Моя леденящая паника тут же возвращается.
– Я знаю. Знаю. Блин, – я потираю лицо, чувствуя себя слишком потрясенной, чтобы прямо сейчас думать об этом. Наклонив голову, я спрашиваю: – А что, если мы поговорим об этом завтра по дороге в Л-А?
Она хмурится.
– Хочешь, чтобы я поехала?
Я колебалась лишь мгновение. Рациональная часть моего мозга машет предупреждающими знаками, в то время как эмоциональная настаивает, что она мне нужна рядом.
– Конечно, хочу, – отвечаю я. – Кто еще поможет не забыть имена и пихнет локтем, когда увлекусь рисованием на салфетках? Разве что ты не хочешь пое…
– Хочу. Просто подумала, почему ты не возьмешь кого-то из девочек.
Я слегка прищуриваюсь.
– Нет… Я хочу поехать с тобой.
Сглотнув, она кивает и смотрит в сторону.
– Ну тогда… конечно.
– Буду ждать тебя в шесть у магазина?
– Хорошо, – отвечает она. Она покраснела. Еще ни разу не видела краснеющую Леру.
– Мне нужно как-то по-особенному одеться?
Мое сердце колотится со страшной скоростью, и я вспоминаю, как Полина уговорила меня пойти на банджи-джампинг и те пугающие и щекочущие нервы секунды перед нашим прыжком. Я прижимаю ладонь к груди, стараясь говорить обыденным тоном:
– Просто будь красоткой для меня.
========== Лера ==========
Я редко беру выходные – на самом деле, с момента открытия магазина несколько месяцев назад не было ни одного – но сейчас они мне необходимы.
Выспавшись, я долго сижу на заднем крыльце и пью кофе, наблюдая, как на карнизе горлицы вьют гнездо.
Потом бегу несколько километров вдоль воды до Коув-бич и обратно.
Отгоняю машину на сервис и мойку.
Убираюсь в доме, принимаю душ. Ем и одеваюсь.
И позволяю себе весь день размышлять над тем, что же происходит между мной и Тасей.
Мне нужно понимать это без иллюзий. Я не хочу бездумно шагнуть с ней во что-то, и не только из-за того, что наша дружба – это нечто лучшее и важное в моей жизни, но и потому, что, хотя мы это и не обсуждали, я знаю: у нее не очень хороший романтический опыт.
Как-то раз Полина намекнула, что у Таси было мало отношений – по большей части непродолжительных – что она, как правило, держала женщин на расстоянии, и что ее легко спугнуть. Даже если я своими глазами не видела бы ее пугливую два дня подряд – у меня дома и вчера в магазине – это стало понятно после разговора с ее отцом, когда он подробно рассказывал о ней. Ее мать ушла, даже не попрощавшись, когда Тасе было двенадцать. Это как синяк у нее под кожей – он начинает темнеть, когда она позволяет себе иметь с кем-то слишком близкие отношения.
Магазин уже почти опустел, когда я пришла дождаться Тасю. Оля отлично справляется, но интуиция подсказывает мне не оставлять её одну на полный рабочий день.
– Пока тебя не было, где-то час назад приходил чувак с огромной коробкой Tortured Souls, – Оля смотрит, как я бросаю ключи на стойку и добавляет: – Отвратительно себя чувствую. Я уже видела за сегодня немало дерьма, но то меня реально напугало.
– Сказала девушка, проколовшая себе клитор.
Она смеется и отходит в сторону, когда я ввожу пароль на компьютере.
– Ну да, – ответил она. – Но ты видела эти рисунки? Младенцев в бутылках с какой-то жидкостью и измученных женщин, вынашивающих собственных убийц.
– Так что ты ему сказала? – в нашем бизнесе можно считать хорошей сделкой покупку и продажу коллекционных предметов: фигурок, комиксов, предметов графического искусства. У Оли глаз наметан неплохо, но она не всегда замечает детали, в отличие от меня. И основное правило гласит, что если Оля не уверена, стоит ли покупать, она должна попросить продавца вернуться, чтобы застать меня. В первые несколько недель она редко понимала, что брать, а что нет, но быстро научилась, и я перестала тревожиться, упустим ли мы из-за неё что-нибудь ценное.
– Я сказала, что тут постоянно околачиваются дети, и его комиксы нам не подходят, – её заметно передергивает и спустя мгновение еще раз. – А куда это ты вырядилась?
