один. И я ничего не могу сделать, чтобы помочь им, – только убеждать Кори не молчать, выяснить все.
Мы сидели среди стонов ветра и отблесков огня и говорили так долго, что я потеряла счет времени.
Когда я вернулась в наш шатер, Мельтиар спал. Белый шар мерцал на столе, озеро света растекалось по полу, заливало постель. Я осторожно села рядом с Мельтиаром, коснулась его руки. Он сжал мои пальцы, не просыпаясь.
Я смотрела, как движутся его глаза под закрытыми веками, как вздрагивают ресницы. Он был где-то далеко, в глубине сновидений. Видел ли он там то, что не помнил наяву?
Где-то в вышине, невидимая сквозь полог шатра и пелену облаков, горела звезда войны. Я молча попросила ее: Пусть с ним все будет хорошо, – и Мельтиар крепче сжал мою руку.
15
– Флейта? – спрашивает Бета.
Шквал, сотрясавший шатер ночью, ушел. Остался лишь его след – ветер за разноцветным пологом. Солнечный свет прорывается внутрь, полосами течет по полу. Лагерь гудит снаружи: голоса людей, пение птиц, стрекот сверчков.
Я пытаюсь мыслить ясно, но боль блуждает в голове, смешивается с обрывками снов.
Бета принесла мне воды – высокую бутылку с длинным узким горлом. Я пью и рассказываю то, что узнал вчера от Аянара. У воды чистый родниковый вкус, у моего рассказа – вкус сухого песка. Бета смотрит на меня, ловит каждое слово, но я не могу объяснить ей то, чего не понимаю сам.
Моя рука лежит на плече Беты, тепло проникает сквозь тонкую ткань рубашки. Чувства, как полуденные блики, касаются моей кожи – смятение, беспокойство, решимость. Моя маленькая звезда тревожится за меня, а я не могу ее успокоить.
– Да, золотая флейта, – говорю я.
– Я поплыву с тобой? – спрашивает Бета.
– Да. – Я киваю, и в голове с новой силой вспыхивает боль. – Мне нужны бесстрашные воины.
Бета смеется, но я серьезен.
Я решил еще вчера, в шатре у нового лидера: я соберу отряд младших звезд. Отправлюсь в их лагерь, как только смогу, и выберу тех, кто пойдет со мной. Мне нужна команда Киэнара и воины, сражающиеся на земле.
Но сначала вторая четверка должна стать моими личными предвестниками.
Я ставлю бутылку на стол и поднимаюсь.
– Мне пора.
Мы выходим из шатра вместе с Бетой. Солнечные искры вспыхивают в ее глазах, рассыпаются по волосам, пряди сияют – волны света на черной одежде. Тонкие запястья в широких рукавах, движения уверенные и точные – я забываюсь на миг, смотрю на Бету.
В ее взгляде вопрос, почти ставший словами или мыслью. Бета хочет остаться рядом, но не хочет мешать.
Со мной все в порядке, она не должна беспокоиться за меня.
Я обещаю:
– Когда мы закончим, я позову.
Бета кивает, серьезная и тонкая, и остается возле шатра.
Сегодня лагерь тише, и почти все, кто приветствует меня по пути, одеты в черное. Лишь изредка мне встречаются люди в разноцветных куртках – звезды преображения. Ничего странного, что предвестников Аянара так мало тут: у них много дел, они трудятся по всему миру. Сейчас их время.
Вдалеке, между синими и желтыми полотнищами шатров, я вижу вторую четверку. Киэнар вскидывает руку, крылья распахиваются у него за спиной, словно он готов лететь, – но нам рано отправляться в путь. Рядом с Киэнаром стоит Кори, его легко узнать по ярким волосам и странному, полузнакомому ощущению.
Я пытаюсь вспомнить, где видел Кори, но слышу оклик. И в тот же миг меня настигает волна знакомой силы – так похожей и так не похожей на мою.
Я оборачиваюсь. Передо мной Раэти.
Мой учитель.
Я не успеваю сказать ни слова – он обнимает меня, крепко. Говорит:
– Прости меня.
И слова, и голос души такие искренние: чувство вины, раскаяние и тревога. Но мне не за что прощать его, Раэти ни в чем не виноват передо мной.
Я говорю:
– Я не сержусь на тебя.
Раэти берет меня за плечи, вглядывается в лицо, словно пытается различить что-то скрытое. Что-то, чего я сам не знаю о себе.
В темном взгляде учителя сейчас нет насмешки, он внимателен и серьезен. Но у глаз таятся следы смеха, едва приметная сеть морщин. Я вижу белые нити в его волосах, раннюю седину.
Раэти самый старший из нас, самый старший из восемнадцати великих звезд. Он – лидер сектора обучения. Он был моим наставником и наставником Аянара, учил многих. От него я узнал, что такое темнота и как управлять ею. Учить – дело его жизни, как мое дело – война.
Но война закончилась.
– Я не успел поздравить тебя с победой, – говорит Раэти. – Ты был занят… А потом я не мог тебя найти.
Его голос снова пронизан виной, она отражается в моей душе – я виноват, так виноват, я был здесь нужен и оставил всех.
– Ты победил, – говорит Раэти. – Ты выиграл войну. О тебе сложат легенды, победу будут помнить вечно, а суд забудут.
Мое сердце пылает – учитель гордится мной. Я счастлив, как в детстве, когда он хвалил меня. Нет. Сильнее, в тысячу раз.
Я знаю, мои ученики чувствуют то же самое, когда слышат от меня слова одобрения. Амира, Рэгиль, Арца, Лаэнар.
Но Лаэнар предал меня.
Амира погасла.
Арцу и Рэгиля я не должен видеть.
– Ты не знаешь, – спрашиваю я, – за что меня судили?
Раэти качает головой. Он не знает. Известно ли это хоть кому-нибудь или навеки останется тайной?
Я говорю:
– Где тебя найти? В городе?
– В новой Роще. – Раэти замолкает на миг. Он не хочет рассказывать о чем-то или не хочет беспокоить меня. Но я не отвожу взгляда, и Раэти продолжает: – Там наши волшебники из старой Рощи.
Я не могу удержаться, закрываю глаза. Тянусь к ним, моим предвестникам, жившим на островке волшебства в Атанге. Но вижу лишь тающий след звездного света.
Их забрали у меня. Но не Аянар теперь их старшая звезда, а мой учитель – я понимаю это по его голосу и взгляду.
За это ты просишь у меня прощения, Раэти?
– Хорошо, – говорю я. Раэти все еще всматривается в мое лицо, все еще сжимает мое плечо. – Мне нужно идти, меня ждут.
Я указываю на вторую четверку, они так далеко, что слова и чувства еще неразличимы. Раэти оборачивается, смотрит на них, говорит:
– Аянар сказал, они станут твоими личными предвестниками теперь? Это хорошо, так будет лучше всего.
Он рад за меня и рад за них – чувство глубокое и сильное, словно вóды реки, спустившейся с гор, нашедшей путь по равнине.
Раэти всегда хотел, чтобы я дружил с ними. Наверное, он жалел, что я не появился на свет раньше и им не суждено было стать моими самыми близкими звездами, воплощением моей воли. Ведь я родился в тот же год, что и Киэнар, Армельта, Каэрэт и Цалти – почти двадцать шесть лет назад.
Раэти