— Говорят, раскопал и нашел огромную машину неизвестного назначения.
Человек судорожно сжал бумажник.
На его расспросы половой бестолково рассказал историю скандала между археологами и, краснея и не решаясь, поведал, что кум его слесарь, под страшной клятвой сообщил ему, что он видел эту машину. Что вся она из какого-то странного металла и вставлено в нее маленькое зеркальце. По мнению кума, это паяльник чудовищной конструкции.
Жилец вдруг как-то просветлел. Картина становилась ясной.
Дав половому рубль, он позабыл о чае, вышел на улицу и зашагал по направлению к парикмахеру.
В голове его созрел план. Он решил купить модель. Вряд ли этот дурак устоит против тысячи рублей.
Но подойдя к двери, он увидел, что она закрыта и на ней висит записка:
«Заперто. По случаю экстренной подготовки к научной лекции. С почтением Я. С. Перманент (б. Фечкин)».
Слово «научной» было подчеркнуто жирной линией.
— О дьявол, — выругался человек. И подошел к воротам. Но они были закрыты. Тогда он стал настойчиво стучать. Внутри было тихо, словно все вымерло. Наконец послышались шаги.
— Кто там?
— Мне бы товарища Перманент по важному делу.
— Ягуар Сидорович занят и никого не принимает. Зайдите завтра.
— Да позовите вы его самого, — закричал незнакомец.
Калитка полуоткрылась, и перед пришедшим выросла фигура Петьки. Он осмотрел незнакомца и снова захлопнул калитку.
Через минуту послышались шаги и голос Ягуара спросил:
— Что вам угодно?
— Да откройте вы, — дернул калитку посетитель.
— Не могу-с, опасаюсь покушения. Говорите так.
— Тьфу, черт, — выругался посетитель. — Послушайте, — начал он. Я хотел бы купить у вас вашу находку. Сколько вы за нее хотите. Тысячу?
— Что!.. — раздался в ответ разгневанный голос Ягуара. — Убирайтесь отсюда, чубукеевский агент, знайте, что я не торгую своей научной репутацией. Вон, вон!
— Пять тысяч, — крикнул человек.
— Хоть сто пять, уйдите, иначе я спущу на вас собаку.
За калиткой звякнула цепь и послышалось сердитое рычанье. Человек крепко выругался, плюнул и пошел обратно.
«Что же делать», — думал он, останавливаясь около мальчишки, торговавшего газетами.
В мальчишке не трудно было узнать Ваську. Он приоделся и выглядел прилично.
У незнакомца быстро созрел план.
— Сегодня к семи приходи в кино. Узнай, где проводка. Услышишь тревожный свисток, режь провод, — проговорил он, покупая газету, — а потом на вокзал, едем в десять часов почтовым.
Взяв билет на городской станции, человек пошел домой и лег спать. Надо было основательно отдохнуть. Предстоял тяжелый вечер.
Стрелка часов двигалась к шести.
— Ягуар, тебе пора собираться. А я за Федором Кузьмичем сбегаю, — крикнула Нина Петровна. Ягуар Сидорович отложил перо, пробежал последний раз записки, погладил любовно модель, стоявшую на табурете, и пошел в спальню переодеваться.
Сидя на постели и напяливая полосатые брюки, он по рассеянности сунул в одну штанину обе ноги. Крак, — и штанина лопнула по шву четверти на две.
— Нина, — крикнул Ягуар. Но Нина Петровна уже ушла.
Отыскав иглу и нитки, Ягуар принялся за починку. Часы показывали четверть седьмого. А модель и бумаги еще не были уложены.
— Павел Януарьевич, — крикнул Ягуар Павла Трепещущего, но на крик в дверях показалась вихрастая голова Пети.
— Он спит, — проговорил Петя, — а вам что-нибудь нужно, Ягуар Сидорович?
— Выручите меня, Петя. Пойдите в кабинет и уложите, пожалуйста, аппарат, только поосторожней; у меня брюки лопнули. И бумаги подберите.
— Есть, — крикнул Петя и бросился в парикмахерский зал.
Заглянув туда, Петя разинул рот.
На табурете, тускло поблескивая медью и никелем деталей, стоял странной конструкции аппарат. Сложная система зеркал замыкалась небольшим увеличительным стеклом. Петя вспомнил рассказы Жени.
«Неужели», — мелькнуло в его голове. Он подбежал к аппарату. Заглянул в небольшое зеркальце, в стекле отражалась знакомая комната, уставленная зеркалами, стеклянная дверь с колокольчиком и тяжелой двадцатипятифунтовой гирей. Петя повернул стекло и тотчас же в зеркале отчетливо отразилась керосинка. На ней Ягуар Сидорович раскалял щипцы. Петя смотрел как зачарованный. Вот он тронул какой-то рычаг. Раздался еле слышный треск, зеркальце помутнело и изображение керосинки исчезло.
