побелев и часто задышав, вперила злые зеленые глазища в лицо этого парня и даже не моргала. А он шел и улыбался.
Увидев его, первое, что пришло в голову, — красавец и сердцеед. Подтянут, высок, аккуратная удлиненная стрижка иссиня-черных волос облагораживала и даже одухотворяла прекрасное лицо. Не просто парень — парень с обложки. Ромала даже успела заметить, каким голодным взглядом его провожали девушки.
— Привет, — сказал он, подойдя вплотную. Кивнул Ромале. Та автоматически кивнула в ответ.
— Какого дьявола ты здесь делаешь? — прошипела с ненавистью Марина, но, глядя на нее, подруге вдруг показалось, что зеленоглазая красавица словно специально распаляет себя, чтоб пробудить злость и неприязнь к этому мужчине.
Он, будто не заметив этого, улыбнулся открыто и добродушно. Ромала глянула на Марину, та поменялась в лице, в глазах забрезжила тоска. Парень протянул ухоженную широкую ладонь и взял девушку за руку, и цыганочка даже потеряла дар речи — от властной, даже жесткой натуры Марины не осталось и следа. Осталась лишь женщина. Слабая и ранимая. Она стояла, понуро повесив голову, и не смотрела по сторонам. Парень вновь улыбнулся Ромале и повел Марину к окну. Та послушно пошла за ним. Ромала осталась стоять посреди коридора.
— Мы на минутку, — сказал он и вновь улыбнулся.
Они отошли к окну, и их длинные тени пролегли на полу до противоположной стены. Ромала лишь глянула на эту прекрасную пару и почему-то успокоилась. Добром и лаской веяло от парня, да и Марина совсем не сопротивлялась. Поэтому цыганочка оставила их одних, а сама опустилась в кресло. Их такие красивые тени лежали прямо перед ней рядом друг с другом. И держались за руки.
— Как здоровье? — спросил он.
— Я еще раз спрашиваю, какого дьявола тебе здесь надо? — Маринина тень, подняла на него глаза и тут же опять опустила.
— Я прекрасно помню, что сегодня у нас УЗИ.
«Это отец ее ребенка, но он не выглядит на двадцать лет»,— промелькнуло в голове Ромалы.
— Не у нас, а у меня.
— Да нет! У нас! Я тоже к этому имею прямое отношение, — усмехнулся он, стараясь заглянуть ей в лицо, но та стояла, уткнувшись глазами в пол. — Мариш, долго ты еще намерена от меня бегать?
Рыжая лишь поглубже втянула голову в плечи.
— Мариш, ну что ты, в самом деле? Я же знаю, что ты меня любишь! Я очень хочу быть с тобой, тем более, нас уже не двое, а трое!
— Да! Ты всегда хорошо считал, гений! — ухмыльнулась она в ответ.
Он тяжело вздохнул.
— Я знаю, что ты встречалась с моей матерью и что она тебе высказала. В общем и целом у нас с ней был трудный и долгий разговор, — вдруг проговорил парень, и Марина подняла на него глаза. — Свою невинность я утратил еще в четырнадцать лет, до знакомства с тобой. Ездил на математическую олимпиаду в Сочи, там всё и произошло. Моей партнерше по сексу было семнадцать. Для матери это был шок, но так было на самом деле. Теперь о знакомстве с тобой. Я всё думал, что ты меня вспомнишь, да, видно, самому придется напомнить. Мы же с тобой уже пять лет знакомы. Что смотришь? Забыла? Пять лет назад ты организовала банкет для выпускников сорок пятого лицея. Вспоминай, вспоминай, давай! Я как увидел тебя там, так и влюбился. На тебе было красивое изумрудное платье в черных камнях. Я такого больше никогда не видел. Меня тебе представили, а ты посмотрела так и сказала, что, дескать, мордашка милая, вот только сам дохленький. Я, правда, тогда был и ростом поменьше, и худым донельзя, но поставил перед собой цель, что пройдет пять лет, и я женюсь на тебе. Я знал, что ты меня старше, но меня же это не останавливало тогда, почему ты думаешь, что меня это остановит теперь? Я ведь даже тогда набрался храбрости и пригласил тебя на танец. И ты пошла.
— Танец — это всего лишь танец, а ты мне жить вместе предлагаешь!
— И что такого?
— Ты что, совсем не понимаешь? Я старше тебя на тринадцать лет! Это не год и не два, и даже не пять! Я твою мать всего на пять лет младше. Мы с ней могли бы стать подругами.
— На педофилию со своей стороны намекаешь? Спать со мной разница в возрасте тебе не помешала, а замуж выходить мешает?
— Да ты же сказал, что тебе двадцать восемь лет!
— Вообще-то, это сказала ты!
— Ага! Конечно! А ты просто взял и согласился!
— Марин, ну чего опять кипятишься? Так и будем переливать из пустого в порожнее? Какая теперь разница, кто и что сказал? У нас будет ребенок! Даже не заикайся! Именно у нас! Так, может, хватит уже нервы друг другу мотать? Я знал, что рано или поздно мне придется во всем сознаваться. Так что…
— Да ты на себя посмотри! Тебе двадцать лет! Двадцать! У тебя вся жизнь впереди. Зачем тебе такой хомут? Зачем тебе женщина, которая на жизнь старше? Ведь тринадцать лет — это жизнь! — проговорила жалобно Марина, вглядываясь в лицо парня.
— Ну, тринадцать лет — это еще не жизнь! Не преувеличивай. И потом, кто об этом будет знать? Можешь хранить это в тайне, если тебе так проще.
— Феникс, я тебя не понимаю! Ты на самом деле не въезжаешь или прикидываешься идиотом? Мы не можем быть вместе! В этой твоей математике есть какая-то величина... Нет, подожди, не величина, а… да как же ее?.. Аксиома! То, что не требует доказательств. Вот и мы с тобой, как эта аксиома…
— Марина, не говори о том, в чем мало что понимаешь! При чем тут математика? Разве можно отношения между тобой и мной свести к цифрам?
— А почему нет? Например, как тебе цифра в тринадцать лет, это ведь, если задуматься, сто пятьдесят шесть месяцев, или шестьсот семьдесят шесть недель…
— Ага! А в днях или даже секундах еще больше получается! Марин, — вдруг произнес он жалобно, и девушкина тень отвернулась от его тени. — Марина, я очень тебя люблю! Очень люблю! Я пять лет только и думал о тебе. Я столько раз представлял картину нашей встречи! Поначалу я надеялся, что ты меня не узнаешь. Потом мне захотелось,