Вечером, когда стемнело, уехал тихий Тимофей. Пожалуй, Саше он нравился больше, чем обаятельный, но навязчивый Алек. Хотя в первой половине дня он спал, но вот потом съездил в город за вином и специями для глинтвейна, и даже попытался поруководить готовкой ужина. С Ярославом, конечно, поспорить ему не удалось, но расположившись на веранде в плетеных креслах Маринка с Сашей с удовольствием наблюдали, как они снова разжигают огонь в мангале, а Пашка снует от дома к ним с продуктами.
— Кто устал от шашлыков, тому плов! По семейному рецепту, — лукаво подмигнув, крикнул Алек.
Маринка тихо захихикала.
— Господи, как прекрасно, когда в окружении есть свободный молодой мужчина, который пытается произвести впечатление, — негромко сказала она на ухо Саше, и та укоризненно покосилась на нее. — Да ладно тебе! Если бы не это, нам с тобой пришлось бы вовсю стучать ножами и готовить.
Саша снова покосилась на нее, теперь скептически. Ярослав вряд ли бы повесил на них всю готовку и сидел бы вот эдак развалившись на кресле. Да и с Маринкой такие трюки никогда не проходили.
И тут же устыдилась. Чего ж хорошего сейчас в том, что они с Маринкой сами развалились и бездельничают?
Саша встала и вздохнула.
— Пойду тогда овощи порежу, что ли, — сказала она.
Маринка закатила глаза, пробурчала что-то, но потом тоже встала.
— Да, — вдруг оживившись, заявила она. — Давай покажем, кто тут на самом деле лучший повар, ха-ха!
А вот чуть позже Саша получила свою ложку дегтя в бочку меда. После сытного и вкусного ужина компания разделилась: Степа достал гитару и уютно устроился на веранде. Те, кто уже начал замерзать, ушли в дом готовить глинтвейн. Саша сначала сидела рядом со Степой и подпевала, но потом, на самом деле замерзнув и устав отодвигаться от подвыпившего и желающего обниматься Алека, ушла за глинтвейном.
Перед поворотом на кухню она уловила в разговоре свое имя и невольно остановилась.
— Вы такие разные, — говорила Ада. — Сашка вечно себе на уме, никогда не спорит и делает как все. Такое ощущение, будто вас по-разному воспитывали. Или делили между вами качества — одной вредность, другой смирение, и дальше по списку.
Саше стало неприятно. Она отступила назад, чтобы тихонько уйти.
— Это Сашка-то смирная? — фыркнула Маринка. — Да ты ее не знаешь просто. Она упрямая как осел. Она если в чем-то упрется, то все. Сама все придумает, решит, никому ничего не скажет. Спорить не будет, а сделает все по-своему.
— Не знаю, про кого вы говорите, вот со мной она все время спорит, — проворчал Ярослав. — Буквально обо всем. Что бы я ни сказал… Все, готово. Можно разливать.
— Сейчас народ позову! — отозвался Пашка и выскочил из кухни.
Саша не успела спрятаться и жалобно посмотрела на него.
Пашка, старый друг, сначала удивился, тихо фыркнул, покосившись через плечо. Потом, прижав палец к губам, другой рукой помахал, прогоняя. Саша кивнула, поворачиваясь и возвращаясь на веранду.
— Я не хотела подслушивать, — шепотом сказала она по дороге. — Просто подошла, а там как раз Ада начала говорить, мне неудобно стало.
— А, забудь вообще, — отозвался Пашка. — Было бы на что внимание обращать.
В этот раз Саша, выпив со всеми немного глинтвейна, ушла спать первой, устало улыбаясь в ответ на возмущения товарищей.
«Может быть, мы с Маринкой были неправы, — подумала она, засыпая. — Не такая уж и хорошая идея была приехать сюда на все майские праздники без перерыва. Двух-трех дней хватило бы за глаза».
На следующее утро Саша сварила себе кофе, прокралась мимо спящих в общей комнате мужчин к книжному шкафу и вытащила пару книжек. В холодильнике лежало позабытое Маринкой пирожное — немного подсохшая корзинка с фруктами.
Обмотавшись двумя пледами, Саша устроилась с кофе, пирожным и книгами в полном одиночестве на веранде.
