одобрительно улыбнулась. — Созывай своих молодцов. Да пусть прихватят лопаты. Снега под стены намело — не подберешься.
Вскоре княгиня уже объясняла отобранным Атни воинам, как приводить в движение многочисленные осадные машины. Солдаты слушали, разинув рты, (Они и не подозревали, что кроется в хрупких городских стенах), да с любопытством поглядывали на княгиню. Они привыкли видеть ее издалека, мельком, на людных празднествах, окруженную пышной свитой. А теперь она была совсем рядом, хрупкая закутанная в меха женщина с бледным, строгим лицом. Она неторопливо объясняла своим ученикам движение каждого механизма, заставляла пробовать, хмурилась, когда завести машину не получалось, и облегченно вздыхала, улыбаясь, когда все наконец приходило в движение. Однако нападать на столицу не спешили. С высоких стен раэнорцы наблюдали за проходившими по их земле бесчисленными войсками, движущимися на запад. Поток не иссякал ни днем, ни ночью. Кто шел по своей воле, надеясь на поживу, кого подгоняли пинками и плетьми. Хорошо одетые, сытые всадники на крепких мохнатых лошадях подъезжали к полузасыпанному рву и со злой радостью на смуглых лицах что-то кричали на своем тарабарском языке и беспорядочно, будто в шутку, стреляли из маленьких луков. Их сменяли высокие статные воины в меховых одеждах с длинными мечами, неутомимо шагавшие в стройных колоннах. Полные надменной гордости, они не поворачивали головы, чтобы взглянуть на засыпанные стены Дол-Раэна. Элен с тоской осознавала, что борьба Арандамара с нашествием будет неравной. В такие минуты она с ненавистью вспоминала старого правителя. Зачем тому было втягивать в бойню Хаггара? Не обещал ли он, что сын умрет для него, уйдя из страны? К чему было тревожить мертвецов? Но не всем проходившим мимо столицы удавалось делать вид, что они не замечают осажденных. Время от времени до раэнорцев долетали угрозы и проклятия на их родном языке.
— Проклятая ведьма со своими выродками!
— Колдуны! Чтоб вас всех падучая поразила!
— Подохнете с голоду! Затравим вас, как лисиц!
Элен презрительно улыбалась, слыша полные ненависти речи.
— Вот какое мнение о нас у наших соседей, — говорила она стоявшим рядом Румилю и Атни. — Странно. За что они нас ненавидят?
— Я думаю, от зависти, — пожал плечами Атни. — Взгляни, госпожа, те, кто орет, по уши закутаны в украденное ими из опустевших раэнорских домов тряпье.
— Возможно. Но оставим этих несчастных. Меня занимает другое: почему они не штурмуют стены? Ты что-нибудь понимаешь?
— Честно признаться, нет. Судя по обилию барахла, которое они тащат, поживиться эти паршивцы не прочь. И все же они сюда не суются. Не подходят к стенам ближе, чем на полет стрелы. Госпожа, это, конечно, глупо, но мне кажется, что им запретили.
— Запретили? — задумчиво проговорила Элен и переглянулась с телохранителем. Румиль кивком пригласил госпожу внимательно посмотреть вниз. Вглядевшись в темную шевелящуюся толпу, Элен проследила взглядом за рукой телохранителя и изумленно прошептала:
— Морнийцы!
Всадники Морна! Маленькими черными островками возвышались всадники в пешем потоке, подгоняя нерадивых плетью. И они же обрывали проклятья, несущиеся из исходящих пеной ненависти ртов.
— Вот она, стена, отделяющая их от нас. — Элