Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

Следующий, Восемнадцатый мост, был одним из тех, у которых имелись проблемы. Их сержант, хотя и серьезный, не обладал присутствием духа, необходимым хорошему офицеру. Или, скорее, ни у кого из мостовиков его не было. Он оказался просто особенно слаб. Склонен просить вместо того, чтобы приказывать, неуклюж в общении.

Однако нельзя было во всем винить Вета. Ему досталась особенно неслаженная группа. Каладин обнаружил солдат Восемнадцатого сидящими отдельными кучками и поедающими свой ужин. Ни смеха, ни духа товарищества. Они не остались одиночками, как в свою бытность мостовиками. Вместо этого разбились на маленькие группы, которые не общались между собой.

Сержант Вет скомандовал «смирно», и они лениво встали, не утруждаясь построиться или отдать честь. Каладин видел правду в их глазах. Что он мог им сделать? Точно ничего, что было бы хуже, чем их жизнь в качестве мостовиков. Так зачем напрягаться?

Какое-то время Каладин говорил им о мотивации и единстве.

«С этими людьми необходимо провести еще одну тренировку в ущельях», – подумал он.

И если тоже не сработает... Ну, вероятно, ему придется распустить их и распределить по другим взводам, в которых все в порядке.

В конце концов он покинул лагерь Восемнадцатого, качая головой. Не похоже, что они хотят быть солдатами. Зачем тогда они приняли предложение Далинара вместо того, чтобы уйти?

«Потому что они больше не хотят делать выбор, – подумал он. – Выбирать бывает трудно».

Он знал, каково это. Шторма, он действительно знал. Каладин помнил, как сидел, уставившись в голую стену, слишком подавленный даже для того, чтобы встать и пойти покончить жизнь самоубийством.

Он поежился. Не те дни, о которых ему хотелось бы помнить.

Пока он двигался к Девятнадцатому мосту, мимо на потоке воздуха проплыла Сил в форме клочка тумана. Она слилась в ленту света и стала носиться вокруг, после чего села отдохнуть на его плечо.

– Все остальные едят свой ужин, – сказала Сил.

– Хорошо.

– Это был не отчет, Каладин, – проговорила она. – А начало выговора.

– Выговора?

 Он остановился в темноте возле барака Девятнадцатого моста, у людей которого все было хорошо. Они ели вокруг костра как одна группа.

– Ты работаешь, – пояснила Сил. – До сих пор.

– Мне нужно подготовить людей. – Он повернул голову и посмотрел на нее. – Ты знаешь, ведь что-то приближается. Те отсчеты на стенах... Ты больше не видела красных спренов?

– Видела, – призналась она. – Во всяком случае, я так думаю. Краем глаза. Они наблюдали за мной. Очень редко, но они там.

– Что-то приближается, – сказал Каладин. – Тот отсчет указывает как раз на Плач. Что бы ни случилось, я прослежу, чтобы мостовики были готовы это выдержать.

– Ну, ты не сможешь, если раньше упадешь замертво от усталости! – Сил помедлила. – С людьми правда может случиться такое, да? Я слышала, как Тефт говорил, что чувствует себя так, будто с ним это произойдет.

– Тефт любит преувеличивать, – ответил Каладин. – Это черта хорошего сержанта.

Сил нахмурилась.

– И та последняя часть... была шуткой?

– Да.

– А. – Она заглянула ему в глаза. – Все равно отдохни, Каладин. Пожалуйста.

Каладин посмотрел в сторону барака Четвертого моста. Тот находился далеко, в нескольких кварталах отсюда, но ему казалось, что он слышит смех Камня, отражающийся эхом в ночи.

Наконец Каладин вздохнул, признавая усталость. Оставшиеся два взвода можно проверить завтра. С копьем в руке он повернулся и пошел обратно. Уже стемнело, а значит, через пару часов люди начнут ложиться спать. Каладин почувствовал знакомый запах рагу Камня, но еду подавал Хоббер, сидя на возвышении, которое соорудили для него товарищи, а его серые, бесполезные ноги были прикрыты одеялом. Камень стоял рядом, скрестив руки на груди, и выглядел гордым.

Ренарин тоже был здесь, он собирал и мыл тарелки тех, кто закончил ужинать. Он делал это каждый вечер, тихо стоя на коленях рядом с тазом в своей форме мостовика. Парень был определенно серьезен. Он не демонстрировал ни капли испорченного характера своего брата. Хотя принц и настоял на том, чтобы присоединиться к ним, ночью он часто сидел с краю группы, за спинами мостовиков. Такой странный молодой человек.

Проходя мимо Хоббера, Каладин сжал его плечо. Он кивнул, взглянув Хобберу в глаза, и поднял кулак.

«Борись».

Каладин потянулся за рагу и замер.

Рядом на бревне сидели трое мускулистых толсторуких хердазиан. Все носили униформу Четвертого моста, но Каладин узнал только Пунио.

Неподалеку Каладин нашел Лоупена, уставившегося на свою руку, – тот зачем-то держал ее перед собой, сжав в кулак. Каладин уже давно перестал пытаться понять Лоупена.

– Трое? – требовательно спросил Каладин.

– Кузены! – ответил Лоупен, поднимая взгляд.

– У тебя их слишком много.

– Их не может быть слишком много! Род, Уайо, поздоровайтесь!

– Четвертый мост, – проговорили двое мужчин, приподняв миски.

Покачав головой, Каладин взял свою порцию рагу и пошел мимо котла в более темное место возле барака. Он бросил взгляд внутрь склада и увидел Шена, который укладывал мешки с зерном таллия при свете одного единственного бриллиантового обломка.

– Шен?

Паршмен продолжал складывать мешки.

– Смирно! – рявкнул Каладин.

Шен замер, а потом встал навытяжку.

– Вольно, солдат, – мягко сказал Каладин, шагнув к нему. – Сегодня я говорил с Далинаром Холином насчет того, могу ли я дать тебе оружие. Он спросил, доверяю ли я тебе. Я сказал ему правду.

Каладин протянул свое копье паршмену.

– Доверяю.

Шен перевел взгляд с копья на Каладина, его темные глаза выдавали нерешительность.

– В Четвертом мосту нет рабов. Прости, что раньше я боялся.

Каладин более настойчиво протянул копье, и Шен наконец взял его.

– Лейтен и Натам тренируются по утрам с несколькими людьми. Они с радостью поучат тебя, так что тебе не придется заниматься вместе с новичками.

Шен держал копье с благоговением. Каладин повернулся, чтобы покинуть склад.

– Сэр, – сказал Шен.

Каладин остановился.

– Вы, – сказал Шен в своей медленной манере, – хороший человек.

– Всю жизнь меня судили по цвету глаз, Шен. Я не буду делать ничего подобного из-за цвета твоей кожи.

– Сэр, я...

Паршмен казался чем-то обеспокоенным.

– Каладин! – послышался снаружи голос Моаша.

– Ты что-то хотел сказать? – спросил Каладин замолчавшего Шена.

– Позже, – ответил паршмен. – Позже.

Каладин кивнул и вышел узнать, из-за чего шум. Он обнаружил Моаша, ищущего его около котлов.

– Каладин! – воскликнул тот, заметив капитана. – Пошли. Мы собираемся проветриться, и ты идешь с нами. Сегодня вечером даже Камень пойдет.

– Ха! Рагу в хороших руках, – откликнулся Камень. – Я пойду. Будет хорошо избавиться от вони маленьких мостовиков.

– Эй! – воскликнул Дрехи.

– Ах, да. И от вони крупных мостовиков тоже.

– Давай, – сказал Моаш, махнув Каладину. – Ты обещал.

Он не обещал ничего подобного. Хотелось просто посидеть у костра, съесть свое рагу и понаблюдать за спренами огня. Впрочем, все смотрели на него. Даже те, кто не собирался идти на прогулку с Моашем.

– Я... – проговорил Каладин. – Хорошо, пойдем.

Мостовики одобрительно закричали и захлопали. Штормовые идиоты. Они приветствовали командира, идущего выпить? Каладин проглотил немного рагу и отдал оставшееся Хобберу, а затем с неохотой поднялся и присоединился к Моашу вместе с Лоупеном, Питом и Сигзилом.

– Знаешь, – шепотом проворчал Каладин, обращаясь к Сил, – если бы это была одна из моих старых команд копейщиков, я бы предположил, что они хотели удалить меня из лагеря, чтобы им стало проще что-то провернуть в мое отсутствие.

– Сомневаюсь, что это так, – нахмурилась Сил.

– Ты права. Мои люди просто хотят видеть во мне человека.

Именно поэтому ему и необходимо пойти. Он и так слишком обособлен от них. Каладин не хотел, чтобы они думали о нем как о светлоглазом.

– Ха! – воскликнул Камень, подбежав к ним. – Они утверждают, что могут выпить больше рогоеда. Опьяненные воздухом низинники. Это невозможно.

– Состязание, кто больше выпьет? – спросил Каладин, мысленно застонав. Во что он влез?

– Никому из нас не нужно на дежурство до полудня, – сказал Сигзил, пожав плечами. Ночью за Холинами следил Тефт и команда Лейтена.

– Сегодня вечером, – объявил Лоупен, подняв палец вверх, – я стану победителем. Говорят, никогда не ставь против однорукого хердазианина в соревновании «кто кого перепьет»!

– Прям так и говорят? – спросил Моаш.

– Будут говорить, – поправился Лоупен, – никогда не ставь против однорукого хердазианина в соревновании «кто кого перепьет»!