Потом в газетах писали о каждом убитом лорде, а Циана с замиранием сердца читала, облегчено вздыхая, не находя знакомой фамилии, от которой так мучительно отвыкала в Вилее. Лишь после окончания войны до неё дошли слухи о страшной кончине Свиарда Ре – его и четырёх других лордов: кто-то буквально разорвал на части. Прозвучала фамилия Син. Она тогда упала в обморок впервые в жизни, прямо посреди лавки. Одна из посетительниц даже предположила беременность – как Циана мечтала об этом, о маленькой живой копии своего любимого человека, от которого остались лишь дневники, за которые могли попросту казнить без суда и следствия, и воспоминания.
Победители ликовали, стараясь замалчивать чудовищные расправы над жителями Грента: магов убивали на месте, без всяких разговоров, а население сплошь из них состояло. От могучего государства с прекрасными учебными заведениями осталась разоренная, местами выжженная земля. Лордов с семьями истребили полностью. Сейчас, через пять лет после войны, люди уже не так сильно шарахались от слова «магия», но обладающие ею не могли чувствовать себя полностью в безопасности. Люди не спешили заселять Грент, постепенно превращавшийся в сплошные леса и безлюдные пустоши. Еще осталось наследие лордов – исковерканные существа, которых боялись и не принимали нигде…
Циана вздохнула, открыла глаза – прав был старенький профессор «искусств древности» Константидис из её колледжа магических искусств: при любой эмоциональной ситуации и напряжении необходимо заземлиться. Простейший способ – что-то съесть и выпить. Всегда помогает. С магией тоже работает. Измученная противоречивыми эмоциями, домыслами и воспоминаниями, женщина решила сегодня пораньше лечь спать. Раз одни обвиняют непонятно в чем, а другие не желают общаться и убегают – в самом прямом смысле… Так! Все! Хватит ныть! В душ, пусть смоет все напряжения этого дня!
Вымытая, благоухающая, в чистой ночной рубашке, Циана ворочалась в постели: спать хотелось, но противные ощущения в районе солнечного сплетения, груди и горла никак не давали уснуть. Все тело выкручивало и маяло, словно от дурного предчувствия.
− Да уж, - пробормотала она, проворочавшись пару часов, в безуспешных попытках изгнать из головы дурные мысли и воспоминания, - Надо что-то делать.
Она встала, сунула ноги в меховые домашние туфли и отправилась на кухню, пить настойку из корней пиона. Стояла глубокая ночь, Бадба видела десятый сон в своей комнатке, Базилевс шлялся не известно где, Венсан тоже не показывался – скорее всего, он так и не выходил из кабинета. «Ну и прекрасно!» - подумала женщина. Разбавив водой горькую коричневую настойку в маленькой красной чашечке, подарке партнера-стеклодува, она залпом выпила все содержимое. Поёжилась, пробормотав: «какая гадость!», взглянула в окно и, не сдержавшись, вскрикнула во весь голос: в темное ночное стекло на неё таращилась страшная рожа!
Вампир оказался на кухне буквально в мгновение ока – женщина даже ощутила дуновение.
− Что с тобой? – взволнованно спросил он. От резкого испуга на несколько секунд потеряв дар речи, она проблеяла что-то нечленораздельное, указывая рукой в окно. На пустынной улице не замечалось ни единого движения.
− Там… Там, - наконец смогла проговорить Циана, - Там была какая-то… Морда!
Её начало трусить мелкой дрожью. Без слов Венсан обнял её, настороженно поглядывая в окно, в котором по-прежнему виднелись лишь звезды, противоположные дома, фонари, деревья и…ни души.
− Там никого нет, - спокойно сказал он.
− Но там была! Такая с-с-страшная!
− Пойдём-ка, - вампир легко поднял её на руки, поднялся вверх по лестнице, толкнул ногой дверь в спальню и уложил женщину на кровать:
− Хватит тебе на сегодня волнений, - пробормотал он, укрывая её одеялом, - Спи!
− Я ни за что не усну! – пробормотала Циана, подкладывая руку под щеку, очень быстро погружаясь в сон.
