буквально лайнер упал. Может, отметим это чаем?
— Чаем? Это типа шутка такая? — Мэттью оглядывается назад, снова обращая внимание на злополучное фото.
— У меня вечером встреча, так что напиться я еще успею, — Тина, улыбнувшись, кивает на неразобранные коробки. — А ты не затягивай, мне нужна помощь, пока я буду колдовать с бутербродами. Тебе как обычно? Сырое мясо на корочке хлеба?
— Фу, какая мерзость, — кривится в тошнотворной гримасе Мэттью и качает головой. — Я люблю средне прожаренное, вообще — то.
— Ага, — усмехается Тина и уходит на кухню.
— И помидорку положи! — доносится вслед.
Однокомнатное убежище на первом этаже многоквартирного дома, что располагается в тихом районе недалеко от центра, оказалось весьма уютным. Зря отец был против переезда, ссылаясь на возможные осложнения и надобность в постоянном присмотре. Тина уже большая девочка — позаботится о себе сама. И таблетки выпьет, и на еженедельный прием к мистеру Данбару сходит, и бутерброды сделает, чтобы не остаться голодной. А еще Тина уличит своего лучшего друга во лжи, которой была пропитана наибольшая часть его истории. По крайней мере, та, где они с Ноа ненавидят друг друга. Блеф. Взгляд, что поймала на себе Тина в их незапланированную встречу, не говорил о ненависти или неприязни — он говорил о боли, о страданиях, кричал обидой. Тина не придавала этому значение, пока раскладка колоды не изменилась в другую сторону. Неизвестную ранее.
Кто же ты на самом деле, Ноа Васкес?
***
— Твою мать! — Тина спотыкается о выступающую тротуарную плитку и практически заваливается плашмя, упираясь ладонями в асфальт. — Да что же за день такой паршивый?!
Она отряхивает руки, испачканные в пыли, делает невозмутимое лицо перед шагающими навстречу прохожими и едва заметно морщится от слабой боли в районе груди. Ребра еще постанывают, не позволяя забыть окончательно тот злополучный вечер, который хотелось бы выкинуть из головы. Разум единолично решил, что именно забыть… или кого. Тина не была уведомлена в выборе заранее, её поставили перед фактом.
Сегодняшний день, и правда, оказался крайне раздражающим. Сначала Мэттью с этой непонятной ложью (как будто не знает, что от волнения его челюсть становится еще кривее), потом звонок отца с просьбой пройти очередное обследование для каких — то медицинских заключений, и завершающий этап — пропажа старой коллекции книг английской литературы двадцатого века. Все двадцать четыре тома, подаренные отцом на совершеннолетие. Они принадлежали матери и должны были храниться на закрытой полке книжного шкафа, но когда Тина в спешке собирала вещи, боясь новых противоречий с отцом, то даже не заметила их отсутствия на нужном месте. Куда могла запропаститься такая внушительная стопка книг? Джон не знает, Тина не помнит — вот и вся история с печальным концом.
Остановившись возле кирпичного здания с вывеской «Монако» над козырьком, Тина поправляет белую футболку и делает глубокий вдох. Последнее свидание, которое она помнит, было больше года назад с парнем по имени Тод — старым школьным знакомым. Ничем хорошим тогда свидание не закончилось, а эта встреча может все изменить, только до сих пор не верится, что ее инициатором оказался Финн Уиттмор. Ну что же, испытать удачу можно всегда. В конце концов, парень довольно красив и отлично сложён, а характер вполне может оказаться напускной маской, как в большинстве случаев нашего