— Она не выиграла, Мо, в своем обмене.
— Ладно.
Он сказал это только для того, чтобы меня успокоить.
Но я не успокоилась.
У меня вертелось много вопросов, в том числе и то, что я увидела своим проницательным взглядом, сфокусировавшись на его лице.
Он правда думал, что не достоин ее.
Он, честное слово, так и думал.
И с этим надо было что-то делать.
Поэтому я решила, вместо того, чтобы искать Тэмми и выдергивать ей волосы, лучше сосредоточиться на той крупной рыбе, которую я уже поймала.
Хотя я не могла изменить эту ситуацию, находясь в магазине «Кинг Соуперс».
— Давай закончим с покупками, — пробормотала я.
— Слава Богу, — сказал он и отпустил.
Он вернулся к тележке.
Я потеряла свой список где-то по дороге.
Ну и наплевать.
Черт с ним.
Если мы что-то забудем купить, то вернемся сюда.
Мы должны были сделать другое.
И сейчас у меня были дела поважнее.
6. Скажи им, чтобы работали быстрее
Mo
Он хотел, чтобы они вернулись к тем, предыдущем отношениям, и Лотти просто болтала бы с ним как раньше и чувствовала бы себя комфортно в его присутствии.
Еще одна ошибка.
Он вернул ее отношения, но она вернулась, став разговорчивой, расслабилась, но совсем по другой причине.
Любой мужчина бы прочитал ее причину так же, как Мо.
Она была на его стороне, просто полностью.
Он знал это отчасти потому, что шлюзы ее болтовни открылись, очевидно, у нее начался сезон дождей, потому что она говорила, не затыкаясь.
Теперь он знал обо всех девчонках в «Смити», тех, с кем училась еще в школе, кто пек лучшее печенье, знал лучшую стратегию борьбы с прыщами и с кем они трахались, одна из них имела отношения с вышибалой.
Кроме того, теперь он узнал, что Смити так же узнает о вышибале, потому что он всегда узнавал, а отношения между служащими его клуба были запрещены.
Он также узнал, что Смити потеряет все свое дерьмо, но в конце концов не сделает ничего, просто громко поорет, угрожая санкциями, именно поэтому стриптизерши обычно спали с вышибалами, несмотря на то, что это было против политики клуба.
И он также узнал, что мама Лотти и Текс всегда следили за ее задницей по поводу дать приют паре кошек.
Кроме того, он узнал, что она подумывает над этим, но пытается все же сдерживаться, поэтому не идет в приют, потому что, когда она окажется там и поддастся своему импульсу, то заберет не пару кошек, а пятьдесят (это, кстати, его совсем не удивляло).
И он так же узнал, что ее соседи были полными придурками не потому, что у них стоял во дворе телевизор, а потому, что они включали его громко и делали это довольно часто.
Мо понятия не имел, какое отношение все это имеет к покупкам продуктов, к тому, что он хотел, чтобы она начала с ним разговаривать, как прежде, за исключением того, что они были не обычной парой, он был ее телохранителем, а она — клиентом его босса.
Но они покупали продукты, как мужчина и женщина, живущие вместе, он понял это, потому как она его спросила, что ему нравится, заставив опять вернуться, пройтись по рядам, чтобы он выбрал то, что ему нравится из еды.
Что еще было хуже, личное пространство просто исчезло, перемешавшись с ее.
Испарилось.
Она не держала его за руку, не прижималась к нему, не целовала в шею и не делала ничего такого.
Она шла рядом, толкала его бедром, если ей было смешно и чувствовала себя храброй (что случалось часто), дотрагиваясь до его бицепса, привлекая его внимание, или цеплялась за ремень его солдатских штанов и дергала, изменяя его направление.
Все это означало, что Мо пребывал уже в агонии.
И эта агония была не только из-за ее поведения.
Лотти, не колеблясь, набросилась на Тэмми еще до того, как узнала, кто такая Тэмми и что она сделала.
Отрицать это было невозможно.
Но Мо чувствовал себя от этого хорошо.
Но все было еще хуже.
