— Ваше величество, — смущенно кашлянув, молчание нарушил лорд Софан Тейр — глава одного из недавно присоединившихся к его войску Домов (Дорнан помнил его по памятному вечеру у Даллары Игрен, когда ему пришлось не только повыть, но и объявить о том, что он женится на Ильтере Морн), — никто из нас не сомневается в том, что королева поступит наиболее разумным образом. Я думаю, что ей помогут не только гвардейцы и ополчение, но и все четыре Храма столицы. Возможно, вам лучше связаться с Джесалой Бларером или с кем‑нибудь из верховных жриц…
— Светлейший и все служители Храма Отца — Неба покинули столицу несколько дней назад, — спокойно произнесла Коранна. — Ее величество упомянула об этом в письме.
Король почувствовал, как грудь словно стальным обручем сдавило. На мгновение стало трудно дышать. Прикрыв и тут же открыв глаза, он выпрямился на табурете. Вести из столицы становились все хуже. Если из столицы ушел даже несгибаемый Бларер, которому ничего не сделают ни Канар с Далларой, ни иноземные захватчики (Храм Отца — Неба равно почитали и в Равиане, и в Паданонге), значит, ситуация там стала совсем критической. Король и королева были вправе ожидать, что, по крайней мере, жречество их поддержит.
— Леди Коранна, моя жена еще что‑нибудь написала? — сухо поинтересовался Дорнан.
Он был готов услышать что угодно: что в Эрнодаре начался мор, небо упало на землю, с севера штурмовать столицу прибыли полки чародеев, а на подкрепление равианцев и паданонгцев движутся сотни тысяч воинов из отдаленных государств, тоже желающих принять участие в дележке кейнтаровых залежей. Судя по всему, леди Коранна предпочитала не огорошивать его величество сразу всеми плохими новостями — вероятно, и в самом деле опасалась, как бы он не рухнул в беспамятстве от такого количества неприятных подробностей из письма королевы!
— Больше ничего, кроме заверения вашего величества в своей преданности и пожелания здоровья и скорейшего окончания военной кампании, — не моргнув глазом, произнесла чародейка.
Его величество был бы, несомненно, здоровее и счастливее, если бы его драгоценная супруга потрудилась пораньше сообщить об осаде, но высказывать это вслух Дорнан не стал. Похоже, это и так не осталось загадкой для окружающих.
— Какие будут распоряжения, ваше величество? — несмотря на спокойное лицо, в голосе Эталинфа слышалось напряжение.
— Те же, что и вчера, лорд Джинес, — Дорнан без колебаний встретил его прямой взгляд. — Группы разведчиков должны выезжать в прежнем режиме. Очень скоро нам придется драться, но на прорыв мы не пойдем до тех пор, пока не будем уверены, что у него есть шансы.
На лицах многих из присутствовавших глав Домов отразилось явственное облегчение. Кажется, они действительно ожидали, что он может приказать прорываться к столице немедленно, невзирая ни на что. И самое главное — что, похоже, они на самом деле попытались бы выполнить этот приказ, не взбунтовавшись даже против такого самоубийственного решения! Только здесь и сейчас Дорнан вдруг понял, что стал для этих суровых людей настоящим королем. Они готовы были умереть не только за свои земли и Дома, не только за Ильтеру, которую желали видеть на троне после смерти Майрита, но и за государя.
Придвинув табурет к столу, Дорнан склонился над картой, и небольшой военный совет последовал его примеру. Нанесенные пометки говорили о том, что удавалось обнаруживать небольшим конным разведотрядам. Никаких шансов на прорыв — оставленные противником между лагерями «тропы» были слишком малы и больше всего походили на ловушки. Вероятно, равианцы и паданонгцы надеялись, что рано или поздно противник попытается вырываться из Альтиены с боем, и собирались взять эрнодарцев в клещи. Если бы Дорнан вздумал так и поступить, вряд ли кто‑то из солдат и гвардейцев остался бы в живых.
Чаще всего разведку возглавляли многочисленные дети и внуки Эталинфа Джинеса — за ним пошел чуть ли не весь Дом, отменно подготовленный к ведению военных действий. Остальные главы оставили в своих владениях не только некоторое количество бойцов, но и всю родню. Лишь Дом Джинес гордился тем, что в полном составе участвует в любых войнах за корону. Едва достигнув тринадцатилетнего возраста, наследники старого Эталинфа вставали в строй, причем немало там насчитывалось и женщин. Карадейл, с которой Дорнан познакомился уже давно, была отнюдь не исключением из общего правила. Несколько ее теток, сестер и кузин дрались наравне с мужчинами, несмотря на то, что многие, уже выйдя замуж, не носили родовое имя. Владения Дома Джинес, вероятно, сейчас совершенно опустели.
Эталинф держал свое семейство в строгости, особой похвалы не расточал даже за выдающиеся заслуги, однако было видно, что он гордится каждым из наследников и наследниц. Кто‑нибудь из них порой присутствовал и на «высших» советах, против чего главы остальных Домов не возражали. Впрочем, на сегодняшнем их не наблюдалось: похоже, лорд Джинес решил, что о плохих новостях из столицы должно знать как можно меньше людей, тем более если они грозили самыми тяжелыми последствиями и тем, кто сейчас находился в Альтиене.
Главы Домов кратко докладывали о том, как обстоят дела на крепостных стенах, насколько велики запасы продовольствия и сколько в форте имеется колодцев, но Дорнан, машинально кивая, едва их слышал. Большую часть из того, о чем говорилось на военном совете, он уже и сам знал: поскольку официально именно король возглавлял защиту Альтиены, он в первые же дни лично обошел все стены, ворота и калитки, распорядился о том, чтобы свозили провизию с ближайших ферм (вместе с жителями, если они не желают отправиться на север, подальше от войны), а также проверил водные запасы. Осада могла затянуться надолго, и ан’Койр не хотел, чтобы его вынудили атаковать раньше времени. Тогда он думал, что на это способны только расположившиеся под стенами Альтиены вражеские войска. Ему и в голову не приходило, что на подобное способны собственные подданные, выбравшие очень подходящее время для мятежа!
Он почти не помнил, как закончился совет, и поднял глаза от карты, лишь когда леди Коранна уже выпроваживала из штаба последних глав Домов (впрочем, они не слишком сопротивлялись). Вероятно, они все испросили разрешения удалиться, и король, кажется, его дал, хотя и не мог припомнить этого. В распахнутое окно уже слышался зычный голос Эталинфа, который во дворе призывал кого‑то из сыновей, остальные военные советники переговаривались тише, а кто‑то еще стучал каблуками сапог по лестнице, спускаясь на первый этаж.
— Вашему величеству нужно отдохнуть, — сама леди Коранна уходить из штаба, похоже, не собиралась, и голос ее звучал почти тепло.