словно шагала на эшафот, приблизилась к королеве, и… подняла руки. Банка с грохотом разбилась, и гупёшка, будто крохотная лягушка-попрыгунья, задергалась на мокрой траве.
– Ах, вот и голова прошла! – сладко проворковала Прекрасная Королева. – И твоя помощь не понадобилась!
Люля беззвучно разрыдалась. Потоки слез смыли золу с лица…
Королева уже хотела было уходить, но, заметив какие румяные щеки у уродки, передумала.
– Ну-ка, погляди на меня! – приказала она.
Люля подняла заплаканное лицо.
– Надо же! Зарделась, как розовое варенье!
Люля тихо всхлипнула, опустила голову, в надежде найти рыбку, но она больше не дергалась: трава не шелестела. Гупёшка умерла.
У Люли затряслись поджилки: что значили слова королевы? Она говорила с упрёком? Или… с восхищением?!
Королева загадочно улыбалась.
– По-моему, ты куда-то спешила? Иди же! Я отпускаю тебя!
Люля поклонилась и неуверенно развернулась по направлению к спуску, где начинались земляные ступеньки, что вели к ручью. Она все боялась, что королева догонит ее и толкнет в пропасть. Но королева и шагу не ступила. Люля успешно спустилась, но все же, всю дорогу чувствовала, как взгляд ее величества буравил спину…
Гуня уже ждал подружку и, радостно волнуясь, побежал ей на встречу. За Гуней мелкими, но уверенными шажками торопились три подросших котёнка. Они уже так выросли, что и в маме-кошке особо не нуждались, которая с удовольствием поедала траву возле ручья.
Юноша сразу заметил, как грустна Люля. Он стал расспрашивать, что же произошло, но она только расплакалась в голос. Гуня обнял ее, гладил по спине и утешал.
Вот Люля успокоилась и рассказала другу, чем так опечалилась. Гуня расстроился, но больше не из-за смерти необычной гупёшки, а из-за горьких слез подружки. На самом деле, он очень ждал её, ведь на его пруду впервые выросла кувшинка! Это было настоящее волшебство!
«Ты своим румянцем так смутила и околдовала мой пруд, что на нём вырос этот прелестный цветок!»
Кувшинка была необыкновенная: наружные лепестки бело-розовые, но ближе к середине темнели, а в сердцевине отливали пурпуром!
«Ее лепестки, словно твое лицо – румяное и нежное!» – восторженно молвил он, и Люля от смущения зарделась ещё больше.
Гуня уже хотел было сорвать кувшинку, но подружка вовремя остановила его.
«Пусть лучше живёт! Здесь у тебя безопаснее, а при дворе королева растопчет ее или велит сварить отвар, а потом будет делать примочки на лицо, или ещё какую глупость удумает…».
Было решено кувшинку не срывать. Влюбленные уселись у пруда, Люля положила голову Гуне на плечо. Котята и кошка резвились рядом.
Люля потихоньку забывала об ужасной встрече с королевой, но даже в этом волшебном месте ощущение, будто она близко, не покидало.
* * *
Прошли годы, а Люся так и не доросла до Людмилы Николаевны, и осталась малышкой Люськой в трикотажном платьице, вышитом огромными пёстрыми цветами.
Из деревни она перебралась ближе к городу и торговала цветами на базаре. Бабка с матерью давно померли, но взрослая Люся стойко приняла удары судьбы, да и не переживала особо – умерли и умерли, потому и дальше безмолвно и рутинно плыла по течению. Дома ее ждал единственный друг и товарищ – золотая рыбка в круглом аквариуме. Единственное живое существо, к которому была привязана Люся.
* * *
– Как она посмела!? Мерзкая уродина! Проклятая ведьма! Строптивая девка! Дрянь!
Крики Прекрасной Королевы заполонили весь сад. Даже бесконечные брызги от фонтана, летящие в пучину калейдоскопа, потускнели и превратились в брызги осеннего дождя!
– Королева, а ты не могла бы помимо красочных оскорблений хотя бы иногда вставлять действия. И тогда я, быть может, смогу понять, почему ты так злишься… – перекрикивая королевские вопли, молвил голос из волшебного фонтана.
– Эта девка посмела хранить у себя мерзкую рыбёшку! – взвизгнула Королева.
– Это запрещено? – удивленно спросил тайный друг.
Тут вся спесь вмиг сошла с ее величества, она сжала губы, скрестила руки и хмуро уставилась на землю.
– Ты молчишь? Полагаю, ты рыбку убила? Отчего тогда представление?
– Она была красивой!
– Рыбка?
– Да!
– Понимаю. Насколько мне помнится, ты не только красивых рыбок на своем веку изводила… А ещё симпатичных кроликов и других несчастных животинок, которые на горе свое родились хорошенькими. Помню, даже молодого гуся приказала раньше времени зажарить, ведь у того было необычного цвета перо на грудке, а об изуродованных хромоногих девицах, что поплатились своими тонкими щиколотками в угоду твоей завистливости и упоминать не хочу! А ещё…
Голос из волшебного фонтана мог продолжать до бесконечности россказни о кознях обезумевшей королевы, но тут ее величество не выдержала:
– Прекрати! – неистово заорала она. – Дело не в чертовой рыбе!
– А в чем тогда?!
И королева рассказала, как проследила за уродкой, после того как умерла симпатичная рыбёшка. Голос из волшебного фонтана молчал, тогда королева промолвила:
– Она ведь обычная уродка, каких полно во всем королевстве! Что в ней есть такого, чего нет во мне?
– Нет в тебе?! Что ты имеешь ввиду?
– Ее глаза блестят как-то странно… У нее щеки красные… И она какая-то… живая… – тихо и испуганно произнесла королева. Такое она видела впервые за свое долгое правление.
– Живая?
– Да! Почему я этого лишена? Ни у одной девицы так глаза не блестят, как у нее! Кто она такая?! Ведьма? Я убью ее! Она обыкновенная неприметная девка! У нее талия гораздо шире моей, волосы мышиного цвета, и черты лица не такие утонченные! Но почему она выглядит свежее меня! Я все так же молода!
Голос из волшебного фонтана, наконец, произнёс:
– Она любит.
– Что?! Что за мерзости ты говоришь?! Мне противно само это слово! Эта девка обречена на одиночество до конца дней своих! У нее нет кузенов! Все померли! У нее нет пары! Я про своих слуг все знаю!
– Но она любит! – не сдавался голос.
– Этого мерзкого отшельника! Как она может любить?! Кто дал ей право?! И почему у других обвенчанных так не горели глаза?!
– Потому что они по твоему приказу шли к алтарю. Ими правил страх, а не любовь. Боясь ослушаться тебя, несчастные безвольно скреплялись узами брака, но на самом деле, испытывая отвращение друг к другу.
– Я хочу обладать тем же, что и она!
– Это невозможно.
– Почему же?! Я Прекрасная Королева, и мне достаётся все, что угодно!
– Да, но для этого не нужно быть королевой, для этого нужно любить. А ты не умеешь любить.
– Отчего же?! Я люблю свою красоту до безумия!
– Но это не любовь, а сумасшествие. Ты же и сама говоришь! Это плата за твою вечную жизнь! Если бы ты смогла полюбить кого-то, то не печалилась при мысли о старении или уродстве… Ты бы по собственной воле прожила счастливую жизнь и состарилась бы с любимым. Но ты этого лишена, поэтому и проклята безумной мыслью о совершенстве…
– Проклята?! Это великий дар – быть красивее всех, так ещё и бессмертной!
– Это видение с твоей стороны… Я это вижу