какой-то особенный. И опасный. Может, не стоило так опрометчиво обещать ему свою кровь?
Было в нем что-то настораживающее. Он будто видел ее насквозь, без труда читал самые потаенные мысли… Кеос, как же она ненавидит этих дуалистов – из-за них работать становится в разы труднее.
Ну да без трудностей вряд ли можно рассчитывать на настоящее веселье. Анабо терпеть не могла все эти баржи, корабли и душные кареты, но по-настоящему ее угнетало лишь одно: невыносимая, беспросветная скука, из-за которой хотелось выцарапать себе глаза или вырвать у зануды Джаффы его поганый язык. А вот если бы у нее был спутник – умный, обаятельный, загадочный, – эти путешествия стали бы вполне сносными и даже приятными…
Консул Фиба Ондина Анабо улыбнулась. Кажется, следующие три дня обещают стать именно такими.
Часть 6
Криссу Якасену и Хранителям Пламени
Надеюсь, письмо мое найдет вас в добром здравии, где бы оно вас ни застало – в Баноке ли, в Лукуре или в ином другом месте, куда привела вас дорога.
Примите мою искреннюю благодарность за предложение присоединиться к вам, однако я вынужден его отклонить. Сколь бы благородной ни была преследуемая вами цель, нынешние проблемы в братстве занимают все мое внимание. Если мне удастся уладить дела в Квири в ближайшее время, я, возможно, отправлю к вам одного из братьев, однако призываю вас ни в коем случае не устраивать встречу в Баноке. Согласно последним донесениям, город захвачен бандой преступников.
У меня имеются сведения об одном из ваших компаньонов. С прискорбием сообщаю, что предвещатель Цзянь Никлосс погиб. Но смерть его не была напрасной… принеся себя в жертву, он спас многие жизни.
Что касается Аннева, ваше предположение верно: этот юноша еще недавно был в Анклаве, однако на днях покинул его. Я передал ему ваше письмо: быть может, он примет решение поспособствовать вам в ваших поисках. В этом случае я настоятельно советую вам проявлять в его присутствии осторожность и с вниманием относиться к его душевным переживаниям, – впрочем, я уверен, что напрасно упоминаю об этом, так как, несомненно, вы бы сделали это и без моей рекомендации. Неосмотрительность может привести к разрушительным последствиям.
Да пребудет с вами свет Люмеи и да защитят вас ветры Одара.
Арх-дионах Рив,
верховный орден
дионахов Тобар
Глава 82
Алкоран крался к угасающему костру, дрожа от волнения. Но не спасения от холода жаждал капитан – стояла теплая летняя ночь, – а того, что могли разделить с ним обитатели этого крошечного лагеря: приятельское общение, участие, ощущение покоя. За время кампании в Бордерлунде он уже и забыл, что такое покой. Военачальники грызлись меж собой, лорды так и норовили вцепиться друг другу в горло, и даже противостояние с их общим врагом ни тех ни других не могло заставить пойти на компромисс. Это было какое-то безумие. Жадность, кровь, хаос… Он потерял почти всех своих людей и лишился левого глаза во время первого же набега на Черную стену. Сам Алкоран выжил лишь потому, что предусмотрительно держался в арьергарде и, когда каменный голем начал швырять булыжники, одним из первых бросился в бегство. Тогда-то он и получил стрелу в глаз – он так и не понял, кто стрелял, возможно даже кто-то из его собственных бесхребетных солдат, – и, ошалев от боли и страха, вонзил меч в первого попавшегося человека. Как на грех, им оказался единственный на все войско лекарь-травник, которого они завербовали у границ Озерного края.
Бегство не принесло Алкорану желанного покоя. Рана под бинтами гноилась и причиняла мучительную боль; офицеры бордерлундской армии смотрели с презрением и сторонились его. И вот теперь он пришел к этим людям в надежде найти у них хотя бы крошечную толику покоя…
И забрать все их пожитки.
– Доброго вечера, – тягуче произнес он, имитируя местное наречие. – Простите за беспокойство. Не пустите ли усталого путника погреться у костра?
Он отвесил глубокий поклон, сдвинул широкополую шляпу так, чтобы она прикрывала перевязанную глазницу.
– Уже поздно, друг, – ответил ему старик, сидящий на пне у костра. – Мы тебя не знаем. Ступай лучше своей дорогой.
Алкоран выпрямился. К такому повороту он был готов.
– В таком случае я не стану обременять вас своим присутствием. Но умоляю, прежде скажите, нет ли каких вестей с запада? Я иду с востока. В войну с Даогортом вовлечен уже весь Бордерлунд. В деревнях близ Куар мародерствуют терранцы, и наши бравые солдаты уповают на помощь Большой Лукуры или Озерного края. Известно ли вам что-нибудь об этом? Отчего воины Империи не спешат на подмогу соседу?
Старик обменялся взглядом с женщиной, которая помешивала еду в котелке, стоящем на углях. Судя по запаху, разлитому в воздухе, в котелке готовилось рагу с мясом и овощами. Алкоран едва удержался, чтобы не облизнуться.
– Так ты из Бордерлунда? А выговор у тебя будто столичный.
Проклятье, подумал Алкоран. Он совсем потерял бдительность. Это все из-за голода. А еще из-за непрекращающейся, сводящей с ума боли.
– Так и есть. Я родился в Баноке, а в Бордерлунде оказался по долгу службы. Так что нынче творится на Королевском тракте?
Старик что-то шепнул женщине и медленно поднялся со своего пня. Женщина побежала к одной из четырех палаток, поставленных недалеко от огня, и пару мгновений спустя оттуда вышли двое мужчин.
– У тебя есть кто-нибудь в Баноке? – прошептал старик. Губы у него тряслись, как будто он беспрестанно что-то жевал. – Семья? Возлюбленная?
Да чтоб тебя.
Похоже, дед твердо вознамерился выслушать биографию незнакомца, а уже потом решать, пустить его к костру или нет. Алкоран призвал на помощь всю свою волю и улыбнулся самой чарующей улыбкой, на какую только был способен. Он привык получать желаемое по первому приказу, и невозможность командовать вызывала у него почти физическое страдание. Однако не успел он и рта раскрыть, как старик снова заговорил:
– Если так, то знай: скверно им сейчас, ох как скверно. Поэтому не скоро еще солдаты в Бордерлунде дождутся подмоги – если только их клич о помощи долетит до самой столицы.
Этого Алкоран никак не ожидал.
– Что значит «скверно»? О чем ты?
Старик указал жестом на высокого плечистого парня, одетого в ночную сорочку и штаны. Тот имел немного затравленный вид. Рядом с ним стоял приземистый мужчина. Волосы у него были такие темные, что казались черными, а щеку и подбородок пересекал шрам. Парень похлопал коренастого по плечу и, ничуть не стесняясь своего вида, приветственно кивнул Алкорану.
– Я Джон