Взглянув на столик, Петя даже побледнел от неожиданности. Керосинка стояла накренившись набок, резервуар ее был расколот, словно кто-то аккуратно разрезал ее.
Мысли бежали быстро, быстро и сердце глухо екало.
— Торопитесь, — раздался голос Ягуара Сидоровича, — сейчас выходить надо.
Петя испуганно оглянулся, лихорадочно захлопнул чемодан, затянул его ремнями потуже, сложил бумаги в портфель и подтащил чемодан к двери.
— Готово, — проговорил он слегка дрожащим от волнения голосом.
— Спасибо вам, Петя, — ответил Ягуар. — Я ухожу и очень прошу вас подомовничать. А то Павел Януарьевич спит, а Нина Петровна идет со мной.
Ягуар Сидорович взял чемодан и портфель и вышел на двор.
«Что же теперь делать?— думал Петя. — Как быть? Упустить модель? Нет, это было бы невозможно. Надо что-то предпринять». Петя быстро собрался.
— Куда это вы? — спросил его проснувшийся Павел Трепещущий.
— Да в кино хочу сходить, лекцию послушать.
— Ну идите, — и поэт, повернувшись к Пете спиной, снова захрапел.
За воротами на скамейке Ягуара Сидоровича ожидали Федор Кузьмич, Нина Петровна, слесарь и милиционер, носивший странную фамилию Гусь.
Опасаясь нападения со стороны известного археолога Чубукеева, Ягуар Сидорович попросил приятелей сопровождать его. Федор Кузьмич и слесарь согласились охотно. Милиционер Гусь немного поломался, но Ягуар Сидорович пообещал брить его бесплатно в течение трех лет и он сидел довольный, похрустывая в кармане письменным обязательством, выданным Перманентом (Фечкиным).
— Идемте, — торжественно произнес Ягуар Сидорович.
Нина Петровна взяла портфель и пошла впереди. По бокам шли Федор Кузьмич и слесарь. Позади, держась за кобуру, следовал Гусь.
Посередине же, судорожно сжимая ручку чемоданчика и испуганно озираясь по сторонам, не шел, а двигался Ягуарий Сидорович.
На одной из пустынных улиц кортеж встретился с известным краеведом Чубукеевым. Он стоял вооруженный толстой дубинкой. Увидев охрану, Чубукеев побледнел и, скрежеща зубами, швырнул дубинку в палисадник.
Ягуар Сидорович торжествующе усмехнулся и показал Чубукееву язык. Процессия проследовала дальше.
Около здания кино творилось нечто невероятное. Публика валила валом и администратор, сидя в кинобудке, чуть не плакал от страха. Ему казалось, что общественность разнесет вдребезги утлое здание «Угара».
Ягуар Сидорович прошел задним ходом и тотчас же был проведен в особую комнату, около которой, все еще держась за кобуру, встал Гусь.
Наконец звонок председателя возвестил о начале заседания.
На возвышении, где стоял большой стол, покрытый красным сукном, сидели действительные члены общества и члены-соревнователи. Справа стоял небольшой столик для докладчика, а за ним, обхватив обеими руками чемодан, восседал Ягуарий Сидорович. Позади него с выражением непреклонной решимости стоял Гусь. Слева был второй стол, за ним расположились оппоненты Ягуария Сидоровича во главе с известным археологом Чубукеевым.
Они громко усмехались, пожимали плечами, делали безразличные физиономии, но чувствовалось, что их гнетет тревога.
Когда водворилась тишина, председатель — древний старичок — поднялся и, поправив очки, дрожащим от волнения голосом сказал:
— Трудящиеся, двести девяносто шестое собрание Гороховского общества археологии и ископаемых древностей считаю открытым.
Сегодня наш уважаемый сочлен Ягуарий Сидорович Перманент, бывший Фечкин, доложит нам результаты своих ценнейших изысканий в связи со сделанной им находкой на Угорских огородах. Предоставим ему слово.
— Просим, просим, — закричали с галерки.
Ягуар Сидорович привстал и прочувствованно приложил одну руку к сердцу, другая же по-прежнему судорожно сжимала ручку чемодана. Шум утих. И Перманент начал.
— Уважаемые сочлены, согражданки и сограждане!
Сделав небольшую паузу и отпив глоток воды, Ягуар Сидорович галантно поправил галстук и продолжал.
Он говорил о наших предках, о первобытных временах, полемизировал с теми якобы учеными, которые думают представить первобытное общество как общество, стоящее на низкой ступени развития.
— Эти невежественные теории, — гремел он, — поддерживаются некоторыми лжеучеными, имеющими дерзость состоять членами нашего прославленного общества. — При этом он сделал жест в сторону Чубукеева.