чтоб ты однажды вспомнила меня и поняла, насколько сильно я изменился. Ради кого? Ради тебя. И только ради тебя. Я пять лет рос и шел к своей цели. Чтоб тебе не было стыдно за меня. Чтоб могла мной гордиться. Чтоб ты, наконец, забыла о разнице в возрасте. Зачем я полез в нанотехнологии? Ради известности и независимости. Чтобы меня однажды представили тебе. Я занимался спортом. Таскал железо, чтобы мускулатуру накачать. И весь мой внешний вид — лишь для того, чтоб привлечь твое внимание. Если бы у меня было прыщавое лицо и стог сена на голове, вряд ли бы ты меня заметила. Если я не прав, скажи.
— Феникс, через семь лет мне будет сорок, а через семнадцать — пятьдесят, тогда как тебе будет лишь тридцать семь, и ты будешь в самом соку. Возможно, сейчас ты меня любишь, но через несколько лет я увяну, как отцветший цветок, и ты тогда полезешь в чужой сад, где будет много прекрасных цветков… — стала говорить Марина, и голос, этот голос ее выдавал, выдавал с головой. Он предательски дрожал, и она никак не могла справиться с ним. И глаза… Она ведь поклялась себе, что сможет прогнать его. Сможет, сумеет оттолкнуть от себя того, с кем готова была жить до гробовой доски. Пусть это звучало так банально и даже нелепо, но с ним… за ним… за этим парнем с таким удивительным именем — именем птицы, которая сама возрождалась из пепла, она могла идти хоть на край света!
Парень договорить ей не дал. Схватил и прижал к себе.
— Ты можешь говорить, что угодно, но я тебя не отпущу! — заговорил он горячо. — Я даже согласен на то, чтобы жить в гражданском браке, коль тебе так не хочется входить за меня.
— Я старая, я старая для тебя. Я убью тебя в порыве ревности, — проговорила она сквозь слезы.
Ну, почему он так мучает ее? Зачем ей любовь этого мальчика? Зачем она ему? И надолго ли хватит его любви?
— Пройдет пара лет, и ты сможешь родить еще одного ребенка. А что касается меня, так для твоего спокойствия я могу опустить бороду и ходить в рванье. Ведь, в конце концов, я своего уже добился, так что теперь всё будет так, как хочешь ты.
— Стародубова! Стародубова! — закричали из кабинета УЗИ.
Марина встрепенулась.
— Здесь, здесь. Иду! — прокричала она. Тени колыхнулись и направились к кабинету.
— Ромал, — позвала Марина.
— Идите, идите. Я здесь посижу, — улыбнувшись, уверила та подругу. Феникс улыбнулся в ответ и последовал за избранницей.
«Вот так, —думала Ромала,— вот так нужно любить! Несмотря ни на что! Не отрекаются, любя. Марина, как ни хорохорилась, всё же не смогла солгать своему сердцу. Странно… Это, наверное, потому, что ее любовь сильнее моей. Дима… Побоялся мне отдать в руки ключи… Марина ничего о нем не говорит. Знает, всё знает, рыжая бестия. И не хочет, а издевается. Хотя нет… Это во мне дело. Черт, почему же он ни разу мне даже сообщение не отправил?»
Марина съехала на следующий день. Феникс понравился Ромале. Марина рядом с ним расцвела, как только что политый цветок под лучами солнца. Цыганочка смотрела на эту пару, радовалась за них, а душа стенала. Проводив влюбленных, она долго будет метаться по квартире, не в силах унять сердечную муку. Она забредет в ванную и откроет воду. Из зеркала на нее будет смотреть замученная жизнью женщина. Женщина с пустыми глазами и душой. Женщина, у которой ничего нет. Потому что, когда нет любви, — нет ничего.
«Я была неправа. Неправа, когда говорила Измаилу, что, если у меня никого нет, это ничего не значит. Ведь есть работа, есть близкие и друзья… Почему тогда я чувствую себя такой одинокой? Я даже не одна. Я всего лишь половинка. Человек не должен жить один. Ни мужчина, ни женщина. Они живут вдвоем. Они дополняют друг друга. Дополняют до целого существа… полноценного, живого организма, который может дать новую жизнь.
Саша… Саша, почему я стала тебя реже вспоминать? Почему я стала чаще думать о нем, чем о тебе? Ведь ты был моей жизнью, частью меня самой. Моей душой. Тебя уже столько лет нет рядом. А я всё еще живу. И мое дерево жизни тоже живет. Оно не просто живет. В этом году оно даже зацвело зиме назло.
Почему, вспоминая тебя, у меня уже не сжимается сердце до размера булавочной головки? Только тепло на душе и… всё. Почему о нем так изболелась душа? Я увидела его машину вчера, и сердце едва не разорвалось в груди. Он спас меня тогда. Я была на грани безумия, и он не дал мне кануть в него. И не от бессердечности отвез меня на твою могилу. Моя боль всегда находила отголосок и в его душе. И возможно… возможно… вернее, точно, Дима не ожидал такого исхода. Почему же он мне ни разу не позвонил?»
Сердце ныло и ныло. С каждым прожитым днем всё сильнее становилось желание быть рядом с любимым человеком. Весна властвовала в городе, влюбленные парочки заполонили проспекты и парки. С приходом тепла молодые мамы с колясками, словно подснежники, выбрались из надоевших за зиму квартир. Смешные карапузы шлепали по подтаявшему снегу, и, глядя на них, Ромала с завистью думала о материнском счастье.
Глава 52.
— Ромала, привет. Ну, как ты там? — бархатистый голос Марины вливался в ухо, словно тягучий мед.
— Нормально.
— Понятно, — вздохнула Димина бывшая, — я вот что звоню, хочу пригласить тебя на свадьбу.
— На свадьбу? — удивилась цыганочка и даже отложила книгу.
— Ну да, — опять вздохнула Марина.
— А где же энтузиазм? Ведь это праздник, как никак…
— Будет тут энтузиазм! Феникс хочет пышную церемонию, с лимузином и всё такое. А я хочу, чтоб всё было скромно, но со вкусом. Чтоб пришли только свои. В конце концов, у меня уже пузо на лоб лезет.
— Ой-ой! Не преувеличивай! У тебя даже не видно еще ничего толком. Темнишь ты что-то, мать! — усмехнулась Ромала, прижимая трубку к уху.
На другом конце завздыхали жалобно и тяжко.
— Мариша, только не говори, что это касается всё тех же баранов с их уже