цветы.
— Нет.
— Твои. В этом все дело. Приходилось слышать о твоем существовании… Компании у нас действительно не получится.
— Не получится.
— Зачем ты сюда пришел?
— Показалось, что я очень здесь нужен. Со мной бывает.
— Показалось и — пошел?
— В свое время я дал ей слово, что в случае чего обязательно приду на помощь. Сама она не позовет. А помощь ей сейчас очень и очень нужна. Вон куда ее занесло. Наверняка к этому и вы свою начальственную лапку приложили. Не впрямую, так, косвенно. Так что, если что, не обижайтесь.
Он вышел. Внимательно посмотрев на него, к дверям неуверенно шагнула Наташа. Пустовойт задержал ее за руку.
— Я бы на вашем месте, Наталья Степановна, в последнюю очередь.
— А лучше вообще… — посоветовал и Веселов. — На данном этапе его интересую совершенно другие проблемы.
Тогда к двери в комнату Наташи направился выбравшийся из-за стола Кодкин.
— Как говорит теща: «Лучше я уйду, пока вы не ушли». Ни фига еще толком не понял, что у вас тут происходит, но раз все, значит, все. Можно? — вежливо спросил он у посторонившейся Наташи.
Зарубин даже не обернулся на звук открывшейся двери. Он внимательно смотрел на себя в зеркало и, кажется, уже готов был принять окончательное решение. Кодкин остановился за его спиной и тоже стал смотреть в зеркало.
— Теща мне что говорит? — прервал он затянувшееся молчание. — Ты, говорит, посуду бей, а зеркало не трогай. Оно тебя в этот момент в самом натуральном виде отображает — какой ты есть дурак. Не ты дурак, я дурак. То есть не дурак, конечно, а в тот момент. И вообще я еще не врубился, что у вас к чему.
— Не стоит врубаться, — вполне серьезно посоветовал Зарубин.
— Считаешь, если шоферюга, в ваших материях не шуруплю? Я, между прочим, тоже газетки почитываю.
— А я только просматриваю. Читать времени не хватает.
— Тогда понятно такое твое отношение. А там президент ясненько высказывается: «рабочий класс должен участие принимать». У меня теща депутат районного совета… Я тебе скажу, вполне могла в Думе всей нашей жизнью руководить. Голова у нее… Всем такую, давно бы уже нормально процветали.
— Жалко в настоящий момент она тут отсутствует.
— А ты мне скажи, я тоже кое в чем соображаю. Что хорошо, что не так чтобы. Ты вот лично не хочешь, чтобы плохо было?
— Не хочу.
— И я не хочу. Значит, можно договориться.
— Хорошо. Давай так. Для примера. Послали тебя с грузом на стройку. Может такое быть?
— Второй квартал на Доске почета присутствую.
— Значит, может. До стройки двадцать километров…
— Всего, что ль?
— Для примера. А тебе говорят — поезжай не там, где двадцать, а во-о-он там, где сто пятьдесят, а то и двести.
— Вот им… Тут я десять ходок сделаю, а так с одной не управишься по нашим дорогам. Какая мне выгода?
— Получишь полностью за все десять, даже больше. Премию дадут. На Доску почета приклеят.
— Если так, тогда возражений не имеется.
— А говоришь, разбираешься.
— Ты погоди давай… Мое дело какое? Груз погрузили, куда везти приказали. Я свою работу сделал? Сделал. Доставил…
— Так ведь так короче.
— Ну.
— Вот тебе и «ну».
— Ты давай толком говори, что к чему. Что ты из моей жизни примеры приводишь? Им-то какой резон, если я кругом поеду?
— Посмотрите, скажут, на нашего передового шофера. Сколько времени у него на каждую ездку уходит. Бензина не хватает, техника бьется, груз задерживается…
— Ну…
— А груз-то возить надо.
— Ну.
— Вот и подкинут на ваши объективные трудности технику, горючее, людей.
— Плохо, что ль?
— Так ведь здесь-то короче.
— Ты, значит, здесь хочешь?
— Ну.
— Понял. Не выйдет у тебя ничего. У меня тоже так было.
— Как?
— Квартиру должны были выделить. Вопрос стоял — двухкомнатную или трехкомнатную. Второй пацан у нас еще только в проекте намечался. Нинка говорит — давай мать, тещу то есть, пропишем. Чтобы наверняка трехкомнатную. А я тогда об теще, как все мужики, лишь бы подальше. Делаю Нинке заявление — категорически возражаю. Выдали двухкомнатную. А теща все равно с нами большую часть времени проживает. Я, говорит, вашу семью все равно уберегу. Понял? Пропиши я тогда тещу, трехкомнатная была бы.
— Теща, как фальшивый участок…
— Ну, знаешь… Я тебе такое заявление не прощаю. Насчет меня можешь, как угодно выражаться, а её не задевай. Теща человек! Понял?
Кодкин вышел, в сердцах крепко хлопнув дверью. Подумав, Зарубин вышел следом.
— Кажется, мы не оправдали твоих ожиданий? — подвел итог состоявшимся переговорам Пустовойт.
— А я, кажется, твоих.
— Ну, почему же… Сопротивление в разумных пределах было предусмотрено. Не так уж это легко расставаться с мечтой. По себе знаю. Не понимаю только, зачем тебе были нужны эти собеседования? Искал союзников?
— Искал решение.
— Нашел?
— Да.
— Какое, если не секрет?
— Лягу спать.
— Разумно. А утречком можно на охоту сбегать. Не смотри, что пуржит — гуси летят. Нетребко на весенний пролет всегда отгул на недельку брал.
— А я утречком чуть свет на метеостанцию двину. Думаю, там рация в полном порядке.
— На какую метеостанцию, бог с тобой?! Не тут никаких метеостанций.
— И на старуху бывает проруха, — через силу улыбнулся Зарубин. — Есть метеостанция. Я ведь с данной маетностью загодя ознакомился. Детально. Теоретически, правда. Пора к практике приступать.
— Нет тут метеостанций, — растерянно настаивал Пустовойт.
— Некчанская разве что… — предположил Кодкин.
— Вот именно, — согласился Зарубин.
— Глупости. Сорок километров, за хребтом… Все равно, что на Марс.
Пустовойт растерялся. От былой самоуверенности и следа не осталось.
— Я потому и не принял в расчет, что исключено, — пробормотал он, оглядываясь почему-то по сторонам, словно ждал, не поддержит ли его кто. — Ты вернешься с первого же километра. Ну, может, со второго. А их сорок.
— Где на данную ночь предполагается мое койкоместо? — поинтересовался Зарубин.
— Можешь располагаться в моем скворечнике, — предложил Голованов. — Чистое белье под подушкой. А я тут, на нарах…
Зарубин стал подниматься наверх. На полпути приостановился.
— Спокойной ночи, — пожелал он всем, смотрящим на него снизу вверх.
— А со мной… ты не хочешь поговорить? — растерянно спросила Наташа.
— Ты обещал пообщаться со всеми без исключения, — напомнил Пустовойт, цепляясь за оставшуюся соломинку.
— Боюсь, что общение с Натальей Степановной тоже входит в твой план, — после непродолжительного раздумья отказался Зарубин. — А с ним, как тебе хорошо известно, я не согласен.
Поднявшись наверх, он закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной, запрокинув голову и закрыв глаза. Трудно далось ему это решение.
* * *
Почувствовав, что все смотрят