- Я пришла, чтобы поблагодарить вас за спасение моей маленькой девочки, – сказала она.
Я поразилась ее голосу. Раньше я не обращала внимания на то, какой он глубокий и богатый. Мне пришлось дать себе мысленный подзатыльник, чтобы не думать об этом. Возможно это та самая женщина, которая зарубила своего мужа топором, напомнила я себе. Но, глядя в эти зеленые глаза, я уже не знала, действительно ли в это верю и даже волнует ли это меня.
- Я кричала, но никто меня не слышал, – продолжила Миранда ломающимся голосом. – Я не могла двигаться. Это было так ужасно. Все, что я могла делать – это смотреть, как она дрейфует все дальше и дальше. Я настолько благодарна вам, правда. Мне жаль. Я знаю, что была холодна...
Я остановила ее.
- Вы были в своем праве. Уверена, я не была бы и наполовину столь вежливой с вопящей мокрой сукой, изрыгающей проклятья. Не стоит извиняться, правда.
Она рассмеялась.
- Хорошо, не буду. Но я пришла, чтобы в качестве благодарности пригласить вас на обед, если вы свободны... Конечно, только если вы хорошо себя чувствуете, – Миранда убрала волосы за уши и наклонила голову набок. – Надежда хотела бы этого. Она все это время только и делала, что пела вам дифирамбы.
Я посмотрела на свою футболку, некогда серую, но теперь покрытую сажей и ставшую пятнисто-полосатой. Боже, ну и видок у меня, должно быть. Хотя Миранду это, кажется, не пугало.
- Как я могу ответить отказом капитану Надежде? – усмехнулась я. «Или ее матери, которая смотрит на меня такими глазами». – Я буду счастлива. Только дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок.
Женщина улыбнулась мне еще шире.
- Хорошо. Я передам Надежде.
Я держалась за дверь, наблюдая, как она идет к Сестре. О, что за отвлекающий вид.
- Мне принести что-нибудь? – крикнула я ей вслед.
- Только себя, – ответила она.
Как быстро может временно хромающая женщина принять душ и переодеться? Очень быстро, учитывая побуждающую причину. Хотя и непросто было принять душ с тростью. Я проглотила несколько таблеток обезболивающего. Бедро пульсировало. Вероятно, мне следовало сразу лечь, выполняя указания доктора. Но небольшая боль не встанет на пути моего любопытства.
Я вышла из душа, завернувшись в полотенце, открыла шкаф и внезапно поняла, что у меня нет ни одной приличной рубашки. Когда это я стала столь стереотипичной? Весь мой гардероб состоял из джинсов, футболок и старых фланелевых рубашек, которые выглядели слишком потертыми даже для неофициального обеда.
«Черт, черт, черт».
Я пообещала себе, что в следующий раз обязательно приму предложение матери относительно шопинга.
Наконец, я выбрала новую синюю футболку и свои любимые джинсы. Я разглядывала свое отражение в зеркале дольше обычного, чтобы не пропустить что-нибудь. Не то, чтобы я собиралась впечатлить ее своим гардеробом. Придется привлекать ее внимание как-то иначе.
«Привлекать внимание? Вернись в реальность».
Эта женщина может быть преступницей. И она явно натуралка. «Я не собираюсь добиваться ее, – сказала я себе. – Я просто посмотрю, как там у нее что».
Мне удалось спуститься вниз и выйти из дома без новых повреждений. Я посмотрела на Сестру. Золотой свет, льющийся из окон, очерчивал контуры двух фигур, движущихся внутри дома. Полная луна, низко висящая в ясном небе, серебрила кроны растущих за домом ив. Я никогда еще не видела, чтобы Сестра выглядела столь уютно. Я была уставшей, боролась с болью и вымотанными нервами, но под всем этим было внезапное волнение. Пустота, которую я чувствовала еще полчаса назад, теперь была заполнена. И было нетрудно угадать причину.
Секретный хрустящий цыпленок Мо
(Даже ты не сможешь испортить его, Ло)
4 грудки цыпленка
пачка масла
коробка крекеров Ритц, раскрошенных
чеснок, давленый
Нагреть духовку до температуры 205 градусов. Обмазать жиром маленькое блюдо.
Растопить масло. Добавить давленый чеснок. Вывалять грудки цыпленка в этой смеси, а затем в крекерных крошках.
Уложить грудки в подготовленное блюдо. Запекать в течение часа.
Глава 11
Уже на середине лужайки я была встречена дразнящими запахами домашнего хлеба, корицы и печеных яблок.
Эта женщина умеет готовить. У меня серьезные неприятности.
Садовая калитка заела, но мне все-таки удалось перебраться через нее. А потом я услышала то, что заставило сигнальный звоночек, уже надрывающийся у меня в голове, замолчать – последнюю джазовую композицию Нины Симон «Нет ничего» и подпевающую ей Миранду.
Нет у меня культуры или матери,
Нет друзей и знаний нету,
Нет любви и нет имени,
Нет ни жетона, ни билета,
И Бога нет.
Я застыла под дубовыми ветвями, вцепившись в трость так, будто она могла убежать. Подумаешь – одинаковые вкусы в музыке.
У Миранды красивый голос. Такой же глубокий грудной, который я уже слышала, но в пении более плавный.
Я подняла глаза к небу в молчаливой молитве.
«Бог и ее шутки».
Что еще раз напомнило о том, каким испытаниям будет подвергнута сегодня моя сила воли.
Прихрамывая, я пересекла лужайку, поднялась на крыльцо и постучала в дверь.
Дверь открылась, скрипя ржавыми петлями. Надежда просияла при виде меня, хотя так и не достала палец изо рта.
- Привет, капитан, – я широко улыбнулась. Желудок скрутило. Почему я столь смущена? Я очаровательна. Я не нервничаю.
Надежда отодвинулась в сторону, и я зашла внутрь.
Майк, Дин и их рабочие потрудились тут, как пчёлки. Кухня еще не была готова, но и уже проделанные изменения были внушительны. Старые гнилые доски пола оторвали и заменили плитами песчаника. Шкафы, ранее окрашенные плесенью и гнилью в зеленый, ныне были очищены до чистого дуба и покрыты светлым лаком. Даже окна выглядели нарядными в окружении желтых и красных занавесок. И еще была очень домашняя картина с Мирандой, пританцовывающей около плиты. Женщина выключила проигрыватель, когда я вошла.
- Надеюсь, вам понравится цыпленок с соусом из лимона и укропа, – сказала она, принюхиваясь к пару, идущему из кастрюли. – Это мое коронное блюдо.
Я тоже надеялась, что мне это понравится. Вместо ответа я лишь улыбнулась и кивнула, внезапно не зная, что делать со своими руками. Пару секунд я вертела набалдашник трости, но она выскользнула из пальцев и упала на пол.
- Дом выглядит гораздо лучше, – заметила я, пытаясь скрыть смущение, пока поднимала трость с пола.