Едва я вышла, заговорил лис.
— В его защиту могу сказать, что ничего плохого о тебе он не сказал.
— Но и хорошего тоже, признаться я ожидала большего от мужчины, с которым провела первую ночь.
— Даша, мы мужики, — проговорил ушастый и ткнул себя сваленной лапкой в ворсистую грудь, — часто ведем себя как бесчувственные болваны.
— Это да, не буду спорить.
Лис надулся, как мышь на крупу, а я преувеличенно громко подошла к дверям гостиной предупреждая болтунов о своем появлении.
Илья не мог дольше манкировать своими прямыми обязанностями и поэтому ему под предлогом занятости и того, что я должна проведать маму отправил меня в Москву, обещая забрать меня на ночь.
Ха, его ждет большой сюрприз. Я хоть и слишком взрослая, чтобы обижаться по мелочам, но слишком женщина, чтобы их не замечать.
К моему разочарованию, придумываемые весь день остроумные фразы с отказом не понадобились, вечером инквизитор сообщил мне об еще одном убийстве и просил оставаться дома.
А у меня же на этот счет, было своё мнение.
Глупо бы было не воспользоваться форой и не вернуться в родовое поместье, тем более, меня там ждут.
**Каноммапаноре, compare (иийтнаанол.) — друг, приийятнаель.
Глава 12.
Секрет только тогда бывает секретом, когда ты мучишься храня его.
Мне даже не пришлось ничего придумывать, чтобы спровадить Илью, так как едва мы прошли порталом, сотовый инквизитора грянул «Реквием» Вагнера.
Выслушав звонившего, тёмный переменился в лице, а затем, коротко извинившись сослался на работу и рванул обратно в Шварц. Несмотря на настоятельную просьбу поехать к нему домой из соображений безопасности, я отправилась в свою квартиру. Мне не терпелось заглянуть в гримуар, хотя бы мельком просмотреть письма и недавние приглашения которые, я нашла на столе в доме, а еще, мне хотелось проверить рабочую почту, натянуть пижаму, заварить крепкого чая с шиповником и кусочками яблок и обдумать всё то, что произошло со мной всего за неделю.
До дома я добралась без приключений, но мои надежды на спокойный вечер в компании колдовского дневника, рыжего прохвоста и любимого напитка сбылись лишь частично, я набирала ванну и заваривала взвар, когда решилась просмотреть стопку писем, обвязанных надушенным кружевом. Старые, потертые конверты были в основном вскрытыми, чернила немного размыты и всё же глаз зацепился за имя и фамилию, а потом уже и за адреса, которые от письма к письму менялись, но сам адресат оставался прежним.
Моя мама.
Я на вскидку просмотрела с десяток конвертов и по дате и адресу смогла понять наверняка, что как только нас находил новый конверт, мы переезжали. Это стало ясно потому, что я очень хорошо запомнила один из таких внезапных побегов в другой город, для меня он стал знаковым. Впервые я пригласила на свой день рождения подруг, мне хотелось отметить шестнадцатилетие с размахом, и я сделала для этого кажется всё, что было в моих силах: долго откладывала карманные деньги и то, что удалось заработать за лето, сама выбирала нам развлечения, утвердила меню в любимом кафе, купила билеты в кино, но за день до праздника, мы вновь бежали.
После чего, в ультимативной форме, я отказалась сделать это когда-либо еще. Мне до чертиков надоело скрываться от чего бы то ни было, и я намеревалась доучиться последний год в одной школе, и видимо что-то в моем спокойном тоне и бесстрастном выражении лица убедило маму в том, что я на грани.
И действительно, я больше не меняла школу, хотя помотало нас по Столице достаточно, чтобы я могла на вскидку сказать, чем Южное Бутово отличается от Северного. Мама была, да и есть, высококлассным переводчиком и работает по удаленке, поэтому единственное, что её волновало — это качественный, бесперебойный доступ во всемирную сеть и удобное, эргономичное кресло, которое мы возили с собой.
