моментально погрузилась в восторженное созерцание привезённого для неё куска индийского «дикого» шёлка – мы с Васькиным всё же перебороли жабу перед отплытием из Александрии – и мозги нам не компостировала. Ну, сволочью, эгоистом и бессовестным рабовладельцем я, конечно, один хрен оказался – за то, что ткань, видите ли, грубая, ничем не лучше косской, – с чем она тут сравнивает, интересно узнать?
– На безрыба и сам будешь рак! – урезонила её Велия, тоже заглянувшая к нам в тот момент. Сперва мы весело посмеялись её упражнению в русском языке, а затем Юлька переключилась на своего Серёгу, который «даже этого не смог» – он у неё перманентно во всех смертных грехах виноват. Вот и делай после этого добро людям! Наташка, в отличие от подруги, дарёному коню в зубы не смотрела и обрадовалась без всяких шпилек. Хотя и она, надо полагать, просто оттого, что не владела всей информацией. Велии хватило ума сообразить и не похвастаться перед нашими бабами тем, что я привёз из поездки для неё – в том числе куском «настоящего» индийского шёлка, который на самом деле китайский, а не индийский, но здесь таких тонкостей пока что никто ещё не знает. Из Индии в Египет привезён – значит, индийский. Вот когда разобрались бабы с обновами да задолбали нас расспросами о поездке – я ещё у Юльки и меркантильным занудой-торгашом оказался за то, что поленился съездить осмотреть Гизу с её пирамидами и Сфинксом, – Велия чуть со смеху не упала, тогда только и вспомнили, что кое о чём и нам следует знать.
Моя ненаглядная тут без меня тоже времени зря не теряла. Сообразила же, что в поездке я обязательно кадровым вопросом озабочусь, а я ведь, если всерьёз чем-то эдаким озабочусь, так уж, скорее всего, не безрезультатно. Ну и тоже, хоть и не имелось у неё ни малейшего понятия об индийском кастовом маразме, но на предмет занятости означенных кадров по их специальности очень даже подумала. А подумав – придумала. На очередной «пикник» в предгорья с отцом снова напросилась, да и Володю с Наташкой вытащить на него тоже догадалась. Там она с помощью Наташки уточнила, как тот дубовый шелкопряд выглядит, да и поговорила с управляющим ближайшей к тем предгорьям тарквиниевской виллы, предложив тому шекель за пару сотен коконов шелкопряда. Гроши, конечно, но у того ведь и рабы хозяйские в полном распоряжении, а сельскохозяйственные работы – не конвейер, то густо, то пусто, и время на поиск и сбор тех коконов найти всегда можно. В общем, где-то тысячи полторы коконов дубового шелкопряда, как оказалось, дожидались моего возвращения до дому до хаты. До хрена? Ну, это смотря с какой колокольни на них глядеть. Если с точки зрения поиска и сбора, то – да, до хрена. А вот если с точки зрения выделки шёлка, то мизер. Кокон-то у местного дикого шелкопряда маленький, в среднем – с крайнюю фалангу моего мизинца. Сколько там той пряжи с него выйдет? Мунни и Раму это, возможно, и не на один зуб, но приличную мануфактуру таким сырьевым запасом уж точно не загрузить. Так, перекантоваться только в ожидании серьёзного решения вопроса. Впрочем, и на том спасибо – ведь загребался я в командировке, если честно…
Что ещё нас обрадовало – на радостях Арунтий и не подумал спрашивать у нас с Хренио о судьбе выданных нам образцов «снадобий», которых выдал нам тогда не так уж и мало – табака, например, где-то с четверть мешка. Естественно, мы «списали» его на дорожную «усушку-утряску» и прочие неизбежные на море случайности, так что теперь, отмечая удачное возвращение, с наслаждением дымили настоящим табаком. И снова я у Юльки оказался, конечно, сволочью и эгоистом – слишком крепок для баб, привыкших к вываренному светлому, настоящий тёмный табак – ага, сигарный, не сено это сигаретное. Переводить драгоценное курево на хрен знает чего мы, само собой, отказались наотрез, а самым виноватым в этом оказался, естественно, я – за отказ «изобретать» эти слабенькие «женские» сигареты с фильтром. Ну сволочь, ну эгоист – впервой мне, что ли? Зато нам самим нормального курева больше останется. Жаль только, семян нет, вот ведь невезуха! В отместку за этот наш мужской эгоизм бабы прочитали нам длиннющую и нуднейшую лекцию о вреде курения, а затем, с непостижимой бабьей логикой, в ультимативной форме потребовали от нас приныканную коку. Переглянувшись с Васкесом и переговорив, мы пришли к выводу, что от «чайного» отвара листьев коки они не скокаинятся, а на чистый кокаин им их никто перерабатывать, ясный хрен, не собирался. А раз так – хрен с ними, говна не жалко. Но отдавая им коку, не поленились прочитать ответную лекцию о вреде наркомании и предупредили, что это – весь запас, больше нет и не будет. И снова, само собой, оказались сволочью и эгоистами – на сей раз оба. Больше всех при этом смеялась Велия, понявшая дословно едва ли больше трети, но прекрасно уловившая суть.
Только пару дней нам и удалось повалять дурака на правах отдыхающих после «командировки». А потом нас вызвали и объявили повышенную боеготовность, а заодно дружески, но весьма настойчиво посоветовав нам срочно пополнить свои хлебные запасы. Зачем это нужно делать в городе, владевшем плодороднейшими сельскохозяйственными угодьями и уже пару лет экспортировавшем лишнее зерно за кордон, представить себе нелегко, но когда такое советует «свой» олигарх – поневоле призадумаешься и примешь во внимание. Естественно, мы лишних вопросов не задавали, потому как на нашей службе такое как-то не приветствуется, но доброму совету нанимателя последовали, а поскольку аналогичный совет получили и все остальные наёмники Тарквиниев и отнеслись к нему аналогично, спрос на хлеб вырос заметно. По нашему примеру засуетились наши коллеги – наёмники других олигархических кланов, да и из самих олигархов кое-кто начал скупать зерно, и уже не в таких масштабах, как мы, простая наёмная солдатня. Уже через три дня городские хлеботорговцы распродали львиную долю своих запасов, а спрос всё нарастал – подключилось простонародье. Цены, само собой, сперва поползли, а затем уж и поскакали вверх. В конце концов для простых работяг и мастеровых, зарабатывающих своим трудом жалкие медяки, нормальный пшеничный хлеб стал слишком дорог. Поначалу трудящиеся массы ворчали, но перебивались вместо вздорожавшей пшеницы гораздо более дешёвым фуражным ячменным зерном, но резко повысившийся спрос вскоре взвинтил цены уже и на него, и вот тогда началось…
Ввозимое в город зерно теперь даже не доезжало до рынка – его