– По словам всех, кто видел дитя, это самый странно выглядящий недоношенный ребенок, с каким им приходилось встречаться.
– А кого знаешь лично ты из тех, кто видел этого младенца?
– Всех слуг, которые работают в Хантерс-фарм, конечно.
– А что ты имеешь в виду под словами «странно выглядящий ребенок»? – озабоченно спросила она.
– На самом деле я сказал «странно выглядящий недоношенный ребенок», – снова ухмыльнулся Шон.
– Я не понимаю. Так что в нем такого странного? – Она растерянно покачала головой.
– В общем, это толстый, крупный и здоровый малыш. И нет в нем никакой недоношенности.
Сбитая с толку, Анна уставилась на Шона, так и не поняв, куда он клонит.
Внезапно до нее наконец дошло. Ну конечно. Эта ссора с криками между Дианой и Синклером как раз на тот уик-энд, когда состоялась их помолвка. Срочная свадьба через две недели. Быстрое сообщение о беременности. А потом и так называемые преждевременные роды. Скандальность происшедшего и то, как стремительно Синклер и Диана замяли его, поразили ее, и ей стало чрезвычайно противно. Ребенок был зачат до свадьбы.
18
Последующие месяцы шли для Армстронгов в обычном для них ритме жизни местного общества. Анна видела, как малыш Гарри с каждым днем становится все больше и здоровее. И с каждым днем – все более похожим на Синклера. А еще Анна все больше не любила Диану, чья самоуверенность и заносчивость, казалось, также все время нарастали. Она часто посещала Анну в их доме, и та была вынуждена поддерживать с ней вежливую светскую беседу, пока малыш Гарри лежал рядом в своей детской коляске.
Диана тем временем превращалась в светскую львицу. Она явно считала, что ее замужество сделало ее полноправным членом высшего общества. Хантерс-фарм, хоть и небольшой по размеру, приобрел репутацию дома гостеприимного, где во время многочисленных званых вечеров царила Диана. «В последнее время Фоксы бывают в Хантерс-фарм чаще, чем в Большом Доме», – думала Анна. И по мере того как росла уверенность в себе у Дианы, у Анны она, наоборот, таяла. Она начала испытывать страх перед приемами в Большом Доме, поскольку ожидала от дам неминуемых вопросов по поводу того, когда же наконец они увидят наследника Армстронгов. Несколько раз она притворялась больной, чтобы избежать посещения вечеров в других домах. При этом они с Эдвардом оставались так же близки, как и ранее. Она любила его больше, чем могла себе когда-то представить, и знала, что это чувство взаимно. Но он тоже уже не был столь же веселым и беззаботным, как прежде. Он казался озабоченным, мысли его порой где-то витали. И она слишком хорошо понимала, о чем он думает в такие моменты. Между ними постоянно висел невысказанный вопрос о том, почему они хотят, но не имеют детей.
Как-то после обеда она сидела в своей комнате и писала письмо отцу, когда вдруг увидела, как к парадному крыльцу подъехала карета Дианы. Промокнув бумагу, она вздохнула: письмо придется дописывать позже. В перспективе ее ждало два часа чаепития с Дианой. Однако прошло полчаса, а Диана так и не объявилась у нее. Снедаемая любопытством, Анна встала и спустилась в холл, чтобы узнать, где же она. Она заглянула в гостиную, потом в библиотеку, но Дианы нигде не было. Еще раз удивившись, она уже хотела выйти на улицу, как вдруг из столовой появился Бартон.
– Бартон, вы видели миссис Армстронг? – спросила Анна.
Бартон замялся на мгновение, а затем ответил:
– Она прошла на кухни, мэм.
– А это еще зачем?
– Я не знаю, мэм.
Анна обошла громадную лестницу и через большие двери прошла в ту часть дома, которая предназначалась для прислуги. Она редко заходила сюда. Кухни, кладовые и столовая для слуг находились в большом цокольном помещении, тянувшемся вдоль всей задней части дома. Спустившись по ступенькам, она направилась в главную кухню. На подходе она услышала голос Дианы и, открыв дверь, заглянула внутрь.
Кухня представляла собой громадную, выложенную камнем комнату, с большими плитами для приготовления пищи у одной стены и шкафами, забитыми посудой и медными кастрюлями и сковородками, которые стояли вдоль двух других стен. По правую сторону расположился ряд глубоких каменных раковин, над которыми находились четыре высоких окна, пропускавших в помещение достаточное количество света, несмотря на то что сама комната наполовину находилась ниже уровня земли.
В центре комнаты стоял большой деревянный стол, на котором сегодня были разложены яблоки, ревень и ежевика – их приготовили в качестве начинки для пирогов. Но в данный момент пирогов никто не пек. Вместо этого повариха со своими помощницами достала из кладовой разнообразное мясо, которое теперь инспектировала Диана.
