ограничивал, ему надо было лишь сказать Марко, куда он хочет поехать, и попросить лошадей.
Чувствуя доброе к себе отношение некоторых русских чиновников, имевших, по его наблюдениям, немалые деньги, Контарини пытался одолжить у них, но никто не спешил ему помочь.
В конце декабря вернулся из поездки на Север зодчий Аристотель Фиоравенти. Узнав об этом, посол обрадовался, ведь тот наверняка имел достаточно средств, для того чтобы выручить земляка. Дело оставалось за малым: ненавязчиво напроситься к нему в гости, чтобы потом поговорить о самом главном. Но придумывать ничего не пришлось, вскоре Контарини получил приглашение от Аристотеля на обед.
Хозяин, подстраиваясь под местные обычаи, хотел соблюсти хотя бы видимость поста, потому угощение на его столе было в основном рыбное. Но, как оказалось, такой выбор меню был сделан не только из-за поста. Аристотель собирался похвалиться своей добычей: все выложенные на стол многочисленные сорта рыбы и икры он привёз из своей поездки, ловил сам или покупал у тамошних рыбаков.
В гостях Контарини увидел в основном уже знакомые лица греков и итальянцев, из русских сидели лишь помощник зодчего Иван Мышкин да ответственный за материальное обеспечение строительства храма Успения боярский сын Иван Владимирович Ховрин-Головня, тоже, кстати, потомок древнего византийского императорского рода Комниных.
Аристотель увлечённо рассказывал о поездке, главной целью которой была ловля кречетов. Он мечтал поймать себе белоснежных кречетов, сильных и смелых, каких видел на охоте у великого князя Иоанна и которые, как ему сказали, водятся на русском Севере.
— Но мне не повезло, — огорчённо разводил руками зодчий. — Дорога оказалась трудной, ехали медленно, пришлось преодолеть полторы тысячи миль, в результате мы прибыли слишком поздно. Хорошей охоты не получилось, белых кречетов я не наловил. Хотя поймал других, ненамного хуже. Однако мне обещали и белых прислать, я уверен, что они у меня вскоре непременно появятся. Хотелось нашего герцога удивить такими птицами, но пока что я послал ему в Венецию с сыном Андреем в дар двух обыкновенных кречетов.
— А ты не побоялся без позволения государя сына из Руси отправить? — удивился один из гостей-греков.
— Великий князь ещё до своего отъезда мне на это позволение дал. И документы пропускные выписал. Мне давно надо было деньги для своего семейства переслать, да теперь к ним и трофеи прибавил: меха, рыбу. Кому, кроме сына, мог я это доверить? Да вы ведь помните, он уж не в первый раз домой поехал, прошлый год он такое же путешествие совершил! К осени назад вернётся.
Контарини молча проглотил обиду. Ведь Аристотель, его земляк, вполне мог бы доверить деньги и ему, послу венецианского герцога, тут бы дал в долг, там, дома, он бы отдал эти деньги семье архитектора. Но его здесь, по всей видимости, никто в расчёт не принимал. А может, ему просто не доверяют?
Аристотель тем временем похвалялся огромными моржовыми клыками:
— Поглядите, какие я достал зубы! — он взял с поставца два больших, не умещавшихся в одной руке белых клыка и поднял их вверх, чтобы показать всем собравшимся. — Я закажу себе из них замечательные шахматы! Мы за этими животными до самого Северного моря добрались! Я ведь сам этих моржей видел! — гордился своим приключением зодчий. — А сколько там мехов дешёвых! Вы даже себе представить не можете! Какая там замечательная охота! Соболи, горностаи, медведи! А зайцы белые — не хуже самих горностаев! Я и сам ловил, и купил немало, целый воз разных шкур домой отправил! Замечательный подарок! Правда, зимой там совсем темно становится, день и ночь сумерки, а то и тьма беспросветная. Зато, говорят, летом солнце совсем не заходит в течение двух с половиной месяцев. Рассказывают, что в полночь оно бывает в таком же положении, как у нас в Венеции вечером, в двадцать три часа по нашему времени! Бог даст, я всё это своими глазами посмотрю!
Аристотель увлёкся рассказом и уже забыл, что не достал желанных белых кречетов, настроение его поднялось, щёки порозовели. Он наполнил кубок и сказал тост на всём почти тут понятном латинском языке, потом сам же перевёл его на русский:
— За удачу, за благополучное возвращение домой!
Он не стал уточнять, за чьё возвращение и куда, за нынешнее, с Севера, или за будущее, о котором многие приехавшие сюда на службу лишь мечтали, а иные уже и перестали мечтать, ибо дом их был разорён врагом. Но все охотно выпили.
Лёгкая тень тревоги после этого тоста мелькнула на лице хозяина дома, но он быстро согнал её. Не так давно он и сам просился у великого князя в отпуск, на Родину, но получил категорический отказ, по крайней мере до завершения строительства храма Успения. Иоанн позволил лишь отправить домой сына с заработанными за год деньгами, распорядился, чтобы ему выписали нужные бумаги, выделили охрану. А без разрешения, Аристотель теперь уже хорошо знал это, дальше Новгорода не убежишь, да и туда вряд ли успеешь добраться: по дороге на заставах с каждого требовали необходимые проездные документы, особенно строго следили за иностранцами.
Конечно, Аристотель не бедствовал в Москве, пользовался почётом, уважением, получал от государя и ещё дополнительно зарабатывал хорошие деньги, имел отличное бесплатное жильё и слуг, великий князь заботился о его развлечениях, приглашал с собой на охоту, позволял ездить по стране. Но зодчий всё равно скучал по дому, и порой ему даже казалось, что он никогда не сможет выбраться из этого славного, богатейшего и всё же чужого города.
Он обернулся к Контарини, и они встретились взглядами. Оба думали об одном, и оба слегка позавидовали друг другу. У одного были деньги, чтобы поехать куда угодно, у второго — близкая возможность уехать.
Уловив момент, когда гости начали уже расходиться, Контарини подошёл, наконец, к хозяину со своей главной заботой. Он попросил одолжить денег, обещая вернуть их в какой угодно форме, хоть там, дома, семье, хоть прислать с посыльным сюда, в Москву.
Аристотель внимательно оглядел его пронзительным живым взглядом, усмехнулся и ответил на родном итальянском:
— Наивный ты человек, друг мой, Амброджио. Неужели ты думаешь, что если я дам тебе денег, то ты сможешь уехать?
Поверь мне, не далее границ московского посада. В этой стране ничего важного без позволения её государя не происходит. Коли он приказал тебе ждать его, никуда не денешься — придётся ждать. И никто тебе под страхом наказания денег не одолжит. Если тебе средства нужны на еду, на одежду,