А потом испарилась, образуя тот же сизый туман, что окружал весь особняк.
Я еще постояла некоторое время надеясь на продолжение, но тут Феня перестал изображать гордость коллекция таксидермиста* и юркнул по лестнице наверх, в библиотеку. Я отправилась следом, доверяя сейчас больше фамильяру, чем себе. Моя логика отказывалась выдавать адекватные решения, пасуя перед странными обстоятельствами и разрывом шаблона.
Феню я нашла в гостиной, лохматый оглядывался в недоумении, не понимая, как очутился именно в этой комнате, а перед ним, раскрытым на первой странице лежал родовой гримуар. Слияние с силой рода, сконцентрированной в сердце алтаря, позволило мне увидеть надписи на страницах ранее пустой для меня книги.
Мелким, каллиграфическим почерком исписано было больше двух третьи страниц. Непонятные символы, значки, чертежи и схематичные рисунки, изображения странных тварей, умелые портреты и абсолютное понимание того, что этот язык мне не знаком, поставили меня в тупик совсем не на долго, потому как стоило мне слегка задержать свой взгляд на написанном и незнакомые буквы сами собой выстраивались в четкие предложения на родной кириллице.
Вступление было сумбурной историей образования сумеречной силы, похоже маги, ставшие в последствие Апакаре, и сами не знали почему так получилось, одно могу сказать наверняка, им была не чужда любовь к экспериментам, да что там, они были просто маньяками-исследователями. Испокон веков были лишь тьма и свет, они противостояли друг-другу, враги, соперники, конкуренты, но никогда эта война не переходила грань холодной.
То, что творилось теперь было не характерно для немногочисленного магического сообщества, каждый член из которого ценился именно тем, что их было слишком мало для откровенного истребления или геноцида представителей того или иного клана. Даже с появлением явного отклонения Апакаре — было принято оставить в живых эту аномалию.
Сумрак занял почетное место буфера между светом и тьмой.
Свою лепту в написании дневника внес каждый из членов клана, иногда это была от силы пара страниц, иногда больше нескольких десятков. Меня осенило, и я пролистала в конец гримуара.
Так и есть, последние страницы, за исключением последней были написаны Серджио, и даже в мыслях я не могла назвать его отцом, тем более в слух. Но к моему разочарованию его записи были зашифрованы, я попыталась сосредоточиться, но в криптографии была не сильна, к тому же совершенно внезапно на меня свалилась слабость.
За окном оказывается давным-давно стемнело, в желудке урчало, еще бы, на завтрак я съела сырник, приготовленный мамой, а на мобильном было два десятка пропущенных вызовов. О маме я не беспокоилась, я отзвонилась ей сразу по приходу и обещала сообщить если покину безопасное место, а вот несколько звонков с работы, от Кирилла и Ильи заставили меня напрячься.
Пока я готовила плотный ужин себе и лису, у нас состоялась забавная беседа, и возможно заикнись об этом раньше, лис был бы послан очень далеко и на долго, но сейчас, спустя двое суток, я чувствовала его правоту, как никто другой.
— Ты на них обижена? — спросил лакающий сливки ушастик.
— Я слишком взрослая, чтобы обижаться на слова, не предназначенные для моих ушей, но… — подняла я кверху указательный палец, когда лис оторвался от блюдца и посмотрел на меня с изумлением, — но… - продолжила я, — у меня, как и у окружающих меня мужчин, есть определенные сомнения по поводу случайности наших, нет не встреч, тут я за себя отвечаю. А вот то, что они так настойчиво это знакомство продолжили, внушает мне определенные опасения.
— Не преуменьшай своей заслуги, ты красива, умна… — начал пение дифирамб Феня.
— И я последняя представительница клана, единственного в своем роде.
— Ну да.
— Ты же понимаешь, что ты не сможешь воздерживаться? Ты ведьма — блуд ваша даже не вторая, первая натура. Прости, но даже мне не просто находиться с тобой, такую сексуальную энергию ты аккумулируешь сейчас, а я, между прочим, лис.
