На следующий день допрос возобновился, теперь под присягой — это означало, что если их уличат во лжи, их ждет наказание. Однако гнев Женнихен лишь усилился за ночь, и она отказалась отвечать. Тусси также отказалась принимать присягу и вообще отвечать на вопросы {9}, Кюратри в гневе уехал, а Энгельс позднее насмешливо заметил: «Смешно было тратить энергию на женщин этой семьи!» {10} Женнихен и Тусси боялись, как бы родители не узнали об их аресте, и потому попросили разрешения написать письмо на французском языке (чтобы полиция могла сразу его прочитать), что у них все в порядке. Полицейские отказали, утверждая, что у девушек наверняка есть секретный код для экстренных посланий.
Среди вещей Поля полиция обнаружила бумаги с упоминанием «овец и волов» — после чего заявила, что овцы — это коммунисты, а волы — члены I Интернационала.
Весь понедельник девушки провели под домашним арестом. Во вторник их снова посетил Кюратри, сообщивший, что полиция ошиблась, и у них нет никаких оснований для ареста Лафарга, который теперь свободен и может вернуться во Францию. Он тут же добавил: «Однако против вас и вашей сестры у нас есть гораздо больше, чем против мсье Лафарга».
Лафарг был зятем Маркса — но они-то были его дочерьми!
Кюратри продолжал:
«В любом случае, вы будете высланы из Франции. Однако ордер о вашем освобождении должен прийти в течение дня».
Женнихен и Тусси с подозрением следили за тем, как разворачиваются события. Через верного друга они послали Полю письмо с вложенными деньгами и советом переехать подальше вглубь Испании.
Весь день сестры прождали «освобождения», но в 11 вечера прокурор в сопровождении полицейских прибыл в их дом, велел собрать вещи и следовать за ним в тюрьму. Позднее Женнихен описывала эту сцену:
«Глухой ночью мы сели в экипаж, где уже сидели два жандарма, все это происходило в глуши, и повезли нас, неизвестно куда. Оказалось, что нам предстоит провести ночь в казармах жандармерии; нас провели в комнату и заперли дверь снаружи; мы остались одни».
Они снова прождали целый день. Наконец, в 5 часов вечера Женнихен потребовала встречи с Кюратри и спросила его, почему они сидят в полицейском участке, если он обещал, что их освободят. Он ответил:
«Благодаря моему вмешательству, вам было позволено провести ночь в жандармерии. Правительство собиралось отправить вас в тюрьму Сен-Годен, под Тулузой».
С этими словами он протянул Женнихен конверт, в котором лежали 2 тысячи франков, присланные Лафаргу его банкиром из Бордо. Полиция перехватила их, и теперь Кюратри возвращал деньги Женнихен. Он сказал, что она и Тусси свободны и могут уезжать, однако не вернул им их паспорта. Женнихен пишет:
«Мы все еще были пленниками. Без паспортов мы не могли покинуть Францию и были принуждены оставаться на ее территории до тех пор, пока какое-нибудь событие вновь не станет поводом нас арестовать».
Противостояние с полицией и переживания по поводу их заключения сделали барышень Маркс безрассудными. Они написали Лауре письмо с описанием всего случившегося, включая то, что было сказано о Поле. Они не знали, дойдет ли до нее это письмо, не знали и что происходит сейчас с самими Лафаргами {11}.
После того, как возница Женнихен и Тусси был задержан полицией, ему предложили вернуться в Босост и привезти оттуда Лафарга. Полицейские предложили это небрежным тоном, но возница был подозрителен и отказался. Прокурор и полицейские были вынуждены действовать самостоятельно. По приезде в Босост им не составило труда узнать, где остановились Лафарги, поскольку в городке было всего две гостиницы. Вместо того, чтобы тихо арестовать Лафаргов, полицейские устроили шумное представление из своего прибытия прямо на центральной площади, словно рассчитывая, что лишний шум придаст веса их миссии. Это дало местным жителям возможность предупредить Поля о неминуемом аресте, тихо вывести его через черный ход гостиницы и увести по тропе, известной лишь «проводникам, горным козлам и английским туристам».
Французская полиция, наконец, отправилась задерживать Лафарга — в три часа ночи — ворвалась в его номер в сопровождении четырех своих испанских коллег и наставила ружья на постель, в которой Лафарга не было, зато там спали его жена и сын. Шнапс раскричался, как и возмущенная Лаура — оповестив своими криками всю гостиницу о полицейском рейде. Обнаружив, что Поль ускользнул, полицейские хотели арестовать Лауру. Вмешался хозяин гостиницы, настаивая, что по испанским законам они не имеют на это права. У дверей гостиницы и в холле собралась возмущенная толпа, и полицейские отступили — но недалеко. Оставив в отеле своих людей, они установили за Лаурой круглосуточную слежку. Крестьяне — не особенно любившие даже своих испанских полицейских — стали протестовать против присутствия французов на испанской территории. Одновременно они были разведчиками и информаторами — и предупредили Лауру о приезде в Босост самого Кюратри. Они же помогли ей бежать, не дожидаясь его приезда. Кроме того, крестьяне тайными горными тропами прошли через Пиренеи и передали сведения о событиях в Бососте дочерям Маркса в Люшон.
Так Женнихен и Тусси узнали, что Лаура в безопасности, а Поль пока так и не был арестован. Он шел через горы три дня, вглубь страны, и был арестован уже только в провинции Арагон, недалеко от города Хуэска {12}. Испанское правительство — единственное в Европе, откликнувшееся на требование Франции экстрадировать членов Интернационала — согласилось выдать его французам {13}.
В тот самый день, когда Испания выполнила требование Франции, Женнихен и Тусси вернули их британские паспорта. Первым желанием девушек было поехать в Хуэску и узнать о судьбе Поля, а затем разыскать и спасти Лауру. Они доехали только до Сан-Себастьяна, испанского города на побережье, и узнали, что Лаура уже здесь, а Лафарг — верный своему невероятному везению и неукротимому духу, был освобожден {14}.
Он рассказал, что во Францию его отправили верхом на муле и в сопровождении двух гражданских охранников, которые шли по обе стороны от его седла. Когда они проходили через деревни, люди принимали Лафарга за некое важное лицо, находящееся под охраной полиции {15}. По словам Лафарга, «со своей стороны и полиция была счастлива конвоировать такого пленника… В Испанских Пиренеях все просто. Вино и еда были обильны, и за 25 су на человека я получил обед, достойный Гаргантюа».
Получив в подарок от губернатора провинции вино и сигары, Лафарг предположил, что губернатор симпатизирует его политическим взглядам. К ужасу — без сомнения — Кюратри, местные власти освободили Лафарга, потому что сочли обвинения против него бездоказательными. Он отправился в Сан-Себастьян, где воссоединился с семьей, и Лафарги решили остаться в Испании {16}.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});