с трудом удержался от совета купить медвежонку пластилин, дотащил покупки до двери и сбежал в свою квартиру. Сбежал, чтобы лечь под подоконником и попытаться подслушать чужие разговоры. Его ждало разочарование. Вероника подстраховалась – задраила окно и не позволила звукам просочиться наружу.
Мохито бесцельно шлялся по комнатам, вопросы о странной позе не задавал, высовывался в окно кухни и трижды напомнил Зорьяну, что завтра, в семь утра, они должны заступить на суточное дежурство. Бухтение и топот прервались после крика снизу.
– Тимофей! – завопила Вероника. – Спуститесь к нам, пожалуйста! Очень надо с вами поговорить.
Мохито в сотый раз выглянул в окно и покраснел. Зорьян не выдержал и тоже выглянул.
Бежевый медвежонок увлеченно гонял лапой карандаш, отправляя его в заросли и возвращая на растрескавшуюся асфальтовую дорожку. Ватрушка и Вероника сидели на лавочке. Белая медведица алела щеками, Вероника скрывала предвкушение – Зорьян это чувствовал, как будто его щекотали пером.
– Что делать? – шепотом спросил Мохито.
– Иди. А вдруг это по делу?
– Давай лучше ты.
– Нет, – отказался Зорьян. – Там, наверное, что-то медвежье.
– Я не могу! – Мохито опустился на пол – очень тихо для своей комплекции. – Как я пойду?
– Ногами! – посоветовал Зорьян. – Если на лапах идти, то поговорить не сможешь.
Вытолкать сопротивляющуюся тушу на лестницу было сложно, но он справился. Мохито побрел вниз, шаркая пляжными шлепанцами, на лестничной площадке остановился, вернулся, натянул толстовку и спрятался под капюшоном.
– Быстро иди, они ждут! – зашипел Зорьян.
Мохито спустился вниз и остановился перед фонтаном, поправляя капюшон. Медвежонок обрадовался и попытался снять с его ноги приглянувшийся шлепанец. Ватрушка охнула, подхватила мелкого под брюхо, начала извиняться. Вероника заговорила:
– Тимофей, мы изнываем от любопытства. Поспорили, откуда у вас такие шрамы. Это последствия ранения или несчастный случай?
Зорьян вскипел, как позабытый на плите чайник.
«Паршивка! – подумал он. – Обязательно надо поковыряться в больном месте, да еще при Ватрушке!»
– Я бы могла расспросить кого-нибудь из здешних обитателей, хоть Зорьку. Но меня с детства учили тому, что разговоры за спиной – признак неуважения. Поэтому мы позвали вас, чтобы спросить прямо.
– Подорвался, – буркнул Мохито. – Я сапер.
– Подождите! А как же вот это? – Вероника вскочила, встала на цыпочки и широко развела руки.
– Что?
– То, которое мне сегодня показывали. Все эти огромные щиты, шлемы, похожие на космическое ведро. Оно стоит строем, прислонившись к стене. А у них под сапогами машинки со щупальцами и большими зубами. Вы хотите сказать, что все это декорации? Или оно не работает? Я не издеваюсь, мне правда интересно.
– Ведро с зубами? А-а-а… – Мохито заговорил разборчивее – видимо, от удивления. – Вы про костюмы повышенной защиты? И про роботов?
– Ну, наверное, – пожала плечами Вероника. – Мне что-то говорили, но я невнимательно слушала. Оно не работает или Светозар экономит и вам это не выдают? Скажите нам правду, мы никому не проговоримся. Машинки выглядят как новые. Точно, экономит!
Мохито усмехнулся. Похоже, болтовня Вероники подтопила ледок вечного смущения.
– Выдают. Но дело в том, что если заложено мощное устройство, идешь без костюма. От такого взрыва костюм не спасет, а работу затрудняет очень сильно.
– Вот елки-палки! – удивилась Вероника. – В жизни бы не догадалась. А эти, со щупальцами?
– С манипуляторами? Которые на гусеничном ходу?
– Да! Они ездят?
