Вот если ты мне притащишь из вашего леса десяток этих клыков, я тебе все про шайку и расскажу. Ну как, по рукам? — и капитан уставился на сонного эльфа.
— По рукам! — отозвался Тири с облегчением. Кошки — какая ерунда! Оказавшись на улице, он подставил лицо предутреннему ветерку, дующему с океана. Но сонливость не проходила, затопляя голову изнутри, как тяжелое жидкое тесто.
— Леми наверняка дрыхнет без задних ног! — усмехнулся эльф, вспоминая привычку сестрички спать в случае опасности в обнимку с мечами. — Почему бы и мне не взремнуть часок-другой до рассвета? Кошки никуда не денутся.
Слабый внутренний голос возразил, что деться могут неизвестные разбойники, но веки Тири уже слипались. Он отыскал постоялый двор попроще, кинул такому же сонному, как и он, парнишке, мелкую монетку и растянулся на тощем тюфяке в общей зале, не обращая внимания на перешагивающих через него постояльцев, засветло собирающихся в путь.
Нанике прижала пыльные кости к груди так, будто Левмен вручила ей королевские реликвии. Глаза девушки сияли, она порывалась немедленно бежать отчитываться перед своими наставниками.
— Сейчас! — она зашарила по карманам. — Я должна тебя отблагодарить… у меня есть немного денег и золотой браслет… — Нанике извлекла на свет горсть монет и украшений. — Пара колечек и вот еще… не знаю, что это такое, но явно магическая штучка. Выглядит потрясающе! Смотри! — и она выудила из горсти идеально гладкое овальное семя, похожее на то, что уже покоилось в кармане у Лемвен. Леми уверено взяла его и незаметно провела рукой с семенем возле сердца будущей охранницы. Кругляш на ладони потяжелел и стал очень холодным. Нанике с облегчением вздохнула:
— Уф! Словно вынырнула из темного болота! Никогда больше не приближусь к этим развалинам! — и вскинула на плечо свою котомку. — Благослови тебя Богиня! — девушка махнула рукой на прощанье и скрылась за валунами. Лемвен держала семя ужаса осторожно, двумя пальцами. Ей казалось, что ее детские страхи теперь тоже заключены в этом гладком орешке. С осторожностью эльфийка поместила семя в самый глубокий карман.
Было уже довольно светло, но Тиэрон все еще не появлялся. Лемвен в нетерпении прохаживалась по дороге. Внезапно острая иголочка кольнула ее мозг. Кто-то совсем рядом испытывал чудовищный гнев. Ярость, злоба, душившие незнакомца, были для Лемвен словно запах свежевыпеченого хлеба для голодного. Она оставила бесполезное вышагивание по тракту и бросилась по болотистой равнине туда, где гудело и билось пламя ненависти. Она ощущала в себе достаточно сил, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мечи звенели от напряжения, и девушка, не задумываясь, создала себе пару защиток.
Но когда она разорвала пелену густого тумана и оказалась нос к носу с худеньким парнишкой, сидящим у огромного дерева с потерянным выражением заплаканного лица, Лемвен решила было, что ошиблась. Сидящий поднял на нее глаза и его губы шевельнулись без звука. Они были сухие и потрескавшиеся. Эльфийка была готова поклясться, что парень искусал их, сдерживая рыдания, но так и не совладал с собой. Дорожки слез все еще сохли на его грязных щеках.
— Ты кто? — прохрипел он, наконец. — Я ненавижу этот мир! Оставь меня…
— Тебе точно не требуется помощь? — ласково спросила Лемвен, наклоняясь к сидящему. Тот вскочил, словно подброшенный заклинанием Оживления.
— Я сказал — отвяжись! Я хочу быть один! — заорал он срывающимся голосом. — Големская жизнь! Если бы боги спросили меня, что им делать, я бы сказал им разрушить этот мир немедленно! Ха! Судьба пощадила меня! Что толку быть живым в этом проклятущем мире!
— Ты остался в живых — это значит, что ты еще должен что-то сделать, — мягко сказала Лемвен, понимая, что чутье не подвело ее. Гнев исходил от парня, как жар от раскаленного горна.
— Сделать? Что я могу сделать, если уже поздно, поздно! — и слезы против воли покатились у него из глаз. Он сердито размазывал их рукавом, но они все текли и текли.
— Расскажи мне… Рен, — попросила Леми, заметив именной браслетик на запястье парнишки.
— Саркерен… — поправил он ее машинально. — Рен меня только мама называла… — он непроизвольно всхлипнул. — Нечего рассказывать… Иди своей дорогой!
— Может быть, я могу как-то помочь тебе… например, отомстить? — Левмен небрежно полечила парнишку магией, крутя свои мечи в руках.
— Да! — крикнул он отчаянно. — Я хочу отомстить! Но сперва я хочу хотя бы избавить мою семью от позора! Я даже не знал, что кто-то способен так поступать…
— Твоя семья… — задумчиво произнесла эльфийка, поощряя его. Саркерен снова плюхнулся на траву, словно ноги не держали его. Дрожащим от ненависти голосом он начал свой рассказ:
— Моя семья… мы не были какими-то вельможами. Честные труженики, вот так! Мы построили домик здесь, возде водопада. Отец все твердил, что полезнее иметь чистое небо над головой, чем каменный свод. Мы расчисти себе поле возле леса, мама завела пару овечек… Мы никому не мешали. Но в последнее время к нам то и дело начали наведываться какие-то эльфийские стражники. Они угрожали нам, потому что мы, якобы, поселились на их исконных землях, требовали то денег, то убраться прочь. Отец ходил в город, к нашим старейшинам, те показали ему карты, успокоили.
Тогда мы решили, что это просто бессмысленные оскорбления, и старались больше не обращать на солдатню внимания. Они появлялись нечасто, всегда большим отрядом, маршируя куда-то вдоль реки. Мать и сестра предпочитали уходить в дом, едва заслышав их приближение, а я и отец находили какую-нибудь работенку позади дома, где нас не было видно.
Но в тот день мы с отцом чинили крышу. Скоро должны были начаться дожди, и мы торопились перестелить гнилую дранку на свежую. Я разобрал часть покрытия и спустился по пояс в образовавшуюся дыру, а отец подавал мне куски дранки со стороны крыльца. Завидев приближающихся солдат, он бросил мне: «Пойду, разложу эту дранку на печи для просушки. Сдается мне, она еще сыровата». Хотя я прекрасно знал, что дранка отлично просушена. Мне же не хотелось слезать с крыши при этих светлоухих… я недавно повредил ногу на скалах, и двигался ужасно неловко. Они, конечно, заметили бы это и не упустили бы повод поиздеваться. Так я думал, устраиваясь поудобнее на полу чердака. Пока отряд промарширует мимо, я успею немного отдохнуть. В моей голове неспешно всплывали дела, которые мне предстояло закончить в тот день. Внизу звякали чашки, мама наливала отцу травяной чай. Я невольно припал к щели и начал любоваться своей семьей. Мы всегда были… очень дружными. И отец так трогательно оберегал маму… а сестренка пыталась ей подражать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});