Читать интересную книгу Эльф из Преисподней. Том 2 (СИ) - "Lt Colonel"

— Что ты забыла тут без инсигнии? — поправил я её.

Многие Ат’Эде разгуливали по городу без жёлтой звезды, но терты всё равно уступали им дорогу, получая в ответ порцию высокомерного презрения. Похоже, инсигния предназначалась в первую очередь для тех, кого внешне могли спутать с человеком. А персонал терминала вынужден был нацепить их как часть униформы.

Или же Ат’Эде держали при себе документы, которые могли подтвердить их принадлежность к сектам.

Или же знали, как избегать проверок.

Из наблюдения за городской жизнью я вынес несколько любопытных фактов.

Во-первых, многие люди употребляли какую-то дрянь, которая подпитывала в них искусственное счастье.

Во-вторых, Ат’Эде не разделяли этого увлечения тертов.

Вряд ли те же гоблины по своей воле отказались бы от дурмана, но ни один зеленокожий уродец, попавшийся мне, не был одурманен.

Из всех козней эльфов эта показалась мне самой оригинальной. Подсадить человечество на наркотики, чтобы управлять им! Мундосовским консерваторам никогда не хватило бы смелости на подобное.

Да и эльфы за Пеленой такие методы, похоже, осуждали. Весьма лицемерно с их стороны, если вспомнить, что они потирали ладони, ожидая вымирания людей, и готовы были поспособствовать в нём.

Жаль, что в этом вопросе придётся занять сторону Пелены. Эмоции наркоманов, как и эмоции пьяниц, вызывали у меня отвращение.

За рассуждениями я совсем перестал следить за окрестностями. Опомнился лишь тогда, когда на меня упала тень. Я поднял голову и едва не подскочил от неожиданности.

Надо мной нависал мужчина. За ним стояли две туманные фигуры, объятые тусклым золотистым пламенем. У них не было глаз, и они смотрели прямо на меня.

Глава 8

Мы разглядывали друг друга, пока мужчина не нарушил молчание:

— Не возражаешь, если я присяду?

— Возражаю. Но что-то мне подсказывает, что это ничего не изменит.

Он коротко усмехнулся — словно раскололся камень — и устроился рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Туманные фигуры переместились, вновь встав у него за плечами. Одна из них вытянула подобие руки, коснулась его затылка. Он вздрогнул и суетливо провёл по кучерявым волосам.

Крючковатый, облупленный нос; смуглая кожа и седая щетина; морщины, ущельями рассекавшие щёки и собравшиеся в уголках губ; волевой подбородок и затравленное выражение на лице.

Меня всегда приводила в изумление способность людей выглядеть побитыми жизнью всего-то в сорок-пятьдесят лет.

— Даже не знаю, с чего начать, — признался он.

— Можно представиться.

— Да. Да, верно. Я Евсей.

Наверное, сейчас не лучший момент, чтобы разбрасываться эльфийскими именами.

— Родион.

По фигурам за спиной Евсея пробежала рябь. Они распознали ложь.

Ещё бы. Это ведь были боги.

Древние, слабые и позабытые, практически не менявшие мир вокруг себя. Практически не источавшие характерного для их племени запаха.

Но всё же боги.

Интересно, сумею ли я с ними расправиться сейчас? С одним — может быть, даже в текущем состоянии. Однако их было двое, и они черпали уверенность друг в друге. Между ними существовала связь.

По какой-то причине ко мне так и липла эта напасть. Может быть, паразит привлекал их? Они чуяли родную энергию или, напротив, конкурента?

От них не веяло угрозой. Я расслабился и перевёл взгляд на мужчину.

— Веришь ли ты в богов, Родион? — спросил Евсей. Задумался на мгновение и перефразировал, — Веришь ли ты в то, что боги снисходят до наших молитв?

Туманные фигуры подступили ближе. Исходившее от них сияние на секунду усилилось.

— Честно говоря, предпочёл бы не верить. И не связываться. Неизвестно, какую цену они запросят в обмен на свои услуги.

Необоснованно высокую, я знал это из личного опыта. Но едва ли Евсей согласится принять такой ответ. Он, судя его спутникам, по уши замарался в божественной дряни.

