постройки сменились нисходящими к воде большими городскими кварталами. На правом берегу Рутенберг увидел старую крепость с тремя мощными башнями и зубчатыми сверху стенами, наискось спускающимися с холма, и спросил стоящего рядом Алданова.
— Марк Александрович, вот эта крепость, она построена так, чтобы защищать берег от нападения со стороны воды. Почему?
— Я читал, что она расположена здесь, в самом узком месте пролива, напротив другой крепости, которая находится на азиатском берегу. Они обе контролировали заходящие в Босфор корабли.
— То есть, как бы отрезали Константинополь от Чёрного моря, — догадался Рутенберг.
— Верно, Пинхас. С пятнадцатого века они служили одним из форпостов Османской империи.
— Которая пала ниц в этой Великой войне, — произнёс Рутенберг. — Султан не желал ввязываться в неё. И был, несомненно, прав. Немцы втянули его в войну, посулив быструю победу и подарив его адмиралам два новейших военных корабля. Теперь, Марк Александрович, здесь всем заправляет американская администрация.
Пролив становился всё шире. Пароход прошёл ещё километров семь, потом стал замедлять ход и, наконец, замер. Рутенберг услышал шорох цепи и всплеск упавшего в воду якоря. Через некоторое время со стороны пристани отделился катер и двинулся по направлению к пароходу. Пинхас подошёл к стоящему недалеко от сходен генералу Шварцу. Находившийся рядом с ним комендант «Кавказа» генерал Прохорович что-то ему объяснял и Рутенберг услышал обрывок разговора. Причина остановки судна стала ему понятна: военной администрацией Константинополя было решено до окончательного выяснения вопроса интернировать русских офицеров, прибывших на его борту. Вскоре катер приблизился к пароходу и оттуда на нижнюю палубу проворно поднялся одетый в морскую форму офицер. Шварц пригласил его и коменданта в свою каюту для переговоров. Через некоторое время они опять вышли на палубу. Офицер спустился на катер, который, грохоча мотором, развернулся и двинулся к берегу.
— Плывём на остров Халки, — сказал генерал в ответ на вопросительный взгляд Рутенберга. — Это недалеко отсюда.
— Я слышал, что офицеры интернированы, — произнёс Пинхас. — А что делать беженцам? У всех визы, между прочим.
— Безусловно, они могут поселиться, где пожелают. Но, по-моему, вначале лучше всем держаться вместе. Константинополь — огромный город. В нём можно затеряться.
— Согласен с Вами, Алексей Владимирович.
— Завтра утром соберу Совет обороны. У нас немало проблем.
Шуршание цепей и всплеск якоря оповестили о конце ожидания. Пароход, набирая скорость, миновал залив Золотой рог и пошёл вдоль берега. Взоры стоящих на правом борту пассажиров приковал вызвавший оживление циклопических размеров Софийский собор с величественным куполом. Огромная Голубая мечеть с шестью устремлёнными ввысь минаретами показалась на гребне большого пологого холма.
Пролив стал значительно шире. «Кавказ» вошёл в Мраморное море и двинулся вдоль его восточного берега. Миновав южные районы Константинополя, он повернул направо и, замедляя ход, приблизился к небольшому живописному острову.
— Хейбелиада, — услышал Рутенберг крик с капитанского мостика.
— Почему мы пристаём здесь? — спросил генерала Шварца Рутенберг. — Нам ведь нужно на Халки.
— Это он и есть, — усмехнулся Алексей Владимирович. — Греки дали этому острову имя Халки, которое означает «медный». Здесь были когда-то богатые залежи меди.
Корабль краешком своего огромного корпуса подошёл к явно маленькой для него пристани. Матросы бросили швартовы крепким парням на причале и опустили на причал мостки с ограждениями. Пассажиры, охваченные радостным волнением, что путешествие их окончилось на таком чудесном, покрытом зелёными холмами острове, стали сходить на причал, держа в руках свои сумки и чемоданы. Спустился в сопровождении своих приближённых и Андро со своим многочисленным багажом. Потом появился генерал Шварц и штабные офицеры, а вслед за ними на берег сошли солдаты и офицеры и построились на небольшой площади порта.
На следующий день к причалу островного порта подошёл корабль «Николай», на который ещё в Одессе пересели участники «славянской экспедиции». Её сагитировал, в противовес Шварцу, уже находясь на «Кавказе», Дмитрий Андро, слывший ярым антисоветчиком и авантюристом. В славянский список тогда записалось шестьсот четырнадцать человек, офицеров и штатских. В конце концов, Андро, получив от генерал-лейтенанта Шварца на экспедицию полмиллиона крон, на «Николай» так и не перебрался. Теперь все «славяне» сошли на остров. Рутенберг и Шварц встречали их в порту. На остров продолжали прибывать суда с беженцами из контролировавшегося английскими войсками Крыма.
2
Семья Толстых и Цетлины поселились в хорошей гостинице, другие в старинном греческом монастыре Святой Троицы в опустевшем в военное время общежитии принадлежащей ему семинарии. Рутенберг поселился со Шрейдером в небольшом домике на холме. Изумительный вид на Мраморное море успокаивал и напоминал ему о Капри.
— Григорий Ильич, я Вам рассказывал, как по приглашению Горького жил на острове Капри. Там с террасы его виллы открывался великолепный вид на бухту Марина Пиккола и Средиземное море.
— К сожалению, Алексей Максимович любит почёт, славу и красивых женщин, — напомнил Шрейдер. — В итоге он продался большевикам. А им нужна такая витрина.
— Вы ошибаетесь, любезный, — парировал Рутенберг. — Он стоит выше, он либерал с мировым именем, для которого счастье людей важней всякой политики. Октябрьский переворот он, кстати, осудил и рассорился с Лениным. Потом, я знаю, его в Петрограде стали преследовать, приходили к нему с обысками. Он помирился с Лениным и его оставили в покое.
— Коготок увяз — птичке пропасть, Пинхас, — заметил Шрейдер, попивая чай и смотря на покидающий остров кораблик.
Совет обороны собирался на вилле генерала Шварца. Сюда приходили проживавшие неподалеку Гурко, Ильяшенко, Брайкевич и Андро. Было ещё прохладно и заседание проходило в