Говорил один Мукумбаев.
— А российские царские генералы? Что? Захотят они поддержать вас, эмира, который призывает в своих вот подобных писульках к уничтожению всех урусов в Туркестане?
Да, паук принес заботы. Полномочный министр и эмирский посол в Лиге Наций просвещеннейший и покорнейший слуга эмира, оказывается, явился из Европы в Кала-и-Фатту, чтобы бесцеремонно выговаривать его высочеству.
Мукумбаев потребовал пересмотреть всю программу Бухарского центра, если эмир хочет иметь хоть малейший шанс на успех на предстоящем в 1931 году конгрессе халифатистов. И сейчас же отстранить темного, тупого муллу Ибадуллу.
— Нельзя... святой человек...— пролепетал Алимхан.
Всегда равнодушный, квелый, полномочный министр сейчас не доходил сам на себя. Его обычно бледно-желтое лицо побурело от напряжения.
— Тауба! Сколько усилий, трудов! Сколько времени потрачено! Сколько возни с вашей принцессой! И все мы подготовили, все устроили. Договорились с господами из Лиги Наций. Сколько пошло на смазывание им ртов. Аллах!
— Опять Моника-ой — дочь наша... а? — заблеял Алимхан.
— А я живу в Женеве, трачусь, провожу время и смотрю. Все оттягивают да откладывают. Начинают дело, назначают сроки выступления нашей принцессы, а потом руками разводят, плечами подергивают: «Извините! Не получается». Я и туда и сюда, я и к инглизам, я и к французам, я и к русским! А они все свое: «Подождем!» И вдруг — проклятие его отцу! — лорд Кашенден показывает бумагу. Писанину, достойную паршивого бродячего дервиша с Гиждуванского базара, да еще с вашей высокой подписью. Напугали вы их своими писаниями.
— А что?
— Кому нужна эта принцесса, когда её отец оказался тупым феодалом, тираном, зверем. Зверски жестоким...
— Зверем? Э... э...—пытался возмутиться Алимхан. У него сквозь бледность начал пробиваться румянец. Но Мукумбаев не обращал внимания на цвет его лица.
— Где она? Где ваша принцесса? Уж не ваши ли люди её украли? О аллах, от вас, ваше высочество, можно ожидать любой глупости. Там, в Женеве, толкался этот подозрительный, этот проходимец Молиар. Не вы его послали?
— Молиар? — растерялся Алимхан.— Я... э... нет... не знаю. Он запирался и оправдывался совсем по-детски, и Мукумбаев сразу понял, что эмир знает про Молиара.
— А не увезли ли её... эти... пешаверские англичане... обратно?..
Растерянно глядел пустыми глазами Алимхан в пространство.
— Ислам — доброе наше знамя,— плёл он свое,— надо выткать новые лозунги... чёрный народ не знает всяких конституций, демократий... Аллах и сабля! Джадиды-собаки развратили умы…
— Вы болтаете, а надо действовать.
— Вы сами понимаете... без корана и джихада нам не вернуться в Бухару... Ислам!
— Чепуха... Фантазия диких людей, — возразил Мукумбаев. — На основе корана сейчас не может существовать ни одного государства. Турецкий султан носил титул халифа. Что осталось? Республика. Только невежественные священнослужители могут держать невежественных в повиновении именем аллаха. Наивен тот, кто думает, что коран является узами, которыми можно объединить людей.
— Есть армия... армия ислама, которая...
— Вора Ибрагимбека? Да поймите, их удерживает в эмиграции страх перед заслуженной карой за совершенные ими кровавые преступления. Если бы не это, исламские воины навесили бы себе на шеи конские уздечки и на животе уползли бы к Советам, умоляя разрешить им вступить в эти самые колхозы. В первом же бою исламская армия Ибрагима завопит: «Пощады!»
— Знамя ислама... теперь или никогда! — бормотал Алимхан без всякого оживления.— Если... сбросить с людей путы корана... освободятся умы и души.
Он и сам не верил в то, что говорил. Мукумбаев смотрел на него с презрением.
— Господин! — процедил он сухо и враждебно.— Послушайте мнение вашего преданного раба и министра. Ещё можно не отстать от шага времени. Успеть. Есть ещё возможность... Вот прочитайте!
— Что... что...— Эмир со страхом смотрел на свиток пергаментной бумаги, который Мукумбаев извлек из бельбага.
— Прочитайте! Это письмо из Герата от Джунаида.
— Читайте вслух!
— Слушайте же.
«Письмо это пишет раб аллаха газий и воин пророка Джунаид, хан всех туркмен и сын его Ишикхан, да будет с ними мир! А обращено письмо к господам руководителям туркестанской эмиграции, собранным в Бухарском центре. Бисмилла! Фашистский строй существует уже во многих странах и являет нам пример твердости правления и благоустройства. Надо усиленно трудиться со всей доброжелательностью. Теперь надо разворачивать деятельность. Столп ислама, великий Ахунд Анна Мурад, говорит: «Свет религии в фашизме». Уважайте Анна Мурада Ахуна так, как уважаете религию правоверного ислама. Анна Мурад Ахун за благоустройство Туркестана и указывает нам фашистский путь. Надлежит нам всем работать так же непримиримо, как работают главы «Ени Туркестана» господа разума Мустафа Чокаев и Сары-хан. Если верите нам, то следуйте путем фашизма. Сообщаем для сведения всех: силу мы имеем огромную и могучую. Получили много оружия и пополнили конский состав. Полученные винтовки и пулемёты заперты на месте под замком. Передайте благонадежным лицам — через восемь месяцев начнётся серьезная борьба против большевиков. К этому времени будьте готовы!»
Окончив чтение, Мукумбаев свернул письмо и, почтительно положив его у ног эмира, добавил:
— Такое же письмо получили Ибрагимбек, Утанбек и другие курбаши.
— Значит, этот... Джунаид вообразил себя... э... халифом... хочет на трон... Всеми распоряжается. Всем приказывает. Да как он смеет?!
— Ну, это ещё не так. Но вы видите, мысль разумных людей не спит. Даже Джунаид понимает, что надо, кроме ислама, искать новых путей. По ним уже идут многие. Берегитесь! Такие, вроде Чокаева, Усманходжи, Сарыхана, могут опередить...
— Фашизм!..— выдавил из себя Алимхан.— Сколько все... долдонят о фашизме... Какая польза от фашизма?.. Разговоры... Мы — халиф... властелин мусульман... В коране нет про фашизм...
— Дело не в названии. Фашизм имеет своего халифа, диктатора, дуче, фюрера. Глава фашистского государства — неограниченный властелин. Тому, кто против него,— смерть. В государстве правят достойные люди — промышленники, помещики, коммерсанты. Чернь, «райя» — стадо, молчит и повинуется.
— Похоже... «дуче» совсем халиф, а?.. Эмир, а? Шахиншах, а? Вы говорите... помещики, коммерсанты... государство богатых?.. Хорошо... Э, нет! Халифат лучше... Халифат — государство халифа... правит единолично... один правит...