Они поставили сумки на кухонный пол, странно, но Мо понял, что мальчики помогали тете ни раз заносить пакеты в дом, кроме того, они не могли дотянуться до столешницы, отчего тут же стали рыскать по пакетам. Джет и Лотти выкладывали из пакетов все, что они купили, но только Лотти убирала все в холодильник, согласно своему строгому плану сортировки.
— Так ты профессиональный борец? — Спросил его Алекс.
— Нет, — ответил Мо.
— Солдат? — Спросил Данте, не сводя глаз с пистолета в кобуре на поясе Мо, продетой через пояс брюки-карго.
— Нет, — повторил Мо.
— Он коммандос, — объявила Лотти.
Алекс замер с открытым ртом, уставившись на Мо.
— А что такое коммандос? — Спросил Данте.
— Круче всех крутых, — прошептал Алекс, а потом крикнул: — Даже круче, чем дядя Люк!
Лицо Данте покраснело, он сказал брату:
— Нет никого круче дяди Люка.
— Мучачо, — Алекс махнул рукой в сторону Мо, — посмотри на него.
Данте посмотрел и вроде бы согласился, но не до конца.
Мо чуть не расхохотался.
Ему помогло справиться с этим, когда младший хлопнул его по бедру.
Мо посмотрел на парня сверху вниз.
— Я хочу тоже быть мандос!
— Дай время, малыш, — сказал он.
— О Боже, кто-нибудь, убейте меня, — взмолилась Джет. — На прошлой неделе Карисса уехала, Джокер приехал, чтобы забрать ее домой, а Сезар хотел стать байкером.
— Ну что ж… Я имею в виду, что Джокер есть Джокер, — пробормотала Лотти, одержимо выстраивая банки «ла Круа» в своем холодильнике.
— Я буду таким же, как дядя Люк, — упрямо заявил Данте.
— Я буду как дядя Ли, только не коммандос, потому что тетя Инди суперская, а я хочу такую же горячую малышку, как она, — объявил Алекс.
— А я люблю Энни Сэди! — Взвизгнул Сезар.
— Убейте меня, — заметила Джет.
— Зачем ты приехала? — Спросила Лотти сестру.
Данте сунул Мо в живот связку бананов.
Мо взял бананы и положил их в вазу Лотти.
— Во-первых, чтобы убедиться, что у меня все еще есть живая сестра, — ответила Джет.
Мо пришлось отдать ей должное, Лотти даже не взглянула в его сторону.
— И, во-вторых, сказать тебе, что мама и Текс хотят, чтобы мы поужинали все вместе в следующее воскресенье, — закончила Джет. — Всей семьей.
Внимание Джет переключилось на него.
— Круто. Мы с Мо придем, — ответила Лотти.
Он посмотрел на нее, и его руки зачесались от желания перекинуть ее через плечо, отнести наверх и отшлепать ее упругую попку.
— Ты... э-э... придешь? — Тихо спросила Джет.
— Ты можешь сказать при Мо, мы нормально с этим, — сказала ей Лотти.
За это она получила бы еще пять ударов.
— Хооооо...рошо, — прошептала Джет, глядя на сестру большими глазами.
Лотти только улыбнулась ей.
Глаза Джет сузились, видно она начинала злиться.
Ах, черт.
— Чувак, как ты стал коммандос? — спросил Алекс, прежде чем Джет успела поговорить с сестрой о том, откуда у нее так внезапно появился парень, о котором Джет никогда не слышала, с которым Лотти была настолько близка, что готова с ним прийти на семейный ужин.
— Этого чувака зовут — дядя Мо, — поправила Лотти.
Теперь он стал «дядя Мо».
Теперь он хотел, чтобы его кто-нибудь пристрелил.
— Хорошо, — обратился Алекс к тете, потом снова к Мо. — Дядя Мо, как ты стал коммандос?
Он открыл рот, чтобы ответить, что он не коммандос.
Хотя и выполнял некоторые задания для Хоук, тут он был прав.
Но Лотти опередила его.
— Он служил в армии.
— Крутоооо! — Крикнул Алекс. — Совсем как дядя Ли! — Его взгляд упал на оружие Мо. — А зачем ты носишь пистолет?
— Я на дежурстве, — ответил ему Мо.
— Круууууууууто, — выдохнул он, потом спросил: — Ты знаешь, как наносить камуфляжный макияж?
