на собственном опыте: унять разбушевавшегося младенца можно, только сунув ему что-то в рот — грудь, пропитанную сахарной водой тряпицу или палец. А еще он сильно сомневался, что это сама миссис Хардман прячется с грудничком в сарае.
Выходит, его заметили — раз кто-то заставил младенца умолкнуть. Он вынул из-за пояса предусмотрительно заряженный и взведенный пистолет.
— Не стреляйте! — послышалось сдавленное шипение где-то в районе его колен.
Глянув в направлении звука, он с изумлением увидел скорчившуюся под кустом девочку в накинутой на плечи дырявой шали.
— Ой… Ты, должно быть, мисс Хардман? — спросил он, пряча пистолет за пояс. — Которая из них?
— Я Пейшенс Хардман. — Девочка опасливо втянула голову в плечи, но взгляд не отвела. — А ты кто такой?
Значит, он попал по адресу. Йен по-приятельски опустился на корточки рядом с девчушкой.
— Меня зовут Йен Мюррей. Мой дядя Джейми — друг твоей матери. Ты ведь дочь Сильвии?
Девочка продолжала на него смотреть, однако при упоминании Джейми на лице ее застыло неприязненное выражение.
— Уходи, — выпалила она. — И скажи своему дяде, чтобы больше не появлялся.
Йен внимательно присмотрелся к девочке: на сумасшедшую вроде не похожа. Невзрачная, как дощатый забор, но вполне смышленая.
— Возможно, мы с тобой говорим о разных людях. Я имею в виду Джейми Фрэзера из Фрэзер-Риджа в Северной Каролине. Он останавливался у вас на пару дней. Это было… — Йен мысленно отсчитал примерное время, — где-то за две недели до битвы при Монмуте. Помнишь такого?
Очевидно, помнила, потому что тут же начала выбираться из кустов, задевая ветки влажными каштановыми волосами и потрепанной шалью. И наконец предстала перед Йеном, с ног до головы усыпанная опавшими листьями.
— Джейми Фрэзер? Здоровенный шотландец с рыжими волосами и больной спиной?
— Он самый, — улыбнулся Йен. — А мама дома? Дядя попросил меня навестить ее и убедиться, что все в порядке.
Словно окаменев, девочка метнула взволнованный и одновременно испуганный взгляд на стоящий позади дом и на сарай.
— Пейшенс, с кем ты говоришь? — похожая на Пейшенс малышка в чепце высунула голову из сарая, близоруко щурясь. Вероятно, это была Пруденс Хардман. — Честити съела все яблоки, но никак не хочет успокаиваться.
В доказательство ее слов из сарая вновь раздался пронзительный вой, и Пруденс юркнула внутрь.
Значит, плачет не грудничок: Честити уже родилась, когда приезжал дядя Джейми. Сейчас ей должно быть около двух.
— Так твоя мама сейчас в доме? — спросил Йен, решив, что Честити может и подождать.
— Да, Друг, — ответила Пейшенс, сглотнув. — Только… она занята.
— Ничего, я подожду.
— Нет! Тебе лучше уйти. Возвращайся попозже — непременно! — но сейчас уходи.
— Вот как? — Он с любопытством взглянул на дом. Ему показалось, что изнутри доносятся приглушенные звуки, только из-за шумящих на ветру деревьев было сложно разобрать, что там происходит. Хотя нетрудно догадаться по мерзнущим в сарае девчушкам.
Если Сильвия Хардман сейчас развлекает клиента, лучше дождаться, когда тот уйдет. Однако не хочется бросать малышек в таком состоянии. Может, хоть накормить их?..
Пока он колебался, Честити взяла дело в свои руки: взвыла, как пума, и, судя по звукам возни, пнула сестру по ноге.
— Ай! Честити! Ты меня укусила! — раздался вопль Пруденс.
Пейшенс подскочила как ужаленная и метнулась к сараю, взволнованным голосом повторяя «Тише! Тише!» и испуганно оглядываясь через плечо.
Дверь дома с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и на пороге появился полуголый здоровяк в расстегнутых бриджах — с кожаным ремнем в руке и с перекошенным от ярости лицом.
— Чертова мелюзга! А ну идите сюда! Я вам сейчас задам!
— Мистер Фредерикс! Пожалуйста, возвращайтесь в дом! Девочки не хотели…
Ни секунды не раздумывая, мистер Фредерикс повернулся и с размаху ударил стоявшую за спиной женщину ремнем по лицу.
Пейшенс закричала и, не помня себя от ярости, рванула к дому. Йен ухватил ее за талию и поставил позади себя.
— Ступай к сестрам, — велел он и подтолкнул ее к сараю. — Бегом!
— Ты еще, черт побери, кто такой? — Громила спустился с крыльца и направился в сторону Йена. Всклокоченные светлые волосы Фредерикса напоминали львиную гриву, а свирепое выражение на широком красном лице безошибочно выдавало его намерения.
Йен направил на него пистолет.
— Проваливай! — рявкнул он. — Сейчас же!
Взметнув ремнем, Фредерикс мигом выбил пистолет. Йен даже не заметил, как это произошло, лишь почувствовал удар по руке. Пистолет отлетел в сторону, но Йен не стал за ним нагибаться, а вместо этого ухватился за конец ремня, занесенного для очередного удара, и рванул Фредерикса на себя, боднув его в лицо. К сожалению, по носу не попал: Фредерикс со всего маху врезался ему челюстью в лоб. Из глаз брызнули слезы.
Он поставил Фредериксу подножку, однако тот вцепился в него, так что оба с глухим ударом рухнули на землю, усыпанную осенней листвой. Йен сгреб рукой листья и сунул в лицо противнику, метя в глаза; и едва успел поднять ногу, чтобы не получить коленом в пах.
Воздух звенел от криков. Йен схватил Фредерикса за ухо и принялся выкручивать, одновременно пинаясь и уворачиваясь. Он пригибался, перекатывался по земле, снова вскакивал на ноги, а затем вцепился ублюдку в горло. Шея у того была ужасно толстая, к тому же скользкая от пота — попробуй ухвати! Тем более когда тебя молотят по ребрам огромными кулачищами. «Шутки в сторону», произнес его внутренний могавк. Тогда Йен убрал руки с горла Фредерикса, подобрал с земли крепкую палку и вонзил здоровяку прямо в глаз.
Фредерикс застыл с раскинутыми в стороны руками, пару раз прохрипел и умер.
Йен медленно отполз от мертвого тела. Сердце выпрыгивало из груди. Палец дико болел (видимо, прищемил во время драки), а рука была в какой-то слизи. Он вытер ее о штаны, слишком поздно сообразив, что это его лучшая пара.
Крики внезапно смолкли. Йен сел и замер, пытаясь отдышаться. Падающие с неба снежинки таяли, едва коснувшись лица, словно крошечные ледяные поцелуи.
Услышав приближающиеся шаги, он открыл глаза и увидел присевшую рядом женщину.
На лице у нее алел широкий след от удара ремнем; струйка крови из рассеченной верхней губы стекала по подбородку. В покрасневших глазах застыл ужас, но, слава богу, она не кричала.
— Кто… — Женщина осеклась и поднесла запястье к разбитому рту.
Она смотрела на мертвого мужчину на земле и качала головой, словно не веря собственным глазам, а затем перевела взгляд на Йена.
— Зря ты это сделал, — сказала она тихим, взволнованным голосом.
— У вас было предложение получше? — спросил Йен, немного отдышавшись.
— Он бы потом ушел. —