— Всё, — раздался глухой голос Виктора, шедшего первым. — Дальше не пройдём.
Впереди в свете фонарей, среди обломков и кусков кирпича и асфальта виднелась глухая стена. Слегка шершавая, почти плоская, еле заметно выгнутая изнутри. Граница пузыря. Нет, обман зрения, диаметр пузыря слишком велик, чтобы увидеть кривизну на глаз.
— Ну, вот. — Илья Витальевич встал рядом с Виктором и похлопал по холодному камню ладонью. — Там, дальше, твой пузырь, Антон. Что делать будем?
Антон протиснулся вперёд, провёл по камню рукой, присвистнул:
— Смотри, вниз вертикально уходит. Как мы туда спустимся?
— А зачем?.. — начал Илья Витальевич и остановился. Если и есть тут золото, то внизу. Что-то, конечно, осталось на стенках, но основная масса собралась внизу, на дне рукотворной пропасти глубиной в сотню метров, а то и больше.
— Что называется, приплыли.
Антон без сил опустился на камни, откинулся на стену пузыря.
— Никто не виноват, — решил утешить его Илья Витальевич. — Мы просто не подумали.
— Фигня война, — сплюнул Антон. — В следующий раз придём с тросами и лебёдкой, всего лишь. Я тебя, сука, — внезапно закричал он, — одолею!
Он, вымещая на камне злость и досаду, саданул по стене основанием ладони… и рука провалилась внутрь! По камням поползли трещины, и кусок стены ссыпался внутрь, в пустоту.
— Осторожнее, — схватил Жогин Антона за плечо, — упадёшь, как потом тебя…
— Смотрите! — подал вдруг голос Артём. — Свет!
Во тьме пузыря сиял огонь. Словно вдалеке, посредине огромной пустой каверны зажгли мощный прожектор.
Или звезду.
Глава 5
Группий-Норс, — город Умелых, тех, кто ушёл от группия, — мастер Калам увидел издалека. Высоко поднялись его башни, лазурные, закрученные частой спиралью, с золотыми, блистающими на солнце крышами. Затем из морских волн встали мощные стены, которые кольцом окружали город, защищая и с моря, и с суши. Когда-то, в первые годы после образования Союза мастеров, без стен было не обойтись. Жрецы Тритона охотились за беглецами десятки лет, до самой кончины великого Ил Су и его супруги, да и потом не давали покоя жителям Группий-Норс. Счастье для мира, они не преуспели!
За прошедшую с тех пор тысячу лет многое изменилось. Тираны Лардии оказались умнее храмовников, они уяснили пользу, которую приносил их стране Союз мастеров. С той поры, как на престол взошёл Лард Третий, храмовникам не стало доступа в Лардию. Тираны и династии сменялись, но защита города Умелых оставалась одной из их важнейших задач.
Мастера платили сторицей. Лардийские товары ценились на вес золота, а то и выше. Лардийское оружие было непобедимо и смертоносно настолько, что тиран Лард Девятый издал особый эдикт, запрещающий Лардии вести наступательные войны. Оборона, конечно, дело иное. Завоеватели, точившие зубы на лакомый кусок суши в дельте великой реки, умылись кровью и зареклись даже думать о захвате Лардии. Торговать лучше, чем воевать, особенно, если глупо рассчитывать на победу.
В мире и спокойствии Группий-Норс вырос, выплеснулся за крепостные стены, впитал в себя ближние поселения и часть островов дельты. Здесь обосновались купцы, ремесленники и крестьяне, снабжавшие Союз мастеров всем необходимым для жизни. Здесь же, в дельте, расположился и порт, куда держала путь стремительная «Морская птица».
Мастер Калам прикрыл глаза, вобрал в себя свежий ветер. Воздух пах свежестью и солью, но ещё он пах пряностями, рыбой ночного лова, кожами и шерстью, зерном, калёным железом и множеством других вещей, которыми пахнет базар — самый богатый базар Мира.
— Мы прибываем, господин, — раздался вкрадчивый голос Юртуна, матроса, которого капитан «Морской птицы» дал Каламу в услужение на время путешествия. — Позвольте посоветовать вам гостевой дом? Здесь лучшие гостевые дома в Мире.
— Не надо. — Калам открыл глаза. — Я бывал здесь и справлюсь сам.
— Тогда позвольте сопровождать вас по дороге к гостевому дому, — продолжил Юртун.
— Зачем? — с интересом глянул на него Калам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Неужели господин сам потащит свои вещи? — удивился Юртун. — Капитан накажет меня, если узнает.
— Не надо, — повторил Калам. — Скажи капитану, что я отпускаю тебя. И, — Калам щелчком пальцев отправил матросу золотой шергон, — вот, возьми. Ты славно служил мне в дороге.
— Господин щедр.
Осмотрев лик Ларда Шестнадцатого на монете, Юртун, по всей видимости, остался доволен, и шергон исчез в цветастых лохмотьях, которые заменяли ему одежду. После оскалился, поклонился и ссыпался по трапу в трюм.
Борт «Морской птицы» мягко ткнулся о причальную стенку. Закричали на разные голоса матросы, загремели сходни. Мастер Калам подхватил стоявший возле его ног сундучок и сошёл на берег.
Людской поток подхватил его. Матросы, разносчики воды и сладостей, купцы, погонщики урмалов, праздные зеваки, которых полно во всякой толпе, теснились со всех сторон, кричали, ругались, торговались, спорили, в общем, наполняли мир особым гвалтом, который у каждого порта свой, но в чём-то одинаков в любом месте в Мире. Калам огляделся, выискивая ориентиры. Пожалуй, ему туда…
За пять лет, что прошли с его последнего посещения Группий-Норса, город не стоял на месте. Появились новые торжища, склады, лавки, харчевни. За спиной, через протоку, копошились люди, ставили ещё один причал, да не простой, а каменный. Город богател, а чем город богаче, тем…
Ловкие пальцы тронули Калама за пояс, там, где простецы носят кошель с серебром.
…Тем больше в нём жуликов и проходимцев, воров всех видом!
Калам сделал незаметное движение рукой, обернулся. Юнец, схваченный за руку, смотрел на него исподлобья. Кого он видит? Молодого, богато одетого господина, бездельника и зеваку. Добычу для ловкача? Однако, у добычи оказались острые зубы.
— Добрый господин сломает мне руку… — заныл юнец. — Добрый господин ошибся, я не хотел ничего дурного, я просто…
— Папаша Гронт всё ещё набольший? — прервал его Калам.
Юнец заткнулся, зыркнул угрюмо. Он продолжил вырываться, но теперь старался делать это незаметно для окружающих. И молчал.
— Язык проглотил? — Калам сжал запястье воришки сильнее. — В самом деле руку сломаю, я могу.
— Папаша Гронт ушёл на покой, — скороговоркой ответил юнец. — Набольшим теперь мастер Гук.
— Гук, — Калам усмехнулся. — Передай ему, что приехал Калам. Ещё передай ему, что буду ломать пальцы. А теперь исчезни.
Кажется, он зря отпустил Юртуна. Ловкий — и решительный! — человек ему не помешал бы. Не всё можно сделать самому, а кое-что и недопустимо, как, например, разговаривать с ворами. Нет, это надо решиться — обворовать его! Впрочем, капитан ни за что не отдал бы Юртуна навсегда, значит, придётся обходиться без слуги.
Высмотрев подходящее заведение, мастер Калам решительно ввинтился в толпу. Вспомнился мастер Рогул. Тот, кто так же схватил его за руку много лет назад. Спасибо ему за то, что Калам стал тем, кем стал. Интересно, жив ли он?
Вывеской заведению служили три сбитые вместе доски, на них неизвестный художник изобразил кружку с шапкой пены и блюдо, на котором уместилась свиная нога с воткнутым в неё ножом. Впрочем, художник — это сильно сказано. Маляр, скорее, или мазила. Зато краски были сочные, кружка полная, а свиная нога — большая. Так что цели своей вывеска дистигала, любой мог сразу понять: здесь кормят.
Внутри оказалось даже приличнее, чем снаружи. Пол был чисто выскоблен, столы чисты, а открытые окошки уносили прочь запахи кухни. Хозяин за стойкой занимался тем делом, которым заняты все хозяева харчевен во всех городах Мира — протирал кружки, цепко оглядывая полутёмный зал. Увидав Калама, он расплылся в дружелюбной улыбке:
— Добро пожаловать в «Свиную ногу», путешественник! Прошу, вот сюда!
Калам позволил проводить себя к пустующему столу.
— Только с дороги? — продолжал говорить хозяин. — Слышал, бросила якорь «Морская птица». Наверное, ты прибыл на ней, путешественник.