самообмане позволяет драматизму лечебного процесса и медицинским ритуалам возыметь наибольший эффект. Когда речь идет о серьезных заболеваниях, при которых эффект плацебо может принести пользу и даже спасти жизнь, назвать его наиболее доброжелательной ложью из всех возможных – не преувеличение. Специалист по медицинской этике Ховард Броуди окрестил плацебо «ложью, которая исцеляет».
Как минимум один опрос показал, что широкая публика открыта к идее более масштабного применения плацебо. Проблема в том, что разрешение на его использование потребует от нас умения вести разговор обо всех нюансах обмана и самообмана – в точности как в истории с тренерами и менеджерами, которую мы обсуждали выше. Немногие компании решатся сделать неприкрытое разрешение на ложь своим принципом – на них обрушится море критики и судебных исков. Но и полный запрет на любой обман и самообман, если такое вообще возможно на практике, – все равно что вместе с водой выплеснуть ребенка. Разумеется, сохранить исключительно обман и самообман, приводящий к хорошим результатам, и устранить тот, что приносит вред, было бы непросто. Практически невозможно составить руководства для врачей, которые разрешали бы им лгать при определенных обстоятельствах. Но не желая разбираться в этих сложнейших вопросах, мы добровольно притворяемся, что верим в продуктивность черно-белого мышления (лгать – плохо, говорить правду – хорошо), а в итоге упираемся в парадокс. Многие врачи осознают, что эффективность их лечения зависит от разыгрываемого театрального представления, но извлекать из этого выгоду они могут, лишь действуя за кулисами, где все притворяются, что ничего не происходит.
* * *
Задолго до становления современной медицины, задолго до появления людей на планете, животные получали травмы и болели. Компьютерной томографии и рентгеновских аппаратов у рыб-мечей и черепах не было. Так что мозги животных делали то, для чего мозги и предназначены, – старались обойтись тем, что есть. Методом проб и ошибок в течение миллионов лет в мозгу многих видов, особенно социальных, вроде слонов, волков и шимпанзе, складывались алгоритмы, подталкивающие в случае болезни или травмы искать помощи у себе подобных. Нельзя назвать это лечением, по крайней мере в привычном смысле. Но, вероятно, это увеличивало шансы на выживание. У попавшего в беду маленького слоненка, обратившегося за помощью к матери, эти шансы были выше, нежели у его сверстника, решившего выкручиваться своими силами или забытого сородичами. Со временем аспекты мозга, которые побуждали животных искать помощи и доверять сородичам в сложных ситуациях – а других, наоборот, заботиться и защищать ближнего, – закрепились.
Вот почему сегодня каждый человек понимает, что, если он или его дети заболели, недуг или травма могут сплотить семьи и сообщества. Древние алгоритмы в мозгу, которые говорят нам обращаться за помощью к другим, а других привлекают на помощь к нам, не исчезли просто потому, что теперь у нас есть высокотехнологичные больницы и сильнодействующие лекарства. И поэтому во всем мире люди жаждут получить от своих врачей то, чего мы всегда жаждем перед лицом страданий, – понимание, терпение и сострадание. Когда мы выстраиваем современные медицинские системы, исходя лишь из логики и рациональности, – всем приходилось бывать в подобных учреждениях, – мы, безусловно, извлекаем пользу из открытий науки и медицины, но инстинктивно понимаем, что всё еще далеки от истинного исцеления.
Глава 4. Невидимая рука
…Сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке.
Уильям Шекспир. «Гамлет»[34]
В 2003 году действие одного из эпизодов телешоу «Чушь собачья!»[35], где иллюзионисты Пенн и Теллер разоблачали и раскладывали по полочкам всевозможные надувательства и заблуждения, развернулось в шикарном калифорнийском ресторане. В нем работал «водный распорядитель» – своеобразный сомелье, который вместо вина разбирался в изысканной бутилированной воде. Гостям предлагалось меню в кожаном переплете с подробнейшим описанием сортов воды, способное удовлетворить запросы самых разборчивых гурманов. L’eau du Robinet («вода из-под крана» по-французски) описывалась как «чистейшая, бодрящая и безошибочно французская» с «дерзким ароматом и напористым характером, которые делают ее идеальным дополнением к мясу или птице». Бутылка воды Amazon, продукта «естественной системы фильтрации бразильского тропического леса», сродни бутылке мескаля с гусеницей на дне, содержала в себе «амазонского арахнида». Mt. Fuji[36] «славилась по всему Дальнему Востоку чистым и бодрящим вкусом, а также была известна как натуральное мочегонное и выводящее токсины средство, обладающее восстанавливающими свойствами». Один из гостей сказал, что в ее вкусе ощущается «ледник». Еще бо́льших комплиментов от него удостоилась Agua de Culo («вода из задницы» по-испански), которая подавалась в конце трапезы. Гости отметили ее ярко выраженную «остроту».
Как вы могли догадаться по названию шоу, «сомелье» был актером. Воду в изысканные бутылки налили из садового шланга. Этот спектакль разыграли для того, чтобы подчеркнуть глупость траты денег на воду: если не учитывать бутылку, подачу и стоимость, она была неотличима от водопроводной.
Выходит, отличные отзывы – чепуха? Если люди выходят из ресторана, думая, что им налили бокал самой невероятной воды, и в будущем, возможно, еще вспомнят «ту изумительную воду», когда придут к кому-нибудь в гости, так ли важно, что налили ее из садового шланга? Если что-то кажется мне потрясающим и я готов немало заплатить за это, действительно ли имеет значение, что вы назовете это «чушью собачьей»? Пенн и Теллер полагают, что люди вели себя, будто перед ними голый король: они восторгались, потому что именно этого от них и ожидали. Они отреагировали так, как должны были отреагировать, когда им подавали воду «прямиком с горы Фудзи». Они делали вид, что впечатлены, потому что не хотели выглядеть простаками. Но обратите внимание на следующий логический скачок[37]. Разумеется, вода была обычной. Однако, предполагая, что люди посчитали ее особенной только потому, что не хотели выглядеть глупо, мы подразумеваем, что вкус обусловлен исключительно физическими свойствами. Но если драматизм, театральность и ожидания могут повлиять на результат лечения артрита, то почему они не способны сделать то же самое для посетителей ресторана?
На самом деле психологические факторы, лежащие в основе эффекта плацебо в медицине, окружают нас всегда. Они формируют почти каждое наше потребительское решение – щелкаем ли мышкой, чтобы совершить покупку на Amazon, или рвемся в комиссионный магазин из-за выгодного предложения. Фактически современная экономика значительно полагается на секретный ингредиент – сторителлинг. Когда вы покупаете кольцо с бриллиантом, продаете акции компании или получаете деньги за услугу, все это – торговля историями.
В большинстве случаев мы этого не замечаем, живем как экономические агенты[38], воображая, что покупаем и