— и обе бутылки опустели. Очевидно, девушки рассказали ему все, что знали. По крайней мере, у него теперь есть имя. В доме стало шумно: послышался звук открываемых дверей, тяжелые шаги, гул мужских голосов и приветственный женский щебет; день клонился к вечеру, и в заведение начали подтягиваться клиенты.
Йен встал, невозмутимо привел себя в порядок и с любезным поклоном поблагодарил девушек за помощь.
Он уже спустился по лестнице, как вдруг услышал оклик и поднял голову: Трикс стояла на площадке верхнего этажа, перегнувшись через перила.
— Да? — отозвался Йен.
Девушка глянула вокруг, удостоверилась, что поблизости никого нет, а затем стремительно сбежала по ступенькам и ухватила его за рукав.
— Я знаю еще кое-что, — сказала она. — Когда матушка Эббот собралась продать девственность Арабеллы, выяснилось, что та ее уже потеряла. Пришлось использовать пузырь с куриной кровью.
* * *
Сильвия вручила девочкам полный поднос еды и отправила их ужинать в спальню, а затем села за стол. Дженни с Рэйчел приготовили на ужин фасоль с беконом и подали к ним нарезанный толстыми ломтями хлеб — его можно было использовать вместо тарелок, которых оказалось всего две (по количеству снимаемых комнат), да и те деревянные и покореженные.
Йен едва не лишился чувств от запаха еды — он уже и не помнил, когда ел в последний раз. Кажется, вчера; у него было слишком много дел, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Отломив краешек хлеба, сдобренный приличной порцией тушенной с беконом и луком фасоли, он запихал его в рот и невольно застонал от удовольствия, обратив на себя взгляды всех трех женщин.
— Сынок, ты рычишь, как оголодавший волк, — заметила его мать, вскинув брови.
Рэйчел рассмеялась, а Сильвия осторожно улыбнулась. Ела она тоже осторожно — из-за разбитой губы — и жевала как-то неуверенно. Йен заподозрил, что пара зубов у нее шатается после удара. Если бы он и испытывал угрызения совести по поводу убийства судьи Фредерикса, они испарились бы в тот же момент.
С не меньшим негодованием он отнесся к так называемым Друзьям из Годового собрания. Благодаря рассказам жены Йен давно понял, как устроены квакерские встречи. Любой может приходить и участвовать в совместной молитве, но по-настоящему стать частью сообщества дано не каждому: новичков принимают только после долгих обсуждений и совещаний.
Как и шотландские кланы, квакерские общины основывались на схожем принципе взаимных обязательств. Йен понимал, что Друзья Филадельфии просто не могли встретить Сильвию с распростертыми объятиями. Но не мог не презирать их за это.
— Считается, что Друзья должны проявлять сострадание, миролюбие и честность, — сказала Рэйчел, нахмурившись. — Только это не дает им право осуждать других, хотя никто не говорит, что они не могут иметь собственное мнение и свободно его высказывать.
— А сплетничать им не запрещено? — спросил Йен.
Рэйчел вздохнула.
— Нет. То есть мы не одобряем намеренное злословие и распускание слухов с целью опорочить человека — однако собрания проходят таким образом, что все в итоге знают про всех.
— Ясно. — Последним куском хлеба Йен подчистил со стенок горшка остатки фасолевого рагу. — Так или иначе, у них нет права совать нос в дела Друга Сильвии. Вы уже решили, что будете делать или куда хотите поехать? — обратился он к гостье. — Конечно, я в любом случае вам помогу.
— Я хочу поехать с вами, — выпалила Сильвия. Ее тонкая шея вдруг покраснела, а лицо пошло пятнами. — Понимаю, что не имею права об этом просить, — и все же прошу.
Рэйчел и Дженни посмотрели на Йена. В конце концов, он был мужчиной, к тому же все они оказались в подобной ситуации по его вине. Вполне справедливо, что именно ему теперь предстоит решить, какое количество женщин он посчитает допустимым.
— Я не хочу оставаться в Филадельфии, — продолжила Сильвия. Она сумела взять себя в руки, и ее голос зазвучал более уверенно. — Членам Годового собрания известно мое имя и репутация, — добавила она с оттенком горечи. — Меня здесь никогда не примут. На какое бы собрание я ни пришла, рано или поздно они поймут, что допустили ошибку, разрешив мне присутствовать. Конечно, я могу устроиться в бордель и стать настоящей шлюхой, но не хочу такой жизни для своих дочерей.
— Да уж… Полагаю, вы правы, — неохотно признал Йен. — Однако мы направляемся в штат Нью-Йорк, в маленький городок под названием Канаджохари, где живут могавки.
— Думаю, я смогу найти для нас с девочками подходящее место еще до того, как мы туда приедем. Если же не получится… Как могавки относятся к шлюхам? — спросила она, сдвинув брови.
— Вообще-то у них нет такого слова, — сказал Йен. — А раз у них его нет, выходит, они не придают этому значения.
Огги, который на протяжении всего разговора увлеченно общался со своими пальчиками на ногах, внезапно повернул голову, отчетливо произнес «па» и продолжил прежнее занятие.
Йен улыбнулся, обреченно вздохнул и обратился к сыну:
— Три женщины и три девочки. Не сомневаюсь, a bhalaich, что всегда могу рассчитывать на твою помощь. Но тут ничего не поделаешь. Нам нужен третий мужчина.
81
В опасной близости
Был один из тех прекрасных осенних деньков, когда солнце в зените светит ярко и ласково, но на рассвете и в сумерках становится прохладно, а по ночам — так стыло, что хочется развести хороший огонь, юркнуть в кровать под хорошее толстое одеяло и прижаться к хорошему мужчине, у которого хватит тепла на двоих.
Подходящий хороший мужчина удовлетворенно потянулся и со вздохом откинулся на кровати, наслаждаясь редкими минутами отдыха. Я погладила лежавшую на моем бедре руку и подкатилась поближе, согнав развалившегося в ногах Адсо; с возмущенным «мяу!» кот спрыгнул на пол, недовольный поведением хозяев, которые все никак не могут застыть в неподвижности.
— Саксоночка, чем ты сегодня занималась весь день? — спросил Джейми, поглаживая мое бедро. Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век, разомлев от приятного тепла.
— Ох, дай бог памяти… — Казалось, с рассвета прошла целая вечность. Потянувшись, я расслабилась от его нежных прикосновений. — В основном домашними делами. Но утром приходил некий Герман Мортенсон с мельницы Вулэмов — я вскрыла и удалила пилонидальную кисту у него на копчике. Ох и воняло от нее! Примерно как от дохлого кабана, которого Блубелл однажды притащила в дом. Зато потом… — добавила я в попытке сгладить впечатление. Наверное, не стоило начинать наше рандеву в этот приятный осенний вечер на такой ноте. — Я провела полдня в саду: