что в прошлом я – гений, и будет ожидать от меня чего-нибудь этакого. Но чего она обо мне не знает?
– Что ты совсем спятил? – легкомысленно предположил Тадеас.
– Она не знает, чем я занимался последние девять лет. Вот почему у меня все получится. Я был самым удачливым устроителем договорных палочных боев в провинции. А разве генерал – не тот же устроитель боев? Только его солдаты одерживают победы на полях сражений, а не на ринге.
– Да, но генерал рискует сразу многими жизнями, – напомнил Тадеас.
– Знаю. – Демир пошел дальше. – Керите появится вон из-за того холма, – он указал на местность, лежавшую к западу, в паре миль от них, – и увидит нас в том же строю, в котором вы сражались у Медных холмов.
Тадеас просиял – он все понял:
– Она решит, что ты по-прежнему сломлен. Что тебя вынудили защищать Оссу, а сам ты не можешь придумать ничего более оригинального, чем использовать численное преимущество. Что у тебя нет собственной стратегии и ты – копия генерала Ставри.
Демир кивнул:
– Я хочу сыграть с Керите в поддавки. Подпущу ее как можно ближе: пусть думает, что вот-вот схватит меня за горло. Тут я возьму и дам ей кастетом по морде со всего размаху. Все наши офицеры предупреждены о том, что ты – мой заместитель.
– Но я же только майор.
– Прежде всего ты – Граппо. Ты уже семь раз отказывался от повышения по службе, потому что тебе больше нравится ползать по канавам со своим батальоном, чем руководить сражениями. Найди Полукрылку. Пусть готовит артиллерию. У меня есть всего три часа, чтобы понять, сработает третий план на этой местности или нет.
В представлении Демира боевой порядок Иностранного легиона должен был напоминать крысоловку, только более сложно устроенную. Семнадцать батальонов пехоты – почти девять тысяч бойцов – были расставлены ровными рядами на вспаханном поле. Холмов, которые могли бы послужить естественными укрытиями, здесь не было, так что единственная батарея Демира спряталась за леском, на левом фланге, а на краю правого фланга, позади небольшой возвышенности, засели, ожидая своего часа, две тысячи драгун и кирасир. Самому Демиру этот прием казался совсем простым: наверное, так происходит с каждым, кто ставит ловушку. Важно то, что видит противник.
Вся армия ждала затаив дыхание. Нигде не было слышно ни слова, ни звука. Лишь непрерывный поток гонцов и полевых разведчиков, текший к старому кургану, над которым развивался фиолетовый стяг с эмблемой Граппо, нарушал всеобщую неподвижность. Прямо у стяга гонцов встречал Тадеас, который поддерживал через них связь с разными частями оссанского войска. Демир тем временем следил за грозовыми облаками над Кузней, гадая, удастся ли эксперимент Тессы, и надеясь, что гроза обойдет стороной поле боя.
Вдалеке, за лесополосами, которые фермеры насадили вдоль всех дорог для защиты полей от ветра, замелькали первые отряды Керите. Сначала Демир заметил флаг с тремя синими драконами на зеленом поле. Потом показались колонны пехоты, шедшие походным маршем: сине-зеленые, они спускались с далекого холма. Казалось, к нему лениво катится морская волна. Демир щелкнул пальцами, подзывая гонца:
– Кавалерии выдвигаться на позицию номер два.
Сигнал был передан с помощью специальных флажков, и скоро Демир услышал – ничего при этом не видя – жестяной шелест множества доспехов и сдержанный гул: конница перемещалась с первой позиции на вторую.
Селезни приближались. Демир стал разглядывать их в подзорную трубу, немало впечатленный: выучка, форма, лежавшие на плечах мушкеты с примкнутыми штыками – все было превосходно. Наемники прямо-таки излучали уверенность. Слева от них двигались драгуны. Демир стремительно сосчитал их в уме, для чего ему хватило одного взгляда.
– Подайте сигнал нашим флангам, – приказал он, – скажите, что у нас не хватает восьмисот драгун.
Тадеас закончил разговор с разведчиком и подошел к Демиру, чтобы посмотреть на приближавшегося противника.
– Думаешь, они идут прямо на нас?
Демир боролся с тысячей мелких сомнений.
– Если я отвечу «конечно» и не ошибусь, ты будешь считать меня гением?
– Ага. А если ошибешься, то дураком, – отозвался его дядя.
– Ну и ладно, все равно мы тогда будем мертвы. Так что какая разница?
– Справедливо.
– Кажется, у нее на два батальона больше, чем докладывала наша разведка, – сказал Демир.
– Тысяча пехотинцев – серьезная огневая мощь. Может, отвести назад гренадер?
Демир огляделся. На левом и правом фланге он поставил батальон гренадер – тяжелой пехоты в нагрудных доспехах и со штыками-саблями на мушкетах.
– Нет. Подай им другой сигнал, пусть встанут еще дальше друг от друга. Надо, чтобы строй выглядел редким. Соблазнительно редким.
Получив сигналы, войска начали перестраиваться, по всему полю запели трубы. Наемники Керите постепенно прекратили двигаться. Солдаты двух армий разглядывали друг друга с расстояния около мили. По войску пробежал тревожный ропот. Каждый опытный офицер мог видеть, что Селезни стоят плотными колоннами, которые выглядят крепкими и непробиваемыми на фоне разреженных рядов Иностранного легиона.
– Вот теперь, – сказал Демир Тадеасу, – Керите поняла, что я не пользуюсь традиционной сигнальной книгой оссанской армии. Ей стало любопытно, что это значит и надо ли беспокоиться. – Он поежился. – Долбаные кавалеристы. Куда они запропастились, будь они неладны?
Сомнения, которыми он не хотел делиться с Тадеасом, снова набросились на него как надоедливые мухи, но Демир мысленно отмахнулся от них и послал куда подальше.
– Это похоже на игру в короли и пешки, – сказал он вслух. – Я и Керите – два игрока, каждый расположился со своей стороны доски, расчерченной квадратами. Конечно, лучше бы мы сидели у камина и пили вино. Ха! Может быть, именно так когда-нибудь будут вестись войны. Зачем убивать столько народу? «Уважаемая Керите, – продолжил он льстиво, подражая политикам, – уберите отсюда моего патриарха, и Осса ваша. Но если ваш патриарх достанется мне, я стану хозяином Грента. Будем вести себя как цивилизованные люди».
Демир понял, что порет чушь, оборвал себя на полуслове и стал вспоминать что-нибудь приятное. На ум снова пришла игра, но не с генеральшей наемников; он вспомнил, как играл с матерью. Уголки его губ тронула улыбка.
– Помнишь, как мама любила играть в короли и пешки? – спросил он Тадеаса.
Дядя усмехнулся:
– Еще бы не помнить.
– Ты ведь никогда у нее не выигрывал, кажется?
– Только в детстве, когда мы были совсем маленькими, – ответил Тадеас. – Потом она играла все лучше и лучше, а я остался на месте. А ты у нее выигрывал?
– Два раза, – задумчиво ответил Демир. – Первый раз, когда мне было семнадцать. Второй… – Демир умолк. Второй был несколько месяцев назад. Их последняя встреча. Она уговорила его