вновь пожаловаться мужу, попросить защиты. Ждала три дня, но он ни разу за это время не появился в её хоромах, причём в последнее время это случалось нередко. Она послала записку, пригласив его на обед, но он не пришёл.
Вернувшись после трапезы в свою опочивальню, Софья предалась страданиям, вспоминая и переживая все перенесённые ею обиды, своё сиротство, оторванность от родины, близких. Вспомнила покойных родителей, чьих могил, видимо, никогда уж больше она не посетит, сестру, которую так и не повидала перед смертью, брата, который навсегда теперь пропал в османских гаремах, второго брата, бедствующего где-то в Европе, его детей, Софьиных племянников, их она, возможно, тоже никогда не встретит. Разнесла, рассеяла их судьба по чужим домам и погостам, лишила родного очага, средств, возможности быть хозяевами своей жизни. Ей, Софье, казалось бы, немного повезло, но и её, бесприданницу, каждый может обидеть, унизить — она имела в виду пасынка-наследника. Не дай Бог, что случится с её мужем, с Иоанном, тогда ей точно конец! Да и тот её в последнее время забросил...
Слёзы закапали из глаз сдержанной, волевой Софьи, но она быстренько одёрнула себя: хватит нюни распускать! От слёз один лишь результат — распухшие глаза да морщины. А ей надо оставаться красивой и привлекательной.
Софья проворно встала со своей широченной постели, присела к любимому зеркальцу, привезённому ею в качестве приданого. Небольшое, с темноватой гладью, обрамленное деревянным кружевом, это зеркало крепилось на деревянной же подставке. Царевна критично осмотрела своё отражение. Нашла, что глаза её действительно покраснели. Тогда она промыла их, вытерла тонкой голландской салфеткой, затем подбелила лицо, подрумянила щёки, намазалась ароматическими маслами. Вновь внимательно и критически осмотрела себя.
Ей казалось, что за минувшие пять лет семейной жизни она совсем не изменилась. Не постарела, не подурнела, несмотря на свои тройные роды. Даже, на её вкус, и похорошела. Ей шёл уже двадцать восьмой год, но разве это великий возраст для женщины, полной жажды жизни и любви? Её же переполняли страсти, и ей казалось порой, что за время её супружеской жизни их сила лишь возросла. Она никак не могла насытиться своим положением государыни, богатством, властью над людьми. Не могла насытиться и собственным мужем, которого ей постоянно не хватало. Она страдала, если он отлучался надолго из дома, что случалось достаточно часто. Но особенно горько и болезненно переживала она его отсутствие в том случае, если он находился в крепости, но не навещал её, как в эти последние дни.
Может быть, супруг охладел к ней? Нет, не может быть Необходимо немедля проверить это. Надо любым способом зазвать его к себе Может быть, пригласить мужа к любимице Феодосии, которая с утра чихала и подкашливала? Девочка слегка простудилась, заболела, надо предупредить Иоанна об этом. После смерти первой малышки он очень тревожно относился к любым недомоганиям детей, приходил по первому зову, бросая самые неотложные дела. Впрочем, он и так почти ежедневно навещал их.
Мысли Софьи плавно переключились на детей. Старшая, двухлетняя Феодосия, уже неплохо говорила, могла даже пожаловаться на то, что ей не нравилось. Годовалая Елена пока лишь гордо выговаривала «мама» и «папа», этим словам её усердно обучала нянька. Обе они хорошо отличали из всего окружения родителей, радовались им, но особенно почитали отца. Возможно, сказывался особый интерес к мужчине, их они редко видели рядом, может, замечали, с каким почтением относились к нему все окружающие. Несомненно, влияла на них и исходившая от него сила, уверенность.
Закончив свой туалет, Софья направилась на детский этаж, чтобы проведать ещё раз, как чувствует себя Феодосия Девочки имели каждая свою спальную комнату, но чаще находились вместе, играли или спали каждая в своей кроватке под присмотром няни и кормилицы. Когда царевна зашла и ним, младшая ещё спала, а старшая только что проснулась к тихо разговаривала с няней. Софья потрогала её лоб, он был горячим, глаза блестели.
— Совсем разболелась! — воскликнула мать.
— Да нет, не должно быть, — рассудительно и спокойно ответила ей няня, которую звали Феврония.
Это была вдовица средних лет из хорошей боярской семьи, не имевшая своих детей и искренно полюбившая подопечных княжон.
— Девочка немного простужена, — продолжила Феврония, — я её мёдом напоила перед сном, так она даже и не кашляла больше. В такую погоду несложно заболеть, вон какой мороз лютый стоит! Только печи и спасают!
— Да уж, погода неласковая, — согласилась Софья и поёжилась.
Она всё никак не могла привыкнуть к московским морозам.
— А государь заходил сегодня к детям? — по-возможности спокойнее спросила она.
— Да, ненадолго заглянул с утра.
— А ты сказала ему, что дочери нездоровится? — спросила Софья, стараясь скрыть обиду, вновь охватившую её от известия, что муж, навестив детей, не пришёл к ней самой.
— Он сам заметил, что у неё нос заложен, велел на печке её подержать, да разве удержишь эту козу! Да ещё на печке! Она вон и теперь уже вскочила.
— Голова болит, — пожаловалась княжна, услышав, что говорят о её болезни, и требуя, чтобы её пожалели.
— Вот видишь, — покачала головой Софья, — надо позвать отца, пусть он скажет, что делать.
— Тогда не вставай, не вскакивай на пол, а лежи, коли болеешь, — строго сказала нянька.
— Уже не болит, — тут же сориентировалась хитрюга, поняв, что ей невыгодно жаловаться.
Софья даже заколебалась — звать Иоанна или нет, ибо Феодосия в самом деле выглядела вполне здоровой. Она вздохнула, раздумывая, как ей поступить, но в это время раздался громкий радостный возглас:
— Папа пришёл! — и Феодосия, соскочив на пол, прямо в одной рубахе и вязаных носках помчалась навстречу Иоанну.
Софья обернулась и не могла скрыть своей радости. На пороге комнаты действительно стоял её супруг с протянутыми руками, в которые с разбегу влетела и была подхвачена его любимица.
Государь был в хорошем расположении, он подошёл к Софье, поцеловал её в лоб.
— Привет, жена, я уж соскучился по тебе!
Софья почувствовала, что муж навеселе, от него пахло вином. Она знала, что он пьёт мало и в основном слабые напитки, считая, что хмельной вид не украшает мужчину Софья охотно поддерживала его в таком мнении. Он отдал дочь няне, чтобы её одели, сам же положил руку на плечо жены. Она ощутила приятное волнение и поняла, что он испытывает то же. Рука его скользнула чуть ниже, к талии, и по