Эйзенштейн и Всеволод Пудовкин.
ГТК ставил и свои фильмы, таким образом организуя производственную практику. Первым подобным опытом стала кинолента «Банда батьки Кныша». Роль главаря банды играл Николай Салтыков, прежний партнёр Юры Дурова по его, ещё детским ролям, а Юра исполнял роль одного из членов страшной шайки, что ему очень нравилось: шутка ли – скакать во весь опор на неосёдланной лошади! И опять, роль чисто каскадёрская, номер почти цирковой! Впрочем, попробовать себя в качестве наездника Юре дали бы товарищи-циркачи, но, видно, такова инерция: в гостях всё кажется лучшим, чем дома…
И тут опять резкий поворот в судьбе – неудержимо потянуло домой, в Уголок зверей, к дедушке. А у дедушке гастроли, на сей раз в Ленинграде. И тут внук ему уже помогает вести всю закулисную часть программы. Что это такое? Хозяйство большого аттракциона громоздкое, сложное и ответственное. Чужому человеку, человеку со стороны не доверишь! Медведям нужны тумбы, пони – попонки, собачкам – бантики, слону – сахарок в нужных количествах, морскому льву – рыбёшку… Всё должно быть подготовлено точно и в срок, подано умело и своевременно.
Тогда в Ленинграде Юра получил и первую производственную травму: как-то медведь, которого он выводил из клетки, цапнул его за руку и почти оторвал большой палец. Пришлось обращаться к врачу. Потом ассистенту осталось от полосатой гиены. Дед учил внука – во всех таких случаях виновато не животное, а человек.
Закончились гастроли, вернулись дед с внуком в Уголок зверей, домой. Приходит как-то к Юре в гости приятель, дальний родственник, тоже безмерно увлечённый театром, и торжественно сообщает, что у Юрия Завадского только что организовалась театральная студия:
– Пошли поступать?!
– Пошли!
Юра надевает русскую вышитую рубашку – ему очень нравилось быть на Есенина похожим. Сперва так и хотел – Есенина читать, но потом решил готовить отрывок из пушкинской трагедии «Борис Годунов» – удивлять экзаменаторов, так удивлять! Репетировал сцену у фонтана с сестрой приятеля, консультировался с артистом МХАТа Коноваловым, отрабатывал с ним речь Самозванца.
И вот настал день испытаний. Стоит Юра перед Завадским, Телешёвой и Абдуловым. Начинает, произносит первую строку…
– Постойте! Прочтите-ка лучше то, что вы читали в клубе хлебников!
Юра в недоумении замер. Откуда корифеи современной сцены знают о его более чем скромных опытах на актёрском поприще? Речь шла о юмористических рассказах Полевого-Мансфельда. Юра со слуха выучил их наизусть и решил попытать счастья – отправился к автору-исполнителю на квартиру. Маститый актёр эстрады принял юного чтеца приветливо, внимательно выслушал его и вынес следующий приговор:
– Я никому на свете не позволю пользоваться моим репертуаром, но, принимая во внимание то, что вы хорошо копируете меня и выступать с этим собираетесь на рабочих клубных площадках, я не возражаю. Вот вам, молодой человек, моя записка…
Юра взял в руки бумагу и прочитал, глазам своим не веря: «РАЗРЕШАЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ МОЙ РЕПЕРТУАР». Подпись. Дата…
Вероятно, кто-то из экзаменаторов у Юрия Завадского слышал одно из Юриных выступлений. Разгадка довольно проста: в ту пору драматические артисты часто выступали как чтецы на эстраде.
Юра поразмыслил и решил прочесть «Барышню в кафе».
– Интересно, – скупо сказал Юрий Александрович. Больше абитуриента не мучили и отпустили с миром, а вскоре он прочитал на доске объявлений свою фамилию в ряду принятых в студию драматического искусства!
Деда в Москве не было, и Юра начал ходить на Сретенку в театральную школу. Студийцам преподавали технику речи, грим, обыгрывание воображаемых предметов. Последнее ему особенно удавалось: воображения и фантазии хоть отбавляй! Вскоре студийцы приступили к постановке учебного спектакля «С любовью не шутят». Юре больше всего запомнился не сам спектакль, а товарищи-студийцы, среди которых было немало по-настоящему одарённых драматических артистов. Достаточно назвать имена будущего главного режиссёра театра имени А. С. Пушкина И. М. Туманова и Ростислава Плятта. Всё необходимое для спектакля студийцы делали своими руками: бутафорию, реквизит, декорации. И всё это очень пригодилось будущему мастеру циркового искусства в дальнейшем!
Дедушка по-прежнему не придавал никакого значения опытам работы внука в кино и театре. Собираясь на очередные гастроли, он в очередной раз объявил о своём решении:
– Если ты не хочешь быть настоящим артистом цирка, то я из тебя сделаю рабочего человека!
Сказано – сделано. И Юра был определён в школу фабрично-заводского ученичества при типографии Борщевского на Садово-Триумфальной улице. Сперва шло ознакомление в общих чертах с типографским делом, а потом без особого энтузиазма Юра стал изучать печатное дело, однако, полиграфическая карьера Дурова-внука была прервана… любовью.
Ему уже шёл семнадцатый год, и в общем-то ничего удивительного в этом нет, но ситуация, в которую он попал как юный влюблённый оказалась весьма не простой.
Среди типографских «фабзайцев» была юная девушка Полина. Юра приглашал её в Сокольнический парк, читал ей стихи любимых поэтов, веселил её устными юмористическими рассказами из репертуара Полевого-Мансфель-да. Работала Полина чаще всего во вторую смену, и Юра, отработав своё время, терпеливо дожидался её у ворот. В конце концов, он стал часто опаздывать на работу, получал взыскания, выслушивал нотации и в итоге перестал вообще ходить на работу! А дома громогласно объявил, что типография… сгорела! Может быть, и сгорела, но только – в огне юношеской неистовой любви! А так всё было на месте, следов пожара обнаружить не удалось. С этим известием одна из сотрудниц Уголка зверей вернулась домой, и Юра был разоблачён в очередной раз. Деду пошла телеграмма… В ответ пришла другая. Юра её текста не запомнил, но смысл был прост – пусть идёт, куда хочет! И Юра пошёл, конечно, к Полине.
Больше он никуда идти не хотел!
Полины дома не оказалось. Вместе с ней в комнате жила одна милая сердечная девушка, которая была к Юре неравнодушна и по этой причине охотно раскрыла ему глаза на коварство Полины, которая, оказывается, уделяла больше внимания другому «фабзайцу». Юра бросился искать Полину и предложил ей выбор: «Он или я! Выбирай!» И девушка с простодушной наивностью ответила:
– Нет, лучше ты уйди, Юра…
И он ушёл. На чердак общежития ФЗО, чтобы сразу же покончить счёты с жизнью! Разорвал на себе рубашку, выхватил из кармана перочинный нож… Но тут явился комендант общежития и деловито указал:
– Можешь это делать, где угодно, но только не во вверенном мне учреждении.
Расправу над собой неудачливый влюблённый решил продолжить дома, и тоже на чердаке. Взял и резанул ножом по руке, как Петроний, но вдруг заорал:
– Караул! Спасите!
В карете «Скорой помощи» он услышал наставления врача:
– Петроний вскрывал вены не у запястья, а в