Было ясно, потому что Лотти заявила права на своего мужчину.
Конец.
И он был ее мужчиной.
Мо не мог думать об этом, в основном о своих чувствах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А их было много.
К счастью, она так много говорила, что у него не было возможности все обдумать.
ФБР вернулось с отрицательным ответом о письме и любых религиозных радикалах в районе, за которыми они следили, которые соответствовали описанию этого парня.
Это означало, что у них не было никаких зацепок, кто хотел причинить вред Лотти, и они все решили, что второе письмо, полученное вчера, Лотти лучше не читать, потому что она и так нервничала, хотя и не показывала, и не делала глупостей.
Но в основном они сошлись, что лучше не показывать второе письмо Лотти, потому что степень беспокойства этого придурка в последнем письме возросла примерно на пятнадцать пунктов.
На этот раз это было решение Смити, ничего не говорить Лотти о втором письме, а также не отдавать его в полицию, ни в ФБР. Последние двое, прочитав второе письмо, очень сильно захотят вмешаться в это дело.
Это было потому, что Смити хотел, чтобы угроза была устранена, и хотя Мо был согласен со Смити (до некоторой степени), Хоук был не совсем согласен.
Парень, написавший письмо, явно готовился к решительному шагу, его уверенность крепла, он явно получал удовольствие от растущей крайности в своих письмах и того факта, что его еще не поймали, и не упекли туда, где он мог бы разыграть свои извращенные фантазии.
Они все это тоже понимали.
Смити хотел, чтобы с этим как можно быстрее разобрались.
Хоук хотел, чтобы этот парень попал в поле зрения ФБР.
Мо просто хотел, чтобы Лотти ничего не угрожало.
Но Лотти не нужно было знать, что происходит.
И Мо не нужно было знать все то, дерьмо, что выплескивала на него Лотти в магазине про своих подруг, ему нужно было, чтобы она доверяла ему и делала все, что он ей говорил, пока этот парень был на свободе, и пока Мо был сосредоточен на ней и на своей работе, но она только заставляла Мо желать ее еще больше.
Но, хоть убей, он больше не мог справиться с гневом и болью, которые выплескивались из нее на него последние три дня.
Поэтому, когда Тэмми, как бы открыла заглушку, и Лотти, очертя бросилась вперед, Мо ухватился за эту возможность, у него просто не хватало духу заставить Лотти опять отстраниться и замолчать, выставив себя очередной раз придурком.
Скорее всего, она укусит его за задницу.
Черт, она уже кусала его за задницу.
Но она казалась такой счастливой сейчас, что он найдет способ справиться с этим.
На ее улице он увидел рядом с ее домом, припаркованную машину раньше нее.
И когда он увидел машину, то понял, что все будет еще только хуже.
Потрясающе.
— О Боже! — воскликнула она, обрывая себя на полуслове, рассказывая ему о новой идее, которая пришла ей в голову, по поводу нового танца и костюма — павлиньего наряда, который она списала с нового мужчины Тэмми.
Тогда он понял, что она тоже уже видит.
— Сейчас ты познакомишься с моими племянниками! — воскликнула она.
Да.
Всеми тремя.
Они бегали по ее наклонной лужайке перед домом, словно играли в пятнашки, а блондинка, должно быть, ее сестра, сидела на ступеньках ее дома.
Женщина и мальчики Эдди Чавеса, и когда Мо подъехал поближе, он понял, что может точно сказать чья это ижена и чьи дети, даже не зная, что это была сестра Лотти замужем за Чавесом.
Его мальчики были полной его копией. Если бы ему пришлось делать когда-нибудь опознание, Мо позвонил бы Эдди или его брату Гектору.
Они хотели, чтобы парень, который охотился за Лотти, знал, что у нее есть охранник, Мо не стал парковаться в гараже позади дома на случай, если этот ублюдок был поблизости и наблюдал. Он припарковался перед домом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И Лотти практически вцепилась в ручку двери еще до того, как он остановился.
Он только остановился как раз в тот момент, когда она распахнула дверь.