Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

– Это духовая трубка паршенди, – пояснил Мрэйз. – Как ты думаешь, что она говорит о них, маленький нож?

– Очевидно, что она не для крупной дичи, – ответила Шаллан. – И в этом есть смысл. Единственная известная мне крупная дичь в округе – скальные демоны, которым, по слухам, паршенди поклоняются как богам.

Она не была уверена в том, что сказанное ею – правда. Ранние сообщения, которые она читала по настоянию Джасны, допускали, что скальные демоны являлись богами паршенди. Как дело обстояло в действительности – неясно.

– Возможно, они использовали ее, выслеживая мелкую дичь, – продолжила Шаллан. – То есть охотились ради еды, а не для удовольствия.

– Почему ты так говоришь? – спросил Мрэйз.

– Люди, которые охотятся ради славы, ищут большую добычу, – пояснила Шаллан. – Трофеи. Эта духовая трубка – оружие человека, который просто хочет накормить свою семью.

– А если он использует ее против других людей?

– Она не принесет пользы на войне. Думаю, у нее слишком малая дальность, а у паршенди в любом случае есть луки. Возможно, ее можно использовать для убийства, хотя меня бы позабавило, если бы обнаружилось подобное применение.

– Почему же?

Какая-то проверка?

– Ну, – сказала Шаллан, – большинство аборигенов – туземцы Силнасена, народы Реши, бегуны равнин Ири – не имеют настоящей концепции убийства. Насколько я знаю, они, судя по всему, вообще мало сражаются. Охотники слишком ценны, поэтому «война» в их культурах означает много криков и позерства, но мало смертей. Подобный тип хвастливого общества не кажется тем, в котором могут существовать наемные убийцы.

Тем не менее паршенди послали одного такого. Против алети.

Мрэйз изучал ее непроницаемым взглядом, держа длинную духовую трубку кончиками пальцев.

– Вижу, – наконец проговорил он, – что на этот раз Тин выбрала себе в ученицы ученого. Я нахожу ее выбор необычным.

Шаллан покраснела. Ей пришло в голову, что личность, которой она становилась, когда надевала шляпу и изменяла цвет волос, не была имитацией другого человека, другой личности. Просто вариация самой Шаллан.

Здесь крылась опасность.

– Итак, – сказал Мрэйз, выудив из кармана рубашки еще один дротик, – какое оправдание дала тебе Тин сегодня?

– Оправдание? – переспросила Шаллан.

– Провалу ее миссии.

Мрэйз зарядил дротик.

Провал? Шаллан бросило в пот, лоб начало покалывать холодом. Но она проследила, не произошло ли чего-то необычного в лагере Амарама! Сегодняшним утром она вернулась туда в образе рабочего, опоздав тем самым на дуэль Адолина. Она прислушивалась, не болтает ли кто-нибудь о взломе или о том, что Амарам что-то заподозрил. Ей не удалось ничего обнаружить.

Что ж, очевидно, Амарам не выразил своих подозрений публично. После всех предпринятых усилий с целью скрыть свое вторжение, она потерпела неудачу. Наверное, не стоило удивляться, но Шаллан все равно оказалась удивлена.

– Я...

– Я начинаю спрашивать себя, на самом ли деле Тин настолько больна, – сказал Мрэйз, подняв духовую трубку и выстрелив в заросли другим дротиком, – чтобы даже не попытаться выполнить поставленное задание.

– Даже не попытаться? – переспросила Шаллан, сбитая с толку.

– Ну и какое оправдание? – спросил Мрэйз. – Что, она предприняла попытку, но провалилась? Мои люди наблюдали за домом. Если бы она...

Он умолк, когда Шаллан стряхнула воду с сумки, а затем осторожно расстегнула ее и вынула лист бумаги с изображением запертой комнаты Амарама с картами на стенах. Ей пришлось нарисовать некоторые детали наугад, потому что было темно, а ее единственная сфера осветила не много, но она нарисовала все достаточно точно.

Мрэйз взял у нее рисунок и поднял его. Он изучал листок бумаги, а Шаллан тем временем нервно потела.

– Я редко оказываюсь в дураках, – произнес Мрэйз. – Мои поздравления.

Было ли это похвалой?

– Тин не обладает подобным мастерством, – продолжил Мрэйз, все еще рассматривая лист. – Ты сама видела ту комнату?

– Это причина, по которой она выбрала в помощники ученого. Мои навыки дополняют ее собственные.

Мрэйз опустил лист.

 – Неожиданно. Твоя учительница, возможно, блистательная воровка, но всегда проявляла невежественность при выборе компаньонов.