– Конечно, – Мохито удивился сильнее Вероники. – Они для разведки и первичного диагностирования.
– А с зубами?
– Это не зубы, это плуг. Это «Саранча» для подрыва «растяжек». Не только «растяжек». Террористы самые разные закладки делают.
Медвежонок все-таки вырвался из рук Ватрушки, плюхнулся на асфальт и снова начал царапать шлепанец Мохито.
– Отдайте ребенку тапок, пусть поиграет, – велела Вероника. – Не ходите босиком, сядьте и расскажите нам про взрывные устройства. Что значит – разные закладки? Научились глубоко запихивать, так что сразу не разглядишь?
Мохито расстался со шлепанцами, помялся, и уселся на лавочку между двумя дамами. Зорьян посмотрел на улыбающуюся Веронику и понял – додавит. Заставит говорить на знакомую тему, завалит дополнительными вопросами, похвалит и окончательно войдет в доверие. А Ватрушка, похоже, будет слушать о чем угодно – хоть о разминировании, хоть о щупальцах с зубами – лишь бы ей не напоминали о полях бирючины и складах с ядовитой медовухой.
«Зря я обозлился. Веронику учить – только портить».
Он отступил от окна, разделся и превратился. Волк придирчиво обнюхал обе комнаты и кухню – ему не нравился запах Мохито – и выбежал во двор. Не к фонтану, а к примеченной просевшей опоре забора. Зорьян расширил щель под другим столбом – плиту очень удачно перекосило – и совершил сразу два преступления. Нарушил целостность ограды – и неважно, что мнимую, ведь никто другой копать не додумался – и покинул расположение части, не взяв с собой средство связи и не поставив в известность дежурного. Волк съехал вниз по холму, пачкая шерсть травой, и отправился к жилищу Вероники. Зорьян не собирался его одергивать: пусть поищет следы своей приятельницы-висицы, оставит метки в назидание волкам Гвидона, проверит, есть ли на этом склоне холма кроты. А вдруг?
Запахи сплетались, дурманя голову. Вероника ходила по двору и на ногах, и на лапах. Возле угрожающе покосившегося сарая было хорошо натоптано: сначала развалюху исследовала висица, оставившая на досках пару клочков шерсти, а потом, сверху, прошлись подошвы – Вероника рылась в рухляди и что-то унесла в дом. Волк пометил сарай, бетонный забор части, к которому примыкал двор, врезанные в склон ступеньки с перилами, и тротуар – чтобы остеречь волков Гвидона и случайных прохожих. Управившись, он вернулся во двор, бесцеремонно нарушая границы частной собственности, и решил закусить шелковицей. Да, возле дома росла своя. Но у Вероники была слаще и вкуснее.
Холм и дом медленно укрывало одеяло сумерек. Пока еще тонкое, невесомое, дразнящее предвкушением звездной ночи и бесцельной пробежки под луной. Волк, чавкавший шелковицей, выбирал маршрут. Можно было побежать на территорию стрельбища, погонять полевых мышей. А можно было уйти к реке, поваляться на песке под плакучими ивами, выкопать пару вонючих ракушек, испачкать лапы в тине и вернуться домой, чтобы хорошенько отмыться под душем.
Висица прыгнула на него, пытаясь повалить на бок. Не преуспела, только пошатнула, и игриво укусила за ухо. Волк, ошеломленный тем, что к нему подкрались незаметно, отступил на пару шагов и замер. Висица понюхала шелковицу, брезгливо чихнула и чуть-чуть отбежала, предлагая волку следовать за ней. Они перемещались странными зигзагами, и это привело к печальному итогу – ступеньки спуска оказались неприспособленными для игрищ. Висица споткнулась, упала на волка, они кубарем скатились вниз, вылетели на дорогу и чудом избежали попадания под колеса автомобиля. Водитель притормозил, высунулся из окна и обозвал их безмозглыми шавками. Зорьян зарычал, а Вероника показала водителю язык.
Беготня по тротуарам вывела на набережную. Волк потянул висицу к разведанному