случается в первый раз, – жестким тоном проговорил он.
И тут Ханикат засмеялся – громко и искренне, как будто услышал хорошую шутку.
– Сомневаюсь, – произнес он, вытирая выступившие слезы. – Те, кто способен на пытки, не мелют языками, а сразу приступают к делу. Потому что любят пытать или привыкли к этому. А остальные – такие, как ты, – лишь угрожать горазды.
Аннев медленно опустил меч. Ханикат, видя, что его слова попали в цель, осмелел еще больше и спустил ноги с кровати.
– Надеюсь, до тебя дошло наконец, что моей целью было тебя защитить. Так почему бы тебе просто не отпустить меня? А еще лучше – пойдем со мной к моему господину, и сам убедишься, что мы оба не желаем тебе зла.
Аннев задумался: перспектива встретиться с одним из его преследователей и получить ответы на свои вопросы казалась заманчивой. А если он почувствует опасность, то обрушит огонь Длани Кеоса и на Ханиката, и на его хозяина.
«Не будь идиотом! – одернул он себя. – Ты ведь и сам знаешь, что произойдет, если согласиться. Он предаст тебя, как это сделали Кентон и Маюн. Использует, как Рив… и Содар. Этот коварный лгун тебе вовсе не друг!»
Аннев почувствовал, как в душе закипает ярость, и крепко сжал рукоять меча.
«Ему нужна лишь моя проклятая рука, Кеос ее подери, и защищал он меня только потому, что его хозяину я нужен живым. Он мне не друг… а значит, враг».
– Арх-дионах Рив сказал, что из всех братьев лишь Арнор знал, где находится Содар, – произнес он, внимательно следя за аурой Ханиката и пытаясь услышать его мысли. – Эту тайну Арнор не раскрыл бы никому, кроме лидера своей касты. – Острие меча застыло на уровне груди дионаха. – Это ты послал убийц в мою деревню или твой хозяин?
Аура Ханиката вспыхнула странным, необычайно ярким цветом, и Аннев уловил одно-единственное слово, просочившееся сквозь ментальную защиту дионаха.
Ойру.
– Арнор ничего мне не рассказывал, – обеспокоенно пробормотал Ханикат. – Я понятия не имел… и никого не посылал.
Почти правда.
– Но тебе было известно, кого он навещал. И ты поделился этими сведениями с кем-то еще. С тем, кто и подослал ко мне ассасина.
Ойру.
– Я не…
Ханикат собирался солгать. Об этом свидетельствовала и его аура, и лихорадочный стук сердца.
– Точнее… к тебе и правда кое-кого подослали, – проговорил дионах. – Ему было приказано не причинять тебе вреда.
– Однако моим друзьям такой привилегии даровано не было. Твой господин послал за мной Ойру – выходит, ты служишь… Дортафоле. Твой хозяин – первый вампир, любимец Кеоса, а значит, сам ты сианар. – И тут глаза Аннева расширились от изумления. – Ты… Я знаю, кто ты.
Взгляд Ханиката метнулся к двери. Дионах замыслил побег, это выглядело очевидным, но перед этим намеревался сотворить заклинание с помощью какого-то тайного глифа. Аннев не заметил его сразу, но теперь увидел: знак был высечен в каменной стене и замазан жидкой канифолью.
– Твое имя – истинное имя – Вальдемар Кранак. Ты вечный, сдавший Нивен нан Су’ул терранцам.
Ханикат замотал головой, но у Аннева не осталось и крупицы сомнения в том, кто перед ним: дионах Тобар, присягнувший на верность Дортафоле и ставший одним из сианаров. В рукописи Содара о нем был подробный рассказ. Предатель, за которым охотился Рив, всегда находился прямо у него под носом… Неудивительно, что, несмотря на все усилия арх-дионаха, орден прогнивал изнутри – слишком глубоко, слишком долго сидела в нем эта скверна…
– Я не думал, что Ойру убьет так много людей, – снова заговорил Ханикат, пытаясь отвлечь Аннева. – Если бы Арнор забрал тебя из деревни…
– …То Ойру все равно схватил бы меня, убив и его, и Содара.
Аура сианара вспыхнула, выдавая его страх и чувство вины. Подняв руку, он подался вперед, и тогда Аннев изо всех сил ударил мечом и отсек дионаху предплечье. Потом всадил золотой кулак ему в лицо, так что зубы полетели во все стороны.
Ханикат, захлебываясь кровью, рухнул на кровать. Аннев наклонился над ним и, размахнувшись, рубанул клинком по глифу.
– А теперь ты ответишь на мои вопросы, – сказал он, снимая с шеи грязный кусок ткани. – Я буду поддерживать в тебе жизнь с помощью магии… и ты сам увидишь, умею я пытать или нет.
Глава 72
Маюн провела пальцами по своему блестящему безволосому черепу, погладила иссиня-черное плечо и улыбнулась, наслаждаясь восхитительной, неутихающей болью. Все ее тело покрывали маленькие, каждая размером не больше уголька, плотно прилегающие друг к другу пластины. Исключение составляли лишь суставы: чтобы не лишать их гибкости, Ойру укрепил их не углями, а серой золой. Теперь Маюн была почти неуязвима. Разве что мощный удар тяжелым или острым оружием мог бы нанести ей рану, но ассасин сказал Маюн, что даже тогда она почти ничего не почувствует. Маска по-прежнему будет ее исцелять, но действовать артефакт станет немного по-другому.
Ойру не обманул.
Ни когти железных троллей, ни хищные лапы эйдолонов не причиняли ей теперь ни малейшего вреда. Поначалу это приводило Маюн в ярость, ведь без боли призывать огненные клинки ей стоило немалого труда. Впрочем, она могла подпитывать магию маски своим неутолимым, ни на секунду не утихающим голодом и благодаря этому быстро исцеляться и не уставать в бою. В царстве теней Маюн приходилось куда сложнее: там ее эмоции притуплялись, но, как назло, именно эмоции служили в этом странном месте единственным источником магической силы артефакта. Чаще всего огненный дух Маюн проявлялся лишь в виде искр, которые походили скорее на когти, чем на клинки. Она, конечно, могла исполосовать ими эйдолона, но на то, чтобы выжечь ему глаза, ей не хватало сил.
В физическом мире илюмитская магия подводила еще чаще, ведь энергия эмоций зачастую почти полностью уходила на то, чтобы подпитывать терранскую магию маски. Поэтому, не имея возможности пользоваться огненными клинками, Маюн начала все больше полагаться на маску, которая делала ее сильнее, быстрее, хитрее и выносливее.
Несколько дней они с Ойру провели в Альтаре, избегая умбр царства теней, где их поджидал иссохший. Когда им попалось еще одно племя троллей, поменьше, чем первое, Ойру предложил Маюн свои флиссы, но Маюн отказалась и расправилась с тварями, даже не вступая с ними в битву: она подстроила все так, что они попросту поубивали друг друга своими неподъемными дубинами из железного дерева. После этого, взяв у Ойру его клинок и следуя его указаниям, она отрубила у одного из троллей руки и выстругала из костей два изогнутых лезвия,