— Да, — сказал Мо.
— Знаешь, как пользоваться ракетницей?
— Ага.
— Ты летал на вертолете?
— Ага.
— Ты прыгал с парашютом из самолета?
— Ага.
— Ты бывал в Афганистане?
Тело Мо напряглось, и он повторил:
— Да.
И почувствовал внимание со стороны Лотти и Джет.
Алекс снова открыл рот, но не успел ничего спросить, Лотти тихо сказала:
— Алекс, милый, найди мороженое в пакетах для себя и братьев. — Хорошо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Конечно, тетя Лотти, — сказал Алекс и принялся рыться в оставшихся пакетах.
Мо избегал ее взгляда, когда наклонился и поднял пустые пакеты, сложил их пополам, как обычно, делала Лотти, и положил на прилавок.
Он услышал, как разорвалась обертка у мороженого, почувствовал, как Джет двинулась в его сторону. Он повернулся к ней, она несла лапшу, «Тостито» и коробки с мюсли.
Когда приблизилась, сказала низко:
— Спасибо за вашу помощь, Мо.
Она имела в виду именно его помощь с продуктами.
Они все это имели в виду, но она также поняла, что он был связан с ее сестрой, поэтому он привез ее домой из магазина, она имела в виду именно это.
— Без проблем, — пробормотал он, когда она прошла мимо него в кладовую.
Он больше не мог избегать пристального взгляда Лотти, она посылала ему определенные флюиды, и он их точно улавливал, поэтому перевел взгляд на нее.
Да, именно поэтому он в этот момент посмотрел на нее. На выражение ее лица.
Он знал еще перед тем, как стал мужчиной, что станет солдатом и будет солдатом долгое время. Это касалось многого, слишком многочисленных причин, которые отражались на лице Лотти. Они включала в себя его мать и сестер, а также чувство долга и верности, которое он испытывал по отношению к ним, поскольку в их жизни не было другого мужчины. Это не касалось одиноких дам или без характерного слабака. Ничего этого. Это было неважно. Именно личность, которым он был с самого начала, диктовала ему, каким он станет человеком.
Но взгляд Лотти, ее борьба с племянниками на лужайке перед домом, как она набросилась на женщину, в которой видела конкурентку, претендуя на него, решив за него отомстить, послужили причиной, по которой он влюбился в нее.
И в другом мире, где она бы действительно принадлежала ему, он мог бы ужиться с тем, что он повидал, что совершил в своей жизни, что потерял в пыли, грязи и песке.
Быть тем мужчиной, который бы заслуживал этот ее взгляд. Она смотрела на него, как на героя.
Тем, кто, действительно, заслужил бы его.
И кто мог претендовать на такую женщину, как она.
— Ничего особенного, — солгал он.
— Ты абсолютно не прав и знаешь это отлично, так что заткнись, пупсик-зануда, — ответила она.
Еще десять ударов.
По голой заднице.
* * *
— Итак... Афганистан?
Она едва успела закрыть дверь за сестрой и племянниками.
Он стоял в ее гостиной, куда смылся чертовски быстро, пока нависал у нее за спиной, когда она прощалась со своей семьей.
Она стояла в сводчатом фойе, ведущем из прихожей в гостиную.
— Лотти…
— И, — прервала она его, — возвращаясь к нашему разговору в супермаркете, ты, может быть, и прожил с той женщиной два года, но я женщина, поэтому знаю, что она разыгрывала, и разыгрывала она перед тобой совсем не то, что ты думаешь.
Мо покачал головой.
— Мы не будем касаться этой темы.
Она двинулась вперед.
— Мы уже ее касаемся.
Он сделал шаг назад, и она остановилась.
— Нет, потому что не можем, — заявил он.
— Мы можем, и мы готовы, и я помогу нам начать. Отступая в запоздалой попытке стать взрослой, ты должен знать, любая другая ни за что бы не стала в ночной рубашке готовить завтрак.
Он стиснул зубы, понимая, что последует за этим.
— Я в ночной рубашке готовила тебе завтрак, потому что ты настолько горячий, хотела, чтобы ты набросился на меня, — продолжала она.
Именно так он и думал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И все же он знал, что не является сексуальным мужчиной.
— Как только ты открыла мне дверь, ты отступила на шаг назад, — выпалил он.