Он говорил так изысканно. Его речь совсем не соответствовала шрамам на лице, кривой губе и натруженным рукам. Он разговаривал как человек, который проводил свои дни, потягивая вино и слушая прекрасную музыку, но выглядел так, будто ему неоднократно ломали кости – и, скорее всего, он возвращал такие долги в многократном размере.

– Жалко, что твои карты не слишком детальные, – заметил Мрэйз, продолжив рассматривать рисунок.

Шаллан услужливо достала пять других выполненных для него рисунков. Четыре из них были подробными картами, а последний – приближенным изображением настенных свитков с записями Амарама. На каждом рисунке фактические записи казались неразборчивыми, одни извилистые линии. Шаллан сделала это нарочно. Никто не ожидал от художника, что он будет в состоянии добыть такие подробности из памяти, хотя лично ей это было под силу.

Она утаит от них детальные записи. Девушка намеревалась завоевать доверие Кровьпризраков, понять, на что способна, но она не будет помогать им больше, чем необходимо.

Мрэйз протянул свою духовую трубку в сторону. Там стояла невысокая женщина в маске, которая держала пронзенного крэмлинга и мертвую норку, убитую дротиком в шею. Нет, лапка зверька дернулась. Норка всего лишь оглушена. Значит, на дротике какой-то яд?

Шаллан передернуло. Где пряталась эта женщина? Ее темные глаза уставились на Шаллан не моргая, а остальная часть лица скрывалась за цветной маской из панциря. Она взяла духовую трубку.

– Изумительно, – прокомментировал Мрэйз рисунки Шаллан. – Как ты пробралась внутрь? Мы наблюдали за окнами.

Так ли стала бы действовать Тин – пробралась бы глубокой ночью через одно из окон? Она не обучала Шаллан ничему подобному, только акцентам и подражанию. Возможно, Тин решила, что Шаллан, которая иногда спотыкалась о собственные ноги, не проявила бы себя в акробатическом воровстве.

– Выполнено мастерски, – проговорил Мрэйз, подойдя к столу и положив рисунок. – Безусловно, это успех. Так художественно.

Что случилось с опасным, невозмутимым человеком, который противостоял ей на первой встрече с Кровьпризраками? Оживленный эмоциями, Мрэйз наклонился, изучая каждый рисунок по отдельности. Он даже вытащил лупу, чтобы исследовать их более детально.

Шаллан не стала задавать интересующие ее вопросы. Чем занимается Амарам? Знаете ли вы, как он получил свой Клинок Осколков? Как он... убил Хеларана Давара? Ее дыхание перехватывало каждый раз, когда она даже просто думала о Хеларане, но какая-то часть ее разума признала еще годы назад, что брат не вернется.

Однако это не помешало ей почувствовать особенную и неожиданную ненависть к человеку по имени Меридас Амарам.

– Ну? – спросил Мрэйз, посмотрев на нее. – Подойди и присядь, дитя. Неужели ты сама их выполнила?

– Да, – ответила Шаллан, подавив эмоции.

Мрэйз действительно только что назвал ее «дитя»? Она намеренно придала своей текущей версии более зрелый вид, с более угловатым лицом. Что еще ей нужно сделать? Начать добавлять себе седые волосы?

Она опустилась на сиденье за столом. Рядом с ней появилась женщина в маске, держащая чашку и испускающий пар чайник. Шаллан нерешительно кивнула и была вознаграждена подогретым оранжевым вином с пряностями. Она сделала маленький глоток – вероятно, не стоит беспокоиться насчет яда, поскольку эти люди могут убить ее в любой момент. Остальные в шатре разговаривали друг с другом приглушенными голосами, но Шаллан ничего не могла разобрать. Она чувствовала себя так, будто ее выставили напоказ перед публикой.

– Я скопировала для вас немного текста, – сказала она, выуживая страницу с письменами.

Из строк, которые она специально отбирала, чтобы показать им, нельзя было извлечь слишком много информации, но они могли послужить приманкой, чтобы Мрэйз заговорил на нужную тему.

– У нас не получилось надолго задержаться в комнате, поэтому я скопировала лишь несколько строк.

– Ты потратила так много времени, чтобы сделать рисунки, и так мало, чтобы переписать текст? – спросил Мрэйз.

– О нет, – ответила Шаллан. – Я нарисовала их по памяти.

Мрэйз поднял на нее взгляд, его челюсть немного отвисла, а по лицу пробежало выражение подлинного изумления, прежде чем он быстро вернул себе свою обычную уверенную невозмутимость.

«Наверное... не слишком умно признаваться в таких вещах», – поняла Шаллан.

Сколько людей могли так хорошо рисовать по памяти? Демонстрировала ли Шаллан свои умения на публике в военных лагерях?