— Там, наверху, — пробормотал кто-то.
— Кто сказал? — взвизгнул Выдержка. — Кто тут пиздеть научился…
— Тот, кто выстоит, — Айриг поднял секиру и потрясал ею при каждом слове, поскольку часто замечал, что секира добавляет остроты даже самым тупейшим доводам, — кто выполнит свою задачу — тот займёт почётное место у костра и своё место в песнях. Тот, кто сбежит с этой самой точки… прекрасно, — и Айриг харкнул на скрючившегося у своего сапога труса, — я не стану беспокоить Железноглава и требовать правосудия. Я предам его топору, и дело с концом.
— С концом! — провизжал Выдержка.
— Вождь. — Кто-то тянул его за руку.
— Не видишь, я тут пытаюсь… — рявкнул Айриг, оборачивась кругом. — Вот же бля.
— Про Девять Смертей - всё, забыли! Идёт Союз.
— Полковник, вы обязаны спешиться.
Винклер улыбнулся. Даже это далось с трудом.
— Не представляется возможным.
— Сэр, в самом деле, сейчас не время геройствовать.
— Ну а тогда… — Винклер окинул взглядом обе стороны многочисленных шеренг, появляющихся из фруктовой рощи. — Когда же время?
— Сэр…
— Чёртова нога не выдержит. — Винклер сморщился, потрогав бедро. Даже тяжесть ладони вызывала мучения.
— С ней серьёзно, сэр?
— Да, сержант, думаю вполне серьёзно. — Он не врач, но будучи двадцать лет военным, хорошо понимал значение вони от перевязки и багровых кровоподтёков вокруг раны. Если честно, этим утром он вообще не ожидал проснуться.
— Пожалуй, вам следует вернуться и показаться хирургу, сэр…
— У меня предчувствие, что сегодня все хирурги будут нарасхват. Нет, сержант, благодарю, но я поспешу. — Винклер рывком поводьев повернул лошадь, беспокоясь, как бы забота этого воина не убавила его храбрости. Ему понадобится вся его храбрость без остатка. — Бойцы Его величества Тринадцатого! — Он вытащил меч и устремил его острие на россыпь камней высоко над ними. — Вперёд! — И здоровой ногой пришпорил коня, понукая его вверх по склону.
Насколько он мог судить, сейчас он был единственным всадником во всей дивизии. Остальные офицеры, включая генерала Челенгорма и полковника Горста, оставили коней в роще и далее продвигались пешком. В конце концов, только полный дурак решит ехать верхом на такой крутой холм, как этот. Только дурак, либо выдуманный герой из книжки, либо мертвец.
Главная нелепица в том, что её даже нельзя было назвать раной. В своё время, столько уже лет назад, он штурмовал Ульриох, и лорд-маршал Варуз навестил его в госпитальной палатке, с глубокой признательностью пожал ему влажную руку и сказал что-то о храбрости. Винклеру потом часто хотелось вспомнить, что. Но ко всеобщему, а более всех к его собственному, изумлению, он выжил. Наверно поэтому-то он и не придал никакого значения царапинке на бедре. А теперь, по всем приметам, она его убьёт.
— Приметы чёртовы, — выдавил он сквозь зубы. Единственное, что он мог поделать — улыбаться сквозь муку. Только так и должно поступать солдату. Он написал все необходимые письма и полагал, что так лучше, чем ничего. Жена всё беспокоилась, вдруг не получится попрощаться.
Закапал дождь. Он почувствовал на лице холодящее пятнышко. Конские копыта поскальзывались в невысокой траве, лошадь фыркала и вскидывалась, сотрясая его ногу и кривя его рот. Потом впереди взмыли стрелы. Великое множество стрел. Потом они, огибая изящную дугу, начали устремляться вниз.
— Ох, чёрт бы побрал. — Он сощурился, и невольно ссутулил плечи, словно шагнул под град из-под крыши. Несколько упало возле него, беззвучно втыкаясь в торф. Он услышал сзади звон и стук — стрелы отскакивали от щитов и доспехов. Услышал вопль, за ним ещё. Стреляют. Попадают в людей.
Будь он проклят, если собирается просто сидеть, и всё.
— Йех! — И Винклер всадил шпоры, морщась, пока конь, пошатываясь, поднимался на холм — существенно оторвавшись от своих людей. Он остановился, шагах, пожалуй, в двадцати от линии противника. Можно было разглядеть, как пристально смотрят вниз лучники, их луки чернели на фоне начинающего снова смурнеть неба, моросящего по шлему Винклера иголочками дождя. Он чудовищно близко. Нелепо простая цель. Мимо него вжикнули стрелы. С великим трудом он повернулся в седле и, закусив губу в ожидании боли, встал в стременах, поднимая меч.
— Воины Тринадцатого! Навались! Вам что, в другую сторону?
Упало несколько солдат — новые стрелы хлестнули по первому ряду, но остальные издали грудной рёв и рванули вперёд, чем-то весьма похожим на бег, что оказалось чертовски замечательным подтверждением их боевого духа — после всего проделанного-то марша.
Винклера проняло странным ощущением в пульсирующей ноге. Он опустил взгляд и, к своему изумлению, увидел стрелу, воткнувшуюся в его омертвелое бедро. Он разразился хохотом.
— Это моё наименее уязвимое место, долбаное мудачьё! — завопил он северянам на валу. Передний из его атакующих воинов уже поравнялся с ним, топоча в гору с диким криком.
Стрела глубоко вошла в шею коня. Он встал на дыбы, и Винклер подскочил в седле, едва-едва не выпустив поводья, что в любом случае оказалось лишней тратой времени, ибо его скакун накренился на бок, подогнулся, рухнул. Раздался страшный гул удара.
Винклер попытался вытрясти дурман из головы. Попытался оглядеться, но застрял, прижатый конём. Хуже того, похоже, при падении он врезался в одного из солдат, и копьё своего пропороло полковника. Сейчас окровавленное острие вылезло из винклерова бедра, как раз под самой кирасой. Он безнадёжно вздохнул. Видать, куда бы ты броню не прицепил, её всё равно не будет там, где надо.
— Что ж такое, — проговорил он, разглядывая высунувшуюся из бедра сломанную стрелу. — Ничего ж себе. — Вроде и не болит, вот ведь странно-то как. Тем не менее, это мог быть и плохой признак. Скорее всего. Повсюду вокруг сапоги колошматили грязь — его люди штурмовали холм. — Так держать, ребята, — слабо взмахнул рукой. Остаток пути им придётся преодолевать без него. Он глянул в сторону рвов — недалеко. Совсем недалеко. Он заметил примостившегося лохматого бородача с наведённым на луком.
— Вот, падла, — проговорил он.
Выдержка выстрелил в пидорка, который только что был на коне. Сейчас он расплющен под конём, и никому уже не опасен, но так, нахрен, бесстрашно выделываться в пределах досягаемости лука Выдержки явно оскорбляло его меткость. Как часто бывает с удачей, удача оказалась ненадёжной мелкой сранью — его подтолкнули под локоть именно тогда, когда он спустил тетиву, и выстрел унёс стрелу высоко в небо.
Он рванул из колчана новую, но тем временем события пошли слегонца в разнос. Слегонца существеннее, чем слегонца. Союз подтянулся к траншее, что они вырыли, и к земляному валу, что они насыпали, и теперь Выдержке хотелось бы, чтобы он копал малость глубже, а кидал землю малость выше, ибо вокруг уже охереть сколько южан, и куда больше ещё в пути.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});