Венсан, удостоверившись, что магичка крепко спит, быстро вышел на улицу, потом переместился на крышу дома, осматриваясь. Нет, никаких ужасных монстров, людей, даже собак в округе не наблюдалось. Он вернулся, закрыл дверь на два засова и поднялся обратно в спальню к женщине, проверить, как она. Вампир впервые применил к ней гипноз – он подействовал безотказно. «Циана мне доверяет», - понял он. Сначала он хотел по своему обыкновению наблюдать за нею с потолка, но женщина застонала-забормотала что-то во сне…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Какое-то необычное, давно забытое чувство пушистым котенком заворочалось в груди, и вампир решился: снял обувь и, как был, в свитере, домашних брюках, улегся поверх одеяла рядом с беспокойно спящей женщиной. Полежав немного, он придвинулся ближе, обнял её со спины, уткнувшись носом прямо в тонко пахнущие шампунем волосы. За парфюмерным запахом угадывался другой: у вампиров очень тонкий нюх на добычу. Это невероятно манящий, сладкий запах кружил и ударял в голову. Венсан не удержался…
***
Циане снился сон – раньше он часто преследовал её, хотя постепенно забылся после замужества. Зимним вечером, как раз перед праздником Умершего бога, или, как в простонародье его называли Сном Рэоса, или Благого, её задержал противный мэтр Тотти – ему не нравились её чертежи демонических миров, к которым подключаются колдуны для наложения темных заклятий. Бесполезно было заверять, что тёмная магия её не интересует. Мэтр Тотти угрожал неаттестацией и, как следствие, изгнанием из колледжа. Для Цианы, и так самой старшей на втором курсе – двадцатилетняя среди семнадцати леток! – это было страшной карой.
Она чертила изо всех сил, но проклятые демонические миры никак не желали покоряться нерадивой студентке. «Бездна слез» почему-то все время налезала на «Сумеречное древо» и никак не желала умещаться между «Червоточинами нераскаянных» и «Улиткой судеб». Сорокалетний жгучий брюнет, Мэтр Тотти недовольно пошевеливал тараканьими усами, тыкал тонким пальцем с пожелтевшим от курения ногтем в неудавшийся чертеж и каркающим голосом вещал:
− Ламброзо, сколько можно повторять! «Улитка судеб» находится неизмеримо выше нежели «Бездна слёз». Они же у вас на одном уровне! Вы что, плохо видите? Или у вас редкий случай криворукости? А знаете, что будет, если вы подключитесь в заклинании не к той области? Не догадываетесь? Демоны очень обидчивы и щепетильны! Если вы обратитесь к Арх-Нервалу вместо Арг-Нергала вам просто поменяют местами правую и левую стороны! И это ещё будет самое лучшее, что может случиться!
Как же ей хотелось ответить: «Да идите вы, к своему Арг-Штурвалу…Или как его – в общем, в Преисподнюю!», но сделать этого ни в коем случае нельзя. С горем пополам, она начертила совершенно кривую карту ближних демонических миров почти к десяти вечера. Получив хлипкую тройку от мэтра Тотти, скривившего лицо, как будто его заставили принять клизму, она вышла за дверь, с гудящей головой и глазами полными песка, глубоко вдыхая кристально-холодный вечерний воздух; совсем как отсидевший десяток лет узник никак не может надышаться свободой.
Дорога домой пролегала через парк и была очень живописной в светлое время суток. Вечером же, идти по заснеженным аллеям среди высоченных вековых кедров и сикомор становилось, мягко говоря, страшновато. Вокруг ни души! Девушка напомнила себе, что все-таки учится магии, а значит справится с любой опасностью (кроме исходящей от «Ах-Пугала»!). Она хихикнула: перекривлять имена демонов выходило лучше, чем их запоминать.
Снег поскрипывал под ногами, легкий морозец щипал за щеки. Углубившись в парк, она перепутала поворот – ночью, в занесенном снегом парке это немудрено. Издалека навстречу двигалась фигура прохожего. Вдруг он опустился на четвереньки, завыл и кинулся к девушке – в считанные секунды страшная морда оборотня, покрытая шрамами, обросшая клочковатой шерстью, с желтыми безумными глазами, оказалась перед её лицом.
Циана во сне застонала, попыталась отодвинуться – кричать не выходило.
− Нгон нгыв! – прорычал ужасный урод, - Не нгоурни нго! Ыб! Ыб!*
Повеяло знакомым приятным запахом – розы и пряности. Оборотень уткнулся носом ей в шею за ухом и зарычал: