слуг случайно снабдил своего господина одеждой для бегства. Демир – дружелюбный мошенник. Демир-бродяга. Демир – никто. Этот камзол был воплощением свободы.
И трусости.
Он не сразу понял, что по его щекам бегут слезы, а когда заметил это, вытер их камзолом. Какой он, оказывается, слабак. И трус к тому же. Наверное, надо радоваться, что его матери больше нет и она не видит, во что он превратился. Она, можно сказать, вложила ему в руки орудие, способное спасти мир, но он и тут умудрился все испортить.
– Демир?
Он вскочил, бросив камзол в сундук так поспешно, будто его поймали с украденной безделушкой в руках. У входа, придерживая над головой полог, стояла Тесса. Лицо ее было мрачным, губы – плотно сжатыми.
– Можно мне войти?
Он хотел крикнуть ей: «Убирайся!» Хотел сказать, что ее погибшая семья – не его забота. Ему нужно выиграть войну, у него есть обязанности посерьезнее, чем забота о ее чувствах. Он как следует прикусил себе язык, чтобы не наговорить лишнего. В конце концов, он только что всерьез думал о побеге, так зачем изображать занятость?
– Входи, конечно, – сказал он; она отпустила полог палатки. – Тесса, прости, я должен был сказать тебе сразу, как только ты…
– Погоди, – твердо сказала Тесса, перебивая его, и расправила плечи, отчего ее спина стала прямее, а сама она – выше ростом. Даже выше Демира, хотя и ненамного. Неужели она решила внушить ему трепет? Но она продолжила: – Это ты должен простить меня. Я не должна была говорить, что ты уничтожил мою семью. Я должна была выслушать тебя.
Демир слушал разинув рот.
– Твой гнев был вполне понятен, – выдавил он наконец.
– Да, но я не должна была направлять его против тебя. Я поняла, что больше не верю ни единому твоему слову, и расспросила Идриана Сепулки. Он рассказал мне, что случилось в Холикане. Все от начала до конца. И я поверила ему. Я хочу, чтобы ты это знал.
Демир почувствовал, как в нем что-то изменилось. Казалось, тугой узел на горле вдруг развязался, и он смог вдохнуть всей грудью – впервые за много дней. Тело стало вдруг легким, почти невесомым, зато ноги подкашивались.
– Я рад, – пролепетал он.
– Ты знаешь, кто тебя предал? Кто отдал тот приказ?
– Каприк Ворсьен, – ответил Демир.
– Что ты с ним сделаешь?
– Я вызвал его на дуэль, но тогда вмешались Сжигатели. Каприк не избежит наказания. Клянусь! – вырвалось у Демира, хотя он еще не знал, как покарать бывшего друга, после того как пообещал его отцу прекратить кровную месть.
Тесса сделала глубокий вдох и медленно выдохнула – раз-другой. У нее задрожали руки, и Демир, увидев это, машинально сжал ее пальцы своей рукой. Пальцы были холодными как лед. Но Тесса не отстранилась. Она посмотрела на их переплетенные пальцы, потом на Демира.
– Во мне нет ненависти к тебе, Демир. Я не виню тебя в гибели холиканцев, – выдавила она. Каждое слово причиняло ей боль; Демир решил, что не стоит требовать от нее большего. – Я приберегу свою ненависть для Каприка Ворсьена.
– А я? – не удержался Демир. Эгоистичный вопрос – но ему было нужно получить ответ, иначе он не смог бы спать. – Я пойму, если ты захочешь отменить наш проект. Я разорву наш контракт. Канал феникса – твой. Возьми его, вернись в отель и забери Эхи. Я распоряжусь, чтобы Бринен дал тебе денег, ты начнешь свое дело.
Демир готов был выполнить каждое свое обещание. Если их партнерству конец, пусть все будет без обмана. Этого в его жизни и так хватало.
– Заткнись, Демир, – сказала вдруг Тесса и обняла его.
Такого успокоения никто не дарил ему уже много лет. Стало тепло и приятно, а когда Тесса положила голову ему на плечо и уткнулась холодным носом в изгиб его шеи, по рукам побежали мурашки. Когда они наконец оторвались друг от друга, ее глаза были мокрыми, но ясными, как небо после дождя. Демир видел, что гнев еще не покинул ее, но знал, что он уже направлен на другого.
– Я говорил сейчас серьезно, так и знай, – сказал Демир.
– Наш контракт остается в силе. – Тесса опять выпрямила спину. – Я – партнер Граппо и горжусь этим. Что до остального… – Она отвела взгляд. – Мне нужно время, чтобы разобраться в себе. Пока я готова быть для тебя только деловым партнером.
Демир был так рад и так удивлен, что только рассмеялся в ответ:
– Ясное дело.
Но она все же не отстранилась от него. Так они и стояли: в нескольких дюймах друг от друга, держась за руки, и ни один не стремился первым разорвать это кольцо. Может, поцеловать ее, несмотря на только что сказанное? – спросил себя Демир. Нет, нельзя. Она же все объяснила. Она простила ему невольное участие в убийстве ее семьи, хотя это далось ей непросто. Она решила сохранить их партнерство, их дружбу, и это было ценным подарком. Демир не мог отвести от нее глаз. Тишину нарушил отдаленный раскат грома. Тесса склонила голову набок, прислушиваясь:
– Над Кузней начинается гроза. Мне надо возвращаться, и побыстрее.
– Фенни проводит тебя, – сказал Демир, радуясь, что случай избавил его от искушения.
Через несколько минут Тесса ушла. Демир испытывал облегчение, но на него словно навалилось что-то еще. Груз вины, придавливавший его девять лет, сменился новой тяжестью. Что это? Страсть? Но можно ли испытывать настоящее чувство к женщине, которую едва знаешь? Впрочем, теперь все равно. Ему не до чувств, какими бы они ни были. Он поймал себя на том, что делает глубокие, размеренные вдохи, пытаясь выровнять дыхание.
– Прах меня дери, – прошептал он, – я слишком увлекся.
Зря он не рассказал ей о Киззи и сделке с Ворсьеном. Правда, ему вряд ли хватило бы сил еще и на это. В следующий раз.
55
– Есть какое-нибудь слово, – спросила Тесса, – для тех случаев, когда хочешь получить что-то, а оно не дается?
Тесса примчалась обратно в Кузню и почти не спала, лежа рядом с каналом феникса до самого рассвета, однако молния так и не ударила в маяк. Гром гремел над ними всю ночь, молнии то и дело озаряли небо, но ни одна из них и не дошла до земли, чтобы помочь Тессе провести испытание. Наступил рассвет. Теплый поток воздуха, исходивший от океана, прогнал холод, ветер снова усилился.
Пари стояла рядом с Тессой. Сквозь маленькое окошко в каменной стене было видно море.
– Когда я была подростком, то