Я потрепала торчащие ушки и прислушалась к себе, уже несколько минут в солнечном сплетении было странное ощущение предвкушения. Повинуясь предчувствию, я убрала тарелки в раковину и вышла в ночной сад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Туман серебрился, лунные блики играли в прятки с тенями, хоровод крошечных софитов освещал дорожу присыпанную розовым кварцем до самых кованных ворот.
— Я не собираюсь воздерживаться, Феня. Но ограниченность удовольствия только увеличивает его ценность, — ответила я на заданный ранее вопрос, и смело шагнула вперед, встречая страстный взгляд мужчины, ожидающего меня за витыми створками.
*Таксидермист — человек, чья профессия состоит в изготовлении чучел животных.
Глава 14.
Люблю смотреть на человека, которому приятно.
При моем приближении, как будто прочитав мысли, ворота распахнулись.
В несколько уверенных шагов инквизитор подошел и сжал меня в своих объятиях, крепко, как будто нашёл то, что давным-давно потерял.
— Ты нужна мне, — прорычал Илья и грубо притянул меня к себе, его губы не были нежными, сминая мой рот, доминируя, царя, властвуя. Поцеловав его в ответ, я почувствовала, как его язык пленяет мой.
Сильные руки ласкали, сжимали, бессовестно шарили по телу, лишая разума и разжигая тлеющее до сих пор углями пламя в стихийный пожар. Тёмный накрыл моей ладонью свой член и глухо застонав мне в ухо, сжал пальцами каменную эрекцию.
Ого, — подумалось мне, — огогого.
Я сжала его, ощущая тяжелую плоть и почувствовала себя во истину всесильной. Дальше даже простейшие мысли были напрочь вытеснены из головы.
Я не успела заметить, что там с воротами, как Илья подхватил меня на руки и сжимая так сильно, что затрещали кости, стремительно двинулся к особняку. Каждый шаг сопровождался всё более откровенными ласками, которые срывали покровы приличий и пьянили сознание.
Я почувствовала лопатками деревянные панели теплой стены, а через мгновение, тёмный вошёл в меня мощным толчком, посылая по телу эротические разряды. А когда он начал двигаться во мне, я ощутила что-то необыкновенное, чему мой охмелевший разум никак не мог найти объяснения.
Я словно находилась в середине млечного пути во время огненного дождя, я наблюдала за разрушением планет и рождением Сверхновой, по моим венам текла лава и бежали обжигающие искры.
Так горячо.
Мощно. Жестко. Решительно. Он впился в изнывающие от потребности ощутить ласки полушария, поочередно втягивая острые соски сквозь тонкую ткань футболки. Я застонала, не в силах справится с накатывающим экстазом и забилась русалкой, пойманной в рыбацкую сеть, вбирая в себя всю его длину, требуя еще, желая больше.
На задворках мыслей мелькнуло, что если потянуть еще немного, то в моих пальцах останутся его платиновые пряди, и я ослабила хватку.
Словно почувствовав то, что сознание ко мне вернулось, Илья вновь вдавил меня в стену, лишая возможности вдохнуть и насаживая сильнее прежнего, ускоряясь, сдавливая мои бедра, остро целуя, практически причиняя боль. И желание, стремительно рассевшееся после первого оргазма, вновь сконцентрировалось в одной точке, устремляя все мысли и чаяния лишь туда.
Я хотела прикоснуться к его коже, хлопок его сорочки раздражал болезненно-возбужденные розовые пики, руки царапали не спину, а рубашку, и рванув полы раздражающей одежды, я наконец-то прильнула к гладкой, мускулистой груди. Царапая ногтями широкую, напряженную спину.
Такое ощущение, что моя несдержанность спустила триггер удовольствие тёмного мага. Он задрожал, вбиваясь с удвоенной силой, и задыхаясь от удовольствия, излился в меня, находя рукой припухший узелок моих стремлений и отправляя меня в след за ним в сладкий плен экстаза.
Холодный камин в гостиной полыхнул ярким пламенем по щелчку инквизиторских пальцев, диван, едва взглянув, он признал не удобным, и осторожно отодвинув журнальный столик, опустил обнаженную меня на огромную шкуру. «Какая пошлость» пришло мне в голову, но вид, открывшийся моему взору, начисто вымел критические мысли из головы.