И четверти часа не прошло, Саша только-только пирожное успела прикончить и почти утонула в книге, наслаждаясь тишиной, как рядом на диван (нужно было в кресле устраиваться!) сел Ярослав. И даже пробурчал что-то, может быть «доброе утро», но Саша была не уверена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он сел слишком близко, может, тоже мерз, но Саше двигаться было некуда, и она недовольно нахохлилась.
— Вы все время рано встаете? — почти вежливо спросила она.
Ярослав покосился на нее.
— Я вам опять на какую-то мозоль наступил? Не сверлите меня так взглядом, — хмыкнул он. — Нет, не всегда. Просто здесь плохо спится. Я вообще плохо сплю в незнакомых местах, а тут все неудобное. И очень холодно.
Саша невольно кивнула, она и сама жутко замерзала по ночам.
— Летом здесь лучше, дом прогревается, — отозвалась она.
Ярослав пожал плечами.
— До лета дожить надо. Не против, если я закурю?
Саша покачала головой, и он вытащил из кармана пачку сигарет с зажигалкой. Первый дымок поплыл в холодном воздухе, и Саша беззвучно выдохнула, наблюдая, как пар ее дыхания рассеивается, не успев смешаться с дымом. Ярослав смотрел куда-то вдаль, взъерошенный, небритый и непривычно тихий.
Он покосился на нее — а Саша не успела отвернуться, и спросил:
— Что? Что-то не так?
Саша сипло попросила сигарету — первое, что в голову пришло. Не объяснять же, что у него такой четкий профиль в утреннем свете, что дух захватывает.
— Ну уж нет, — Ярослав помотал головой и отвернулся.
Саша тут же забыла о восхищении.
— Почему? — удивилась она. — У вас там есть еще в пачке, я видела.
— Обойдетесь.
— Да почему? — возмутилась Саша, недоуменно улыбаясь. Неожиданная жадность Ярослава сбивала с толку.
— Потому что вы первый человек на моей памяти, который бросил курить практически у меня на глазах, не ныл, не делал себе скидок в духе «а, ну сегодня такой день, выкурю одну-две, и все» и спокойно держался все это время. Если вы снова начнете курить, то это произойдет без моей помощи.
Саша молча смотрела на него, сжимая челюсти. Вот лучше бы промолчала в первый раз, пусть бы сидел себе и гадал, чего она на него смотрит. Тем более, что курить ну совсем не хотелось, и ложь эта заставила ее чувствовать себя еще глупее.
Она завернулась в плед поплотнее и замолчала, пытаясь вернуться в чтение книги.
— Вот так-то, — удовлетворенно сказал Ярослав, явно считая, что его педагогический заход удался.
— Вот так-то, — шепотом передразнила его Саша, и Ярослав хмыкнул.
Завтракали все разрозненно, по мере того, как просыпались. Саша даже два раза (или три, если считать пирожное). Потом ее разморило, и когда Маринка предложила прогуляться всем на родник, отказалась. Ярослав тоже отказался, но по другой причине: ему позвонил дежурный админ с работы, и нужно было решить какие-то вопросы.
— Интернет здесь почти не ловится, — сказала Маринка. — Но ты можешь скататься в Добрино или Залесное. Это райцентр, там хорошая связь. Заодно купи продуктов. У нас совсем хлеб закончился.
— Только, пожалуйста, не нарезной, — попросила Ада. — Купите зерновой и ржаной. Главное, не пшеничный с добавками, это ужасно вредно.
— Езжай через поселок, — посоветовал Пашка. — Быстрее будет. Сейчас тебе нарисую схему. Или маршрут проложу, только в навигаторе не все местные дороги.
— А возьми папин мотоцикл! — сказала Маринка. — Там не везде проехать на машине можно, не слушай Пашку. Бензин есть.
Ярослав задумчиво повертел листок с Пашкиными каракулями и вздохнул. Пашкин рисунок больше был похож на головоломку, чем на карту.
— Тогда мне нужен проводник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Са-аш, — позвала Маринка, которая слишком загорелась идеей с родником и желанием пофотографироваться в зарослях ландыша, которые можно было там отыскать. — Ты же на родник не хотела? Поможешь?
— Ни в коем случае, — помотала та головой. — Я не поеду.
— Вы меня боитесь или мотоцикла? — уточнил Ярослав.
— Я никого не боюсь, — огрызнулась Саша, хотя на самом деле боялась мотоцикла.