чей бенгали действительно ухудшился после поступления в Джхил, и мысль о том, что он несчастен, овладела ею. – Но какая же школа примет его среди года?
– А, – отмахнулся Дипанкар от этого пустякового препятствия. – Я забыл сказать, что Амит-да уже договорился в Святом Ксаверии. Все, что нужно, – согласие матери… «Я трепещу всей душою и плачу, когда говорю тебе: „Мама“», – повторил он строку стихотворения.
При слове «мама» госпожа Чаттерджи прослезилась – даром, что была образцовой брамо.
Тут ей пришла в голову мысль. По правде говоря, на нее обрушилось столько информации, что мысли ее несколько путались.
– Но как же бабá? – спросила она. – Все это так неожиданно. Ведь за школу уплачено… Он что, действительно плакал? И это не повредит его учебе?
– Амит-да согласился помогать Тапану, если потребуется, – ответил Дипанкар, решив этот вопрос за брата. – Куку будет знакомить его с песнями Тагора, по одной каждую неделю. А ты можешь исправить его орфографию бенгали.
– А ты? – спросила мать.
– Я?.. У меня не будет времени учить его чему-нибудь. Я со следующего месяца начинаю работать в «Гриндлейсе».
Его мать была поражена и боялась верить своим ушам.
16.6
За столом в Баллигандже сидели семь человек с фамилией Чаттерджи и семеро с другими фамилиями.
Амита с Аруном посадили не рядом – и это было к лучшему. У обоих имелись установившиеся взгляды – у Амита на некоторые вещи, у Аруна на всё. Поскольку встреча происходила у него дома, Амит был не так замкнут, как обычно в обществе. В собравшейся компании он чувствовал себя свободно. Семеро гостей либо уже породнились с Чаттерджи, либо были близки к этому. К ним относились госпожа Рупа Мера с четырьмя детьми и зятем (который, судя по всему, оправился от болезни) и молодой немецкий дипломат, небезответно ухаживавший за Каколи. Менакши Меру в Баллигандже по привычке относили к семейству Чаттерджи. Дедушка Чаттерджи прислал записку, что не может принять участие в сборище.
– Ничего, что я с Пусиком? – спросил Тапан, войдя в столовую из сада. – Думаю, ему надоело сидеть на привязи. Может, я спущу его с цепи? Новых грибов у нас ведь нет.
– Ни в коем случае, – испугалась госпожа Чаттерджи. – Чтобы он опять укусил Ганса?
Ганс нахмурился; на лице его появилось недоуменное выражение.
– Прошу прощения, что значит слово «гриб» в данном контексте? – спросил он.
– Да, надо вас просветить, – ответил Амит. – Ведь Пусик вас уже кусал, так что вы теперь наш брат по крови. Или по слюне. Грибы – это молодые люди, которые ухаживают за Куку. Они произрастают везде и очень быстро. Некоторые из них приносят цветы, но чаще они просто хандрят при луне. Поэтому, когда вы женитесь на Куку, будьте начеку. Я бы на вашем месте остерегался грибов – как съедобных, так и всех прочих.
– Да уж, – согласился Ганс.
– А как дела у Кришнана, Куку? – спросила Минакши, не очень внимательно следившая за разговором.
– Он воспринимает все с пониманием, – ответила Куку. – Для него всегда найдется уголок в моем сердце, – добавила она с вызовом.
Ганс нахмурился еще больше.
– Вы можете не беспокоиться, Ганс, – сказал Амит. – Это не означает ничего особенного. У Куку в сердце много уголков, отведенных тому или иному знакомцу.
– Ничего подобного, – возмутилась Куку. – А тебе вообще никто слова не давал.
– Вот как?
– Да. У тебя сердца совсем нет. Ганс не любит, когда легкомысленно говорят о чувствах. У него чистая душа.
Минакши, которая немного перебрала спиртного, пробормотала:
– Джентльмены, знаю лично, —
как один – народ приличный…
Ганс покраснел.
– Вздор, Куку, – сказал Амит. – Ганс – сильная личность и может вынести и не такое. Это сразу чувствуется по его рукопожатию.
Ганс поежился.
Госпожа Чаттерджи сочла, что пора вмешаться:
– Ганс, не принимайте всерьез то, что говорит Амит.
– Да, – согласился Амит. – Только то, что я пишу.
– Он начинает болтать всякую ерунду, когда у него не клеится то, что он сочиняет. У вас есть какие-нибудь известия от сестры?
– Нет, но жду их со дня на день.
– Как вам кажется, Ганс, мы типичная семья? – спросила Минакши.
Задумавшись, Ганс ответил дипломатично:
– Я сказал бы, что она нетипично типичная.
– А может, типично нетипичная? – предположил Амит.
– Он не всегда такой, – заметила Куку Лате.
– Разве?
– Нет-нет, он не такой…
– Какой «не такой»? – спросил Амит.
– Не такой эгоист! – раздраженно бросила Куку.
Ей хотелось, чтобы Амит произвел хорошее впечатление на Лату. Но Амит, казалось, был в таком настроении, когда его не заботило, какое он производит впечатление.
– Если бы я старался быть менее эгоистичным, я потерял бы те качества, которые позволяют мне производить суммарную радость.
Госпожа Рупа Мера посмотрела на него в полном недоумении.
– Я имею в виду, ма, – объяснил Амит, – что тогда сестры меня заклюют, я буду послушным и пострадает мое творчество, а поскольку оно доставляет удовольствие гораздо большему числу людей, чем круг моих знакомых, в сумме потеряет вся вселенная.
Это показалось Рупе Мере чрезвычайно самонадеянным.
– Но разве это причина, чтобы дурно обращаться с близкими? – спросила она.
– Думаю, да, – ответил Амит, развивая пришедшую ему в голову идею. – Я, к примеру, в период вдохновения требую еды в самое разное время, долго не отвечаю на письма – иногда месяцами.
С точки зрения госпожи Рупы Меры, не отвечать на письма было просто преступно. Если все начнут так делать, это будет конец всей цивилизации, как она ее себе представляла. Она посмотрела на Лату, которая, похоже, получала удовольствие от разговора, хотя и не принимала в нем участия.
– Я уверена, никто из моих детей не будет так поступать, – сказала она. – Когда я уезжаю куда-нибудь, мой Варун пишет мне каждую неделю, – добавила она меланхолично.
– Конечно, они не будут, ма, – сказала Куку. – Просто мы избаловали Амита, и он думает, что может безнаказанно делать все, что заблагорассудится.
– Совершенно верно, – раздался голос отца Амита с другого конца стола. – Савита говорит, что она всерьез увлеклась правоведением и ей не терпится заняться им на практике. Зачем приобретать знания, если не использовать их?
Амит на время угомонился.
– Дипанкар наконец выбрал свой путь, – добавил судья Чаттерджи с одобрением. – Банк – самое подходящее для него место.
– Там он наконец найдет свой Идеал, – не удержалась от сарказма Куку, – который будет подливать ему скотч и стенографировать его размышления о Высоком.
– Очень смешно, – осуждающе произнес судья. Он был доволен Дипанкаром в эти дни.
– А ты, Тапан, несомненно, будешь доктором? – спросил Амит с притворным одобрением.
– Не думаю, дада, –