– По делу, – отвечаю я.
Я практически слышу, как её брови ползут вверх.
– «По делу»?
Предупреждающе посмотрев на неё, я сажусь на корточки открыть коробку канцтоваров. Если честно, у меня никогда не бывает дел.
Оля делает шаг ближе, наклоняется, и её лицо оказывается в десятке сантиметров от моего.
– Дело? – переспрашивает она.
– Ну ёб твою мать, – ворчу я, передавая ей коробки с ручками. – Еду сегодня в Л-А с Тасей.
Три секунды молчания, после которых следует неприкрытый скептицизм:
– У вас свидание?
Я мотаю головой.
– А ты уверена, что нет?
Ставлю коробку новых визиток на стойку.
– Еще как.
– Потому что в последнее время она так смотрит на тебя, будто хочет…
Я перебиваю её:
– Это не свидание, Оля.
Слышится звон колокольчика и как кто-то вошел, стуча каблуками по полу из линолеума.
– Спрашиваю тебя в последний раз, – шепчет Оля, – ты точно-точно уверена, что не свидание?
Я открываю рот ответить что-нибудь порезче, но останавливаюсь, услышав вопрос Таси:
– А где Лера?
– На коленях под стойкой, – с придыханием говорит Оля и широко мне улыбается.
Зал наполняется ее неуверенным молчанием.
Я бросаю на Олю раздраженный взгляд.
– Здесь, внизу, – говорю я ей и машу упаковкой скотчей над головой. – Копаюсь в коробках.
– Угу, – произносит она и наклоняется над стойкой, что мне видно ее лицо. Я понимаю, насколько я в жопе, раз решила, что смогу сегодня оставаться спокойной. Она выглядит просто офигенно. – Привет.
Я откладываю в сторону последнюю упаковку и чуть не проглатываю язык, когда встаю и вижу ее полностью. Кожаные штаны Таси нужно запретить законом. А если еще учесть ее туфли, под каблуком которых я бы с радостью умерла, и на многое намекающий, но ничего не открывающий топ? Мои шансы не выставить себя дурой в какой-нибудь ситуации равны нулю.
– Потрясающе выглядишь, – говорю я и, не долго думая, обхожу стойку и, наклонившись, целую ее в щеку.
Она реагирует, будто это не из ряда вон, а нормальное дело, улыбается и тихо произносит:
– Спасибо.
Она скользит взглядом к моим лежащим на стойке кошельку и ключам, но я еще не закончила с ней. Ее гладкие черные волосы собраны в высокий хвост. Я смотрю на ее прямую челку, почти незаметный макияж, хотя я вижу, что он есть. На подчеркнутые черным карандашом глаза, розовыми румянами щеки и наводящие на порочные мысли красные губы.
– Лера?
Мой голос получился срывающимся:
– Ты действительно красивая.
На этот раз она смеется.
– Благодарю, – говорит она и добавляет: – еще раз. Вася помогла. Честно говоря, позволить нам обеим возиться с макияжем – все равно что выдать мартышке очки.
Когда я отхожу забрать свои вещи, она открыто оглядывает меня сверху донизу. Я следую за ее взглядом по своей одежде: узкие черные брюки и черная рубашка.
Я даже отполировала ботинки ради этой женщины.
– Черт возьми, – замечает она. Она оценила, и довольно высоко. И я понимаю, что мы всегда это делали – флиртовали и сыпали тонкими намеками – просто никогда еще это не ощущалось настолько явно.
– Рада, что ты одобряешь, – отвечаю я. – Я припарковалась за углом.
Она идет за мной, по пути прощаясь с Олей. А потом берет меня за руку и улыбается.
– Я очень даже одобряю.
Ага. Я в жопе.
***
Я всегда знала, что Тася затихает, когда обдумывает что-то, ее беспокоящее. Могу предположить, что причина ее нежелания обсуждать свои проблемы – в отличие от Полины или даже Светы – в том, что ей нужно время самой обо всем поразмыслить. Но когда в машине она вспоминает разговор с Остином и начинает перечислять плюсы его идеи, какое-то я время отмалчиваюсь, думая, а вдруг причина ее привычки молчать, прежде чем начать что-то обсуждать, в том, что она не доверяет собственным суждениям.