сгибе локтя. И не на чердаке, а в ванной!
В больнице Юра пробыл недолго, но выписываться ему не хотелось. Фактически дедушка прогнал его из дома, его уволили из типографии, от него отказалась Полина… Все несчастья сразу!
Но выход из положения нашёлся сам собой – Юра решил… торговать щенками! Была у него собственная овчарка, которая принесла девять породистых щенков. С помощью одного знакомого соседа, большого любителя собаководства, он стал реализовывать пёсиков. Но не тут-то было! Одна соседушка, зная, что внук с делом не в ладах, решила, что Юра украл у деда собачек, и пожаловалась на него в милицию. Началась следственная волокита, хотя дело не стоило и выеденного яйца.
И тут опять, словно бог из машины в античном театре, все конфликты разрешил дед, вернувшийся с одних гастролей, чтобы после короткого отдыха отправиться на гастроли другие.
На сей раз внуку пришлось помогать деду в делах погрузочных – ведь у Владимира Леонидовича по тому времени был самый большой среди цирковых артистов страны аттракцион!
Дед уехал, а внук остался в Москве с неизменным для него вопросом «Что делать?». И вдруг Юра узнаёт, что в Москве открывается особенный театр – «Театр книги». Руководил им Лев Новый. Такой псевдоним придумал себе чтец Кириллович. Он долго не мог остановиться на подходящем названии, придумывал то одно, то другое. Иногда его театр именовался «Театром на костре», иногда – «Театром у костра», но суть творческого коллектива оставалась неизменной – там прежде всего учили ЧИТАТЬ, устно, художественно. В репертуаре были произведения Эмиля Верхарна и Сергея Есенина. Молодые чтецы явно подражали Владимиру Яхонтову и Александру Закушняку. Потом Лев Новый решил, что молодым студийцам надо обязательно вместе сыграть в каком-нибудь спектакле, и поставил одноактную пьесу «Осиное гнездо». Там были какие-то пикантные сцены, смущавшие артистов своей избыточной откровенностью, скажем так. Но тут вновь вернулся дед, многотерпеливый и неугомонный, и извлёк внука из этого «Осиного гнезда».
Дуров-старший и не подозревал, что театральные страсти в его доме вскоре разгорятся с новой силой. Владимир Леонидович дружил со Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом. Прославленный театральный режиссёр очень любил цирк, животных, с удовольствием бывал в Уголке зверей. Порою он заезжал на Божедомку вместе со своим приятелем и помощником Юрием Бонди. Когда-то все они втроём придумали такой вариант – в те дни, когда Мейерхольдовский театр бывал выходным, его сцена отдавалась во власть Дурова и его четвероногих друзей. Возникал своеобразный цирк на сцене. Как проходили эти выступления, Юрий Владимирович, к сожалению, мне передать не мог – ведь он, ассистируя деду, во время спектаклей всегда находился за кулисами. Там он оставался по ночам: сторожил сон животных, оберегал их покой. От нечего делать, через всю пустую сцену качался, чтобы не хотелось спать, на трапециях, оставшихся после спектакля «Смерть Тарелкина». Почему сухово-кобылинские персонажи минувшего столетия должны были заниматься акробатикой, Юра уразуметь никак не мог. В творческой манере нового для него театра он принимал далеко не всё, но ко всему приглядывался с интересом и пользой. Особенно любопытно было ему наблюдать за репетициями спектакля «Рычи, Китай!» по пьесе Сергея Третьякова. И Юру опять неудержимо потянуло на театральную сцену. На сцену, а не на арену! А дед вновь манил внука на манеж. Он настоял на том, чтобы внук отправился с ним на гастроли в Воронеж.
Цирк-шапито в Воронеже стоял в Первомайском саду. Представления шли хорошо, давали полный сбор! Дед лишь одним был озабочен – куда отправить животных после окончания гастролей: ведь в ту пору московский Уголок зверей ремонтировался.
Владимир Леонидович поразмыслил, посоветовался с местными властями и решил задачу очень просто: уезжая за границу на лечение, он оставлял внука со зверинцем в том же саду. Клетки поместили в раковине открытой эстрады. А в закрытом помещении сада гастролировал Московский театр классической буффонады. Там режиссёр В. М. Бебутов почему-то называл оперетту.
Конечно же, Юра бросился посещать все спектакли подряд: «Гейшу», «Цыганского барона», «Мадмуазель Нитуш», «Джильетту из Норбоны», «Корне-вильские колокола»… Юра даже поселился в раковине эстрады, чтобы быть поближе к театру оперетты.
Один огорчительный случай ещё более сблизил Дурова – внука с этим театром. Стало холодать, и Юра купил себе хорошее одеяло. Остаток денег (а это был цирковой гонорар) он положил под подушку и отправился на очередной спектакль. Вернувшись «домой», он не застал ни денег, ни подушки, ни одеяла! Обокрали! Куда податься? Пришлось пойти в оперетточные статисты. И дела понемногу поправились. Юношу заметил Валерий Михайлович Бебутов и поручил ему первую, правда, бессловесную роль – роль шута в «Джильетте из Норбоны». Это было уже нечто своё, родное, близкое, почти цирковое.
Оставив дуровских животных на попечение служителей цирка, новоявленный артист оперетты снова ушёл от дела, от цирковой службы и отправился кочевать с театром, у которого в столице не было стационарного помещения. Так Юра снова попал… в Москву, где театр давал представления в рабочих клубах. Хотя вокальными данными Дуров – внук не обладал, он получил роль Кунингамав «Гейше» и… пел!
Вскоре театр Бебутова должен был перекочевать в Одессу, а в Уголок зверей вернулся его строгий хозяин, которому Юра заявил:
– Дедушка, я уезжаю с театром Бебутова!
Пока шли ссоры деда с внуком, «буффонада» укатила к Черному морю. Уехал по делам и дед. А внук опять остался у разбитого корыта: и без театра, и без цирка!
И снова пришел на помощь «его величество случай» — так назывался один, довольно популярный тогда водевиль.
Муж одной из артисток оперетты администратор Тидеман когда-то слышал, что Юра с успехом читает юмористические рассказы Полевого-Мансф ель да.
– Вы, Дуров, вполне профессионально копируете рассказчика, – заявил предприимчивый импресарио. – Юмор – это вещь! Юмор нужен всегда и всем. Хотите кусок хлеба с маслом? Тогда выступайте в моих концертах!
С грустью посмотрел Юра на свой неказистый костюм. В чём выступать перед публикой? Эстрадник, чтец должен быть одет подобающим образом – положение обязывает. К счастью, они с Тидеманом оказались одного роста и примерно одинаковой комплекции. Костюм администратора пришёлся артисту впору. Так был получен своеобразный аванс. За три концерта Юра отработал свой костюм, с четвёртого выступления пошла чистая прибыль! Хотя концерты проходили на маленьких клубных площадках, но зато довольно часто. Появился успех не только моральный, но и материальный, и Юра вспомнил слова Тидемана: «Юмор – это вещь!»
И всё же никакого удовлетворения судьбой не было! В кино сыграно мало, получилось ещё меньше. В драме сыграно «не то». В оперетте толком не спето.