Меня куда сильнее интересовало, подстроили ли эту встречу или предугадали. Если первое — я готов был наброситься на них. Меня изрядно достало, что уже второй раз боги нагло влезают в моё личное пространство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Если второе, то это, по крайней мере, интриговало. Зачем бы им, ослабшим, истончившимся, заниматься пророчествами, лишь бы угодить этому парню?

Ответ прост: они надеялись восстановить за его счёт силы. Чем беспомощнее бог, тем больше внимания он старается привлекать к себе. Эти пока были живы, однако мало чем отличались от Эллеферии.

— А что, если иного выхода нет? Если потратил большую часть жизни, но ничего не добился? Если позвал — и почувствовал, что на зов ответили. Разве хуже не иметь шанса вовсе?

— Не сказал бы, что у меня загруженное расписание, но неохота тратить несколько часов на разговоры с городскими сумасшедшими.

Я поднялся на ноги, и Евсей вскочил следом. Протянул ладонь, словно желал опустить меня обратно. Я посмотрел на его руку, прикидывая, не сломать ли её; видимо, мужчина что-то прочёл в моём взгляде, раз отдёрнул её.

Одна из туманных фигур прижалась к его щеке.

— Я предлагаю заработать. Ты получишь деньги, много денег, если подсобишь мне.

— С чего ты взял, что меня интересуют деньги?

Вопрос поставил его в тупик. Он вскинул брови, моргнул, скрывая неуверенность.

— Они интересуют всех. И я… просто знаю, что тоже их хочешь. Такое вот смутная, не основанная ни на чём уверенность. Можешь назвать её интуицией или догадкой сумасшедшего.

А Евсей, похоже, и не подозревает, что его ведут. Странные призраки не являлись к нему вживую, однако нашёптывали подсказки — или приказы, или указания — и следили, чтобы он не сбился с курса. Как овца, которую подгоняет обученный пёс.

Предположим, что я действительно подумывал о том, чтобы разжиться средствами. Означало ли это, что я согласен поработать на богов — сразу после того, как ангел самого могущественного из них что-то сделал с моей сущностью?

Я прислушался к себе и убедился в том, что мою волю они не прогнули. Будь иначе, почувствуй я манипуляцию, набросился бы на них и порвал бы, невзирая на откат.

Очень уж утомили игры втёмную.

Отказаться же от выгодного краткосрочного союза было куда сложнее.

От союза — и от выражения лица мужчины, когда тот поймёт, что его использовали те, кого он призвал.

— Допустим, я тебя выслушаю, — кивнул я и вновь развалился на скамейке.

История Евсея мало чем выделялась среди сонма похожих историй смертных. Родился он на юге Балканского полуострова (я не уточнял, где это) в многодетной семье, проживавшей на территории маленького государства. В государстве между собой боролись голод, преступность и миротворческие силы ближайших стран, грабивших то, что не успели разворовать многочисленные правительства этой дикой земли.

К десяти годам Евсей потерял трёх братьев, к четырнадцати — ещё двух, единственную сестру и отца. К девятнадцати они остались втроём: Евсей, его мать и младший брат, Орест. Мысля рационально, этот расклад можно было счесть удачей, так как родители Евсея и Ореста из кожи вон лезли, чтобы накопить хоть какие-то деньги для побега к сытым соседям. На гигантскую семью их бы не хватило. На маленькую, впрочем, тоже, но шансы значительно возрастали.

Само собой, Евсей и Орест не чурались любой работы, которая принесла бы им деньги. Означало это, что они проворачивали такие дела и участвовали в таких схемах, от которых жителя стабильного государства вывернуло бы наизнанку. Мало-помалу сумма росла, а с ней росли и перспективы. Иногда, собравшись все вместе, они мечтали, как уедут далеко-далеко, купят рыболовное судно и начнут маленькое семейное дело.

Пока Орест не сунулся туда, куда соваться не следовало. Нет, не так: пока он не попался, чудом переведя стрелки на брата.

Узнал об этом Евсей, когда его подстерегли неизвестные. А узнав и уйдя от погони — рванул к матери, чтобы увести её из-под удара.

Мне эта подробность показалась сомнительной, особенно когда я узнал, что заработанные деньги братья хранили именно у неё вместе со сбережениями отца. Может быть, Евсеем двигала совсем не любовь к родителю. Но человеческий разум любит обелять мотивы своих поступков, а копаться в чужом грязном белье я не собирался.