С сожалением вытащив пробку из ванны и вылив в унитаз заварку (не известно, когда я еще сюда вернусь, а синтезировать пенициллин я не собиралась), отправилась в квартиру к родительнице. В этот раз к сборам я подошла основательно, и в рюкзак, помимо смены одежды, даже двух, обуви, дорожной косметички, денег, в общем всего того, что мне может понадобиться, добавила непрочитанные письма адресованные главе рода Апакаре, гримуар и доедающего третье пирожное на кухне обжору.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Меньше, чем через час я была у мамы, ночной подработки по синхронному переводу у неё не было, и она с радостным удивлением встретила меня и сразу проводила на кухню, щедро положив котлеток и пюрешки. Наверное, каждая мама считает, что любую проблему можно пережить, если вкусно поешь, ну по крайней мере моя беда точно уменьшилась в размерах.
Я давно подозревала, что мама не просто так петляет по просторам необъятной Родины, как запутывающая следы лисица от опытного охотника. И давно осознавала, что бегство как-то связанно с отцом, но, прежде чем делать окончательные выводы, мне безусловно хотелось выслушать ЕЁ правду.
Я рассказала ей обо всем, начиная с лифта и заканчивая сегодняшним приездом, умолчала некоторые пугающие подробности в желании защитить её и о том, что было после инициации — я немного стеснялась. Мама не даром была мне не только мамой, она была ближайшей подругой, советницей, критиком, соратницей, именно поэтому мне даже не пришлось ничего спрашивать, достаточно было поблагодарив за вкусный ужин, выложить пачку писем, и моя многоликая ма не разочаровала.
— Мне было девятнадцать, — начала она, — когда я встретила Серджо на языковой практике в Италии. Он был красив, обаятелен, умен… Не знаю, что он нашел во мне, но из всего многообразия гуляющих по Вероне девушек, он выбрал меня, и я пошла за ним, как доверчивая мышь за Гамельнским крысоловом. Не подумай, нет, я его ни в чем не виню, я первые влюбилась, и сама желала этого.
— Но? — ведь в этом рассказе явно присутствовало огромное «НО».
— Но сказка закончилась, я уехала, он остался. Выбраться за границу тогда было крайне сложно, мы жили в другое время, Даша. Но мы переписывались, и в одном из писем, я сообщила ему о тебе. Я забеременела тогда и долго решала оставить тебя или нет. Прости.
— Мам, ну за что ты извиняешься, сирота, даже жилья не было, поступить в ин. яз, да еще в такой престижный, получить такую путевку в жизнь, и тут на тебе, сюрприз.
— Серджо, когда писал письмо, сразу вкладывал конверт с марками, чтобы я не тратилась и корреспонденция доходила быстрее, по крайней мере тогда, он говорил мне именно так. — Грустно улыбнулась мама. — Не прошло и трех часов, как я отправила письмо, а он был тут как тут.
Ну естественно, порталы были всегда, и осознание того, что он мог в любой момент навестить скучающую по нему влюбленную девушку, но не сделал этого больно ранило меня, представляю, что испытала мама, когда правда вскрылась.
Мама налила мне и себе по маленькой рюмочке коньяка, заварила крепкий кофе и, взглянув на темнеющий пейзаж за окном, продолжила рассказ.
— Он был очень недоволен, кричал, довёл меня до слез своим безразличием, а потом разозлился так сильно, что во всем общежитии лопнули стекла, взорвались трубы отопления и пошли трещинами стены. Тогда-то я и узнала о его истинной сущности. Он категорически отказался тебя принять, что уж говорить обо мне, дурочке слепо надеющейся, что любимый сделает предложение. Он наговорил мне кучу гадостей, но основной упор сделал на то, что его мать и тетки не допустят такого мезальянса.
— Конечно, его наверняка ждала магически одаренная самка для усиления рода, — выплюнула я с презрением.
— Именно. Он оставил мне деньги на аборт и испарился. Сумма была огромная, и знаешь, я не повела себя как истеричная идиотка, а поправ свою гордость, сняла квартиру, перевелась на заочное и даже умудрилась организовать свою фирму переводов, которая к окончанию мной института приносила стабильный доход. И всё это за деньги, чтобы избавиться от тебя.
— Но почему мы вдруг стали скрываться? — если расставание было обоюдное, то что же заставило маму бежать.