– Это нужно выбросить, – заявила та, разглядывая кусок говядины. – Оно не годится для готовки.
– Но его доставили только сегодня утром! – обиженно воскликнула удивленная повариха.
– Не смейте мне перечить! – зло бросила Диана. – Я сказала вам показать мне самое лучшее мясо, а не самое худшее!
Пораженная, Анна вошла на кухню, заставив всех вздрогнуть.
– О, Диана, могу я тебе чем-нибудь помочь?
– А… хм… нет, у меня тут все в порядке. Дело в том, что мы сегодня вечером устраиваем прием, и Эдвард настоял, чтобы я пришла сюда и выбрала мясо для ужина.
– Понятно! – сказала Анна, злясь, но стараясь не показывать этого.
– Я надеюсь, вы тоже сможете прийти к нам? – спросила Диана.
– Довольно запоздалое приглашение, – сказала Анна. – Я посоветуюсь с Эдвардом, сможем ли мы его принять.
– Нет, Эдвард, это совершенно неправильно! – яростно заявила Анна мужу в тот же вечер в малой гостиной. – Приходить к нам на кухню и распоряжаться там, командуя нашими слугами!
– Послушай, ну что для нас какая-то половина ноги барашка? – попытался утихомирить ее Эдвард.
– Да не в этом же дело! У нас тут не персональная кладовка для этой женщины!
– Не знаю, что ты имеешь против нее.
– Мы ничего не знаем о ее прошлом, Эдвард! Она обманом затянула Синклера в этот брак с помощью ребенка! – Произнеся эти слова, она тут же об этом пожалела.
– О чем это ты говоришь? – подозрительно спросил Эдвард.
– Ходит много слухов. Говорят, что малыш Гарри вовсе не недоношенный. И что Диана забеременела до того, как вышла замуж за Синклера.
Эдвард внимательно посмотрел на нее.
– Ты опорочишь и уничтожишь эту женщину, Анна, если будешь распространять подобные сплетни. Ты меня шокируешь.
– Не распространяю я никаких сплетен. Просто пытаюсь открыть глаза на правду собственному мужу!
– Я не хочу никаких скандальных разоблачений вокруг этой семьи, Анна. И не хочу, чтобы мой кузен и его ребенок были каким-то образом запятнаны из-за того, что ты завидуешь.
Анна возмутилась:
– Завидую! Кому завидовать? Женщине вроде нее? И чему завидовать мне, с моей родословной и моим безупречным прошлым?
– Ее ребенку! – закричал Эдвард. – Ты завидуешь ей, потому что у нее есть ребенок!
Эти слова были как пощечина.
Он тут же понизил голос:
– Ребенок… Анна… ребенок… и не важно, был ли он зачат до церковных клятв родителей или после.
Эдвард резко развернулся и стремительно вышел из комнаты, оставив ошеломленную Анну смотреть ему вслед.
19
После этого столкновения отношения Анны и Эдварда стали прохладными. Сказанное им обидело ее и причинило сильную боль. А он, казалось, постоянно был не в том настроении, чтобы что-то обсуждать и стараться уладить конфликт. Слова его крутились в ее голове снова и снова, пока не привели к постоянным мигреням.
Анна с Эдвардом начали избегать друг друга. В конце концов она решила, что нуждается в передышке, и собралась съездить домой, в Дублин, а потом заглянуть и в Таллидер к Джорджине.
Хотя за столом во время завтраков и обедов Эдвард и Анна обменивались любезностями, они чувствовали неловкость, оставаясь наедине; Анне казалось, что они слишком уж стараются быть внимательными по отношению друг к другу. Их прежняя близость куда-то испарилась. В тот день, когда она уезжала в Дублин, Шон спустил ее чемодан к карете, а Эдвард вышел на крыльцо попрощаться. Они расставались впервые с момента своей свадьбы. Когда Анна уже садилась в экипаж, Эдвард внезапно сделался очень грустным и на глазах у него появились слезы. При взгляде на него сердце ее оттаяло и глаза также стали влажными.
– Увидимся через пару недель, – сказал он. – Будь осторожна, любовь моя.
Она кивнула и улыбнулась ему, стараясь не показывать, как расстроена на самом деле.
Затем она взглянула на Шона, который стоял рядом с Эдвардом.
– Шон, до моего приезда ты не должен влезать ни в какие неприятности, ты понял меня? – сказала она.
– Да, леди Анна! – кивнул он ей в ответ и ухмыльнулся.
– И приглядывай за лордом Армстронгом в мое отсутствие, слышишь?
– Я позабочусь о том, чтобы он не скучал, пока вы не приедете, – сказал Шон.