Только сейчас Илья Витальевич заметил, что в костре, среди углей, стоит на камнях закопчённый чайник. Старик ловко подцепил его палкой, подхватил сквозь рукав пиджака и налил в жестяную кружку.
— Извольте, Илья Витальевич, — сказал он. — И, заметьте, никакого сахара не надо.
— Согласен, — кивнул Илья Витальевич, принимая кружку. — Пятнадцать лет уже без сахара пью.
Чай, вернее, травяной сбор, оказался хорош. Илья Витальевич сам не заметил, как выпил всё. Совершенно незнакомый вкус, хотя и приятный.
— Что там? — поинтересовался он, возвращая кружку старику.
— О, вы таких не знаете! — ответил Борис Цезариевич. — Местные эндемики
Учёное слово прозвучало совершенно естественно. Хотя, чему удивляться? В окрестностях ни колхозов, ни даже деревень, а Борис Цезариевич наверняка городской чудик, такой же, как Антон или они сами.
— Где остановились? — спросил Илья Витальевич.
— А, — старик неопределённо махнул рукой, — избушка у меня тут недалеко. Как погода и здоровье позволяют, выбираюсь.
Илья Витальевич улыбнулся. Он рассудил верно. Перед ними был такой же городской житель. Вот ведь угораздило встретиться!
— Наше вам, — раздался заинтересованный Антонов голос.
— И вам, и вам, — покивал Борис Цезариевич. — Что-то мне ваше лицо знакомо. Не вы тут обезьян ловили?
— Каких обезьян, зачем обезьян? — вскинулся Антон. — Вы, э-э-э…
— Борис Цезариевич, — подсказал старик.
— Да, вот именно, — покрутил головой Антон, — вы обезьян в наших широтах видели? Откуда тут обезьяны?
— Но вы ведь ловили, друг мой? — улыбнулся Борис Цезариевич.
— Не обезьян, а криптопитека, — недовольно сказал Антон. — Иначе, снежный человек, йетти, бигфут. К обезьянам имеет не больше отношения, чем мы с вами. Кстати, — он принюхался, — чем это так интересно пахнет?
— А чаёк! — радостно пояснил Борис Цезариевич. — Вот, попробуйте.
Антон взял кружку, осторожно принюхался и сделал глоток.
— Хорошо, — сказал он. — Что вы такое сюда добавляете?
— Много чего, — ответил Борис Цезариевич. — Вот тут, в лесу и беру. Вдоль пещер тоже…
— Что? Где, вы говорите? — сделал стойку Антон.
— Пещеры недалеко, — повторил Борис Цезариевич. — Там солнечный склон горы, травки особенные растут. Могу показать, если хотите. Наберёте — всю зиму можно чаю радоваться.
Антон кинул быстрый взгляд на Илью Витальевича — слышал, мол, есть тут пещеры! — и сказал:
— А и покажите.
— Только не сейчас, — притормозил его Илья Витальевич. — Рано, не все встали даже. Позавтракаем, потом и пойдём. Пускай Артёмка выспится.
— Ага, — Антон пристально посмотрел на Жогина, — пускай.
Ну, слава тебе, господи, понял! Совершенно незачем показывать свой интерес к пещерам в присутствии постороннего человека, тем более с таким именем-отчеством. Цезариевич — это, понятно, не Исаакович и не Иосифович. Даже не Абович. Илья Витальевич не мог назвать себя антисемитом, совсем не мог. Мало того, у него была куча знакомых евреев, которыми он искренне восхищался. Их предприимчивостью, упорством, знаниями. Но именно поэтому в их присутствии старался держать ухо востро и слишком много не болтать, особенно не по делу. Во время подобного трёпа, это Илья Витальевич по себе знал, могут явиться смешные мысли. Неожиданный взгляд на обычные, казалось бы, вещи, странная, не из чего, вроде, не вытекающая идея. То, из чего потом вырастают великие бизнес-империи. Не то чтобы Жогин стремился догнать Гейтса или Ма, понимал, что время его в этом смысле прошло, но… жалко было отдавать другим то, что может принадлежать тебе. А этим ребятам, Рудольфовичам и Моисеевичам, только намекни.
Так что «к пещерам» пошли часа через полтора. Всё это время Борис Цезариевич спокойно сидел у костра, беседовал то с Вадимом, то с подошедшим ему на смену Виктором. Причём беседовал всё о каких-то пустяках, потом спроси — и не вспомнишь. Торопиться ему было некуда, что-ли? А как же травы? Мелькнула такая мысль у Ильи Витальевича, но он её прогнал. В конце концов, что он знает о травах? Может, им в корзинке полежать надо, повянуть немного…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шли около получаса, а потом, когда сквозь частокол стволов и ветвей начал проглядывать камень, Борис Цезариевич внезапно остановился.
— Что-то заболтался я с вами, — обескуражено заговорил он, посматривая то на солнце, то на корзину, — а про травы совсем забыл. Бежать мне надо, травки, они пригляд любят.
— А пещеры-то? — развёл руками Жогин. — Это вы сами предложили…
— А тут близко совсем! — замахал руками старик. — Вон до того кедра с кривым стволом, а от него влево вроде овражка. Там ручей, вверх по ручью и пойдёте!
— А там?
— Увидите, — пообещал Борис Цезариевич. — Всё увидите. Там трудно не увидеть. А я уж побегу, извините.
Он схватил свою корзину, суетливо покивал каждому и шагнул прямо в кусты багульника. Секунда — и пропал, как не было.
— Странный какой-то тип, — почесал в бороде Антон. — И что теперь?
— Пойдём, как он сказал, что нам остаётся? — решил Илья Витальевич. — Координаты снимать не забываете?
— Ни в коем случае, шеф, — отозвался Виктор.
Великое дело навигатор! С ним любой городской житель может стать путешественником. Лови себе спутник, да гаджет заряжать не забывай, а с этим сейчас особых проблем нет. Переносного аккумулятора, если не играть, хватит на неделю, а то и больше. Так что, будешь осмотрительным, то не заблудишься.
Неподалёку от корней кривого кедра, в самом деле, протекал ручей. Померив радиацию, Антон показал большой палец:
— Оно!
— Странно. — Илья Витальевич задумчиво почесал покрывшийся изрядной щетиной подбородок. — Мы же тут всё исходили. Почему этого ручья не нашли?
— Чёрт его знает, — ответил Антон. — Ручеёк мелкий, могли и пропустить.
— Это тайга, шеф, — сказал Виктор, — а мы люди городские. Правильно смотреть не умеем.
— Да? — Илья Витальевич снова поскрёб подбородок. Однако, подзапустил он себя, скоро Антона догонит… — Ну, наверное. Не буду спорить.
Ручеёк вился прихотливо. То совсем исчезал среди камней, то разливался крохотным озерцом. Чтобы не рисковать, шли гуськом, в точности вдоль русла, только Артёмка, если видел проблеск воды в стороне, старался резать маршрут. Пару раз у него получилось, и он гордо поджидал остальную экспедицию на очередной петле, но один раз перескочил назад по руслу, и его пришлось ждать. Так или иначе, но продвигались вперёд. По правой руке всё выше и ближе вставал скальный отрог. Почему-то пропали надоедливые насекомые. Комары и гнус попрятались куда-то, и Илья Витальевич с облегчением стянул с себя накомарник. Его примеру последовали и остальные.
— Ух, — сказал, вытирая пот со лба, Антон. — Воздух-то вокруг какой! А то дышим этой пыльной сеткой…
— Угум, — согласился Илья Витальевич. — Но как-то странно. Не холодно, вода поблизости есть, куда делись комары?
Антон только пожал плечами:
— Делись и делись. Может, травка какая растёт, которую они не любят.
— Фитонциды? — спросил Илья Витальевич.
— Ну, типа.
— Странный дед, — сказал вдруг Артём.
— О! — удивился Илья Витальевич. — А ты только заметил?
— Сказал, что травы собирает, — продолжил Артём, — а в корзине — опята. Я посмотрел.
— Ты чего, парень?! — изумился Виктор. — Опята осенью. А у деда — вешенки.
— Розыгрываете? — недовольно пробурчал Антон. — Я тоже посмотрел, у него там грузди.
Все трое посмотрели на Илью Витальевича.
— Па-ап? — спросил Артём. — Что там?
— Трава, — ответил после паузы Илья Витальевич. — Чего уставились? Трава у него там была, разная. Грибов не видел, ими пахло только. Зато пахло аж трюфелями. Я ещё думал — почудилось.
— Странный дед, — повторил Артём. — Прикололся над нами.
— Знать бы, как он это сделал… — задумчиво проговорил Виктор.
— И зачем, — продолжил Артём.
— И не повернуть ли нам назад? — улыбнулся Жогин.
— Ну уж нет! — запротестовал Антон. — Мы пришли. Вон он, исток ручья!