Тут подал голос Рэн. Он подтвердил, что Риг и Омфал сопровождали пленников к Владыке Смерти, но на подходе к его чертогам им дали новых провожатых из числа шестируких.
— Ну так где они? — терпеливо спросил мешок.
— Их убил карлик-некромант в Чёрном чертоге.
— За что? — мешок как будто нахмурился.
— Они случайно услышали его имя…
— Ах вот, в чём дело! — теперь мешок понял. — А с каким вопросом Владыка вас послал ко мне?
— Так ведь послал нас не Владыка Смерти, а всё тот же карлик… Знаете, похожий на свинью. И у Владыки он ничего не спрашивал, что обидно.
Риг и Омфал поспешно подтвердили слова Рэна.
Мешок немного помедлил, потом приказал арахноидам вытянуть из ямы людей и проводить в пыточный архив, сам же ушёл вперёд, что-то обдумывая. Расторопные шестирукие стражники быстро его нагнали, ведя за верёвку пленников.
Шли так быстро, что Рэн мало что успел рассмотреть. Он совсем не увидел традиционного пыточного оборудования, чему, впрочем, не сильно обрадовался. Один мёртвый шар способен произвести столько боли, что не воспроизведёшь никакими тисками, клещами, дыбами да раскалённой решёткой.
— Итак, вы посланы карликом? — полуобернулся мешок, толкая одну из низеньких дверей коридора.
— Это так! Владыка Смерти никаким образом не выразил своего решения…
— Проходите, — мешок указал на отворённую дверь и первым за ней скрылся.
Здесь тоже не было пыточного инструмента. Только бумаги, аккуратно разложенные на стеллажах.
Когда пленники зашли, палач уже листал «Журнал регистрации пыточных актов» в поисках чистых страниц. Найдя их в самом конце тома, предложил Рэну и товарищам назваться. Сам и записал, добавляя собственные наблюдения:
— «Рэн из Мэрта, Пардр из Ы, Бром из Цанца, Риг из Герла, Омфал из Шкмо, а с ними три руки, отделённые не без посредства мёртвых шаров…»
Показалось, или к Рэну, Ригу и Омфалу мешок проникся доверием? Воронки его глаз приобрели добродушные очертания:
— Проголодались с дороги? Отведайте пищи мёртвых. Тупи!
Вошёл арахноид Тупи с подносом. На нём стояло глубокое блюдо, доверху наполненное густым бальзамом. Там плавали бежевые многоножки весьма внушительных размеров. И очень дорогие.
— Вы нам не верите? — проницательно спросил Рэн. — Думаете, среди нас есть живые, которые не смогут откушать этой пищи?
Мешок улыбнулся воронками глаз:
— Живые сюда не смогли бы спуститься. Но порядок есть порядок. Откушайте по одному насекомому!
Пятеро пленников, натягивая сковывающую запястья верёвку, потянулись за многоножками, взяли по одной, разжевали.
— Это не простая пища мёртвых, — объяснял мешок пленникам, пока те ели, — а Вестники Правды. Кто их откушал, в ближайшее время не соврёт.
Ну вот, подумалось Рэну: этого только не хватало! Он уже дожёвывал вероломное насекомое, когда мешок обратился к нему с вопросом:
— Что случилось в Чёрном чертоге Владыки Смерти?
— Я же говорил, — начал было Рэн, но дознаватель его прервал:
— Я не вас спрашиваю!
Рэн покорно заткнулся, и тогда его голосом заговорил кто-то другой. Неужто многоножка?
— Владыка Смерти не стал разговаривать с пленниками, — сообщил этот кто-то другой, — их судьбу взялся определить карлик, происходящий из Седьмой расы, именуемый Кабаном, а по настоящему имени — Гроком. Карлика узнала его мать, случившаяся среди пленников. Желая скрыть своё настоящее имя, карлик… — голос звучал с незнакомыми интонациями. Монотонными, вялыми, безразличными.
— Кто говорит? — в страхе пролепетал Рэн.
— Не перебивать! — возмущённо ухнул мешок.
Но тот, кто говорил, Рэну ответил:
— Нет, я не многоножка. Ты ведь её всю сжевал, не так ли? Я тот, кто жил в тебе задолго до тебя! — говорящий захихикал.
— Не отвлекайся, — поморщился мешок, — что было дальше?..
Голос неизвестного, сидящего в Рэне, поведал обо всём, что случилось в чертоге у Мёртвого престола. По правде говоря, Рэн и сам бы рассказал то же самое. Ни о чём, что ему захотелось бы скрыть, мешок спросить не догадался.
Потом, чтобы подтвердить полученные через Рэна сведения, мешок задал пару вопросов обитателям Рига, Омфала, Брома и Пардра. Те не добавили ничего нового, и только Пардр зачем-то принялся дерзить, не позволяя своему обитателю и слова вставить.
— Этот неблагонадёжен, единственный из всех, — вслух определил мешок.
— В темницу его? — спросил главный из арахноидов, что остались дежурить у двери архива.
— Но он связан с остальными магической верёвкой, — возразил мешок, — их не расцепить.
— Прикажете рубить руки?
— Неплохая идея… — задумался палач, — но пока воздержимся. Отведите-ка всех в темницу! — распорядился он. — И дождёмся некромантов.
И тут взмолились стражники Риг и Омфал. Они говорили об идеалах некрократии, о том, что подлый карлик Грок из Шенка их бесцеремонно попрал, поставив свою безопасность превыше воли Владыки. Стражники говорили, а их внутренние голоса поддакивали, стоило кому-то из них замолчать. Видимо, ориентируясь на эти дополнительные голоса, мешок-палач знаком остановил арахноидов, готовых выполнить приказ.
Мешок слушал и кивал. Рэн силился угадать, чему он кивает, но тот сам всё разъяснил.
— Вот что я вам скажу! — пробубнил мешок, обращаясь уже не только к арахноидам, но и к пленным. — Я уже давно подозревал, что Владыка Смерти — не настоящий! Всю власть захватили какие-то посторонние демоны!
Надо же, как ожесточился мешок! Рэн хотел было поддакнуть, но за него это уже сделал внутренний голос, разбуженный многоножкой.
Неужели мешок заступится за них перед мерзким неуязвимым карликом-некромантом? А уж тот, несомненно, кинется за ними вдогонку!
Только… Если палач заступится, то какой ценой?
Нет, поздно рассуждать: за приоткрытой дверью архива, в тусклом освещении коридора мелькнула знакомая фиолетовая мантия.
О неподражаемые мёртвые пляски!
Началось дело с предложения Кло:
— Может, отберём у них лошадей?
Вроде, и правильно: верхом до Абалона доберёшься куда быстрее, а конные утопленники возражать не станут. Да только всё же не разумно: лошади ведь — такие же утопленники, как и всадники. И попробуй их разлучи — это для начала. А уж потом — сумей управлять бессмысленной копытной тварью.
Дрю из Дрона усомнился в успехе, но не стал запрещать попытку ограбления утонувшего арбалетчика. Ему, как и остальному отряду (кроме разве Пендриса), стало интересно, чем дело закончится.
Видя, что к его затее приковано общее внимание, Кло выбрал самого крепкого коня, бредущего под зеленолицым верзилой. Стремена едва держались на прогнивших ремнях. Само седло выглядело весьма ненадёжно закрепленным, того и гляди — съедет на бок. Сдёрнуть с коня всадника без следа способности к суждению на лице казалось задачей плёвой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});