Мне неожиданно вспомнился старый сотник Краго – последний стражник в заброшенной караулке, которого мы встретили на въезде в Дай-Пивка в первый день. Он оставался на посту до конца. Даже он. Сможет меня хоть немного уважать Дэвлин, если я сейчас выйду отсюда игрушкой паука? Смогу ли я сама хоть немного себя уважать? Не-а. Лучше я уйду сегодня, но самой собой. С поднятой головой, и по возможности, глядя в глаза своему врагу.
Это мое решение.
Но боги, все-таки это страшно. Страшно умирать, и что это будет – долго и больно. Но Лусус прав, это все – проверка, какая я на самом деле. И я ее постараюсь выдержать. С честью. Потому что свобода для меня – важнее жизни. Потому что ради этого дурацкого принципа все это и было.
«Помнишь, – снова, медленно подбирая слова, заговорил Лусус, – ты постоянно пыталась, как там ты говорила? А, заглянуть в бездну. Вот твоя бездна, прямо перед тобой, но хватит ли у тебя мужества?»
Сейчас и проверим. По спине вновь галопом понеслись мурашки от ставшей уже привычной неправильности. Что-то только что поменялось в мире от сделанного выбора? Что, интересно?
– Завязывай ломать комедию, – попросила я паука, уставившись ему в глаза, – не будет тебе никакой клятвы. Хочешь убить – валяй. Буду ждать тебя в Преисподней с нетерпением.
Он удивился.
– Так просто сдаешься? – изумился он. – Тебе что, жить не хочется?
– Это адекватная цена за право больше никогда тебя не видеть, – правильно, давайте на последок хотя бы добавим пафоса, надо же хоть что-то с этого получить. Вытянувшаяся физиономия Мореля – уже не плохо.
«Да Ки Нэ, – подумала я, – даже если я не выйду отсюда. Плевать. Просто пусть ему прилетит за все это. И побольше! И пусть это все побыстрее кончится».
Неожиданно я поняла, что снова сижу и молюсь! Молюсь богу воздаяния, этот факт изумил меня настолько, что прозвучавший в голове чужой шепот уже не мог ничего добавить.
«Ты приняла решение. Я с тобой. Не бойся этого шута, он уже – не жилец».
Хороши шуточки!
«Ты сейчас сама все поймешь».
Присутствие где-то рядом бога Воздаяния не исчерпало животный страх ожидания того, что будет дальше, но мысль, что за все этот ублюдок наверняка получит сполна, примирило меня с действительностью окончательно.
– Что бы нам еще такого придумать? – продолжал шептать паук мне на ухо. – Может, все-таки действительно развлечемся, раз уж все так вышло?
Он снова сменил тактику и принялся медленно расстегивать пуговицы моей рубашки, глядя прямо в глаза. Сволочной садист…
– Мне вообще давно было любопытно, – проговорил он, склонив голову к плечу, – какая ты под этими шмотками. Особенно если совмещать с твоим новым ошейником. От заклятия молнии сводит все мышцы в теле. Почему-то кажется, что мне должен понравиться этот эксперимент.
– Так и надень его сам!
Он тихо засмеялся, снял свой вечный шейный платок, на который попала моя кровь, и неожиданно в вырезе его блузы я увидела подвеску. Очень знакомую подвеску. Точно такую же, как у маэстро Филличио вчера: золотой листик липы с тремя крупными рубинами и россыпью бриллиантов, королевская награда маэстро. Только не приколотый на одежду, а висящий на длинной цепочке под одеждой. Будто… память о ком-то? Или подарок? Видимо, не первый шут в семье. Потомственное!
Стоп. Потомственное? Кто-то недавно говорил что-то такое, да? Нет?
Озарение было подобно удару по макушке, разве что звезды из глаз не посыпались. И неожиданно я поняла, что хотел сказать Да Ки Нэ. Враз. А потом вспомнила, историю Эрика. У меня в голове с дикой скоростью закрутились воображаемые колесики, руша всю построенную систему понимания происходящего и мгновенно выстраивая новую. Объясняющую почти все. Даже тот безумный водоворот событий у меня дома в последнее время.
Между тем, расстегнутая рубашка сползла с плеч, и мерзкие лапки паука легко касались обнаженной спины, плеч, груди…
И вот полуголая, ощущая на шее губы и язык человека, которого я так долго, страстно ненавидела и боялась, с полиагром на шее, который еще и бил меня молниями, черте где, без связи, с залитым слезами и кровью лицом и, ощущая отвратительно-сладкий запах «эльфийского великолепия» и ожидая смерти, я начала хохотать. От совершенной глупости происходящего.
Морель оторвался от меня и посмотрел в глаза, выискивая причину безумия. А я смеялась, всхлипывала, и просто падала на него, не в силах сидеть прямо.
«Боги, какая нелепая смерть, сказал граф Джоуи, когда Смерть явилась к нему в клоунском парике и с гармошкой через плечо».
Я посмотрела ему в глаза уже совершенно без страха.
– Скажи-ка мне, Джаспер, а кто из твоих родителей играл в театре?
Он посмотрел на меня изумленно, потом понял.
– А, подвеска… Моя мать была великой актрисой, примой Королевского театра, – проговорил он с какой-то гордостью.
Я покачала головой, все верно, именно то, о чем говорил Эрик.
– Ах, Морель-Морель.
Он нахмурился, не понимая. Он не любил не понимать.
– Вот что с тобой не так. Я наконец-то поняла всю эту несуразность. Это же обыкновенная история «театральных детей», да? Отца у тебя, видимо, не было, а все свое детство ты провел за кулисами, наблюдая, как к твоей матери являются мужики с гербовыми перстнями и букетами роз, да? И я угадала в тот раз – ты за это ненавидишь дворян, поэтому тебе доставляло такое удовольствие запугивать меня. Я даже не знаю… Может быть, один из этих визитеров был мой отец?
Он сузил глаза и больше не улыбался. Мне внезапно стало наплевать вообще на все.
– Понятно-понятно. А потом ты так бесился из-за этих приходящих, что дал себе слово все изменить, заставил себя приложить все усилия и выбраться оттуда, попал в контору. Забрался по карьерной лестнице. Безупречная служба и подчинение правилам – только это могло привести не дворянина так высоко. Вариант с выдающимся умом мы же не рассматриваем, да? Да и отчет о твоей карьере я читала.
– Продолжай, девочка, – он снова щелкнул пальцами, и я сильно ударилась затылком о стену, а он коротко и болезненно впился в мои губы, явно получая от этого какое-то извращенное удовольствие, но меня уже понесло, и как только я смогла говорить, продолжила нарываться на неприятности.
– А потом ты случайно наткнулся на запись в моем деле. Последнее донесение твоего шпиона с двойной личностью, да? Геомантия! Это же дар небес! Шанс сделать вообще что угодно! И ты никому не сказал. Ты решил забрать такой подарочек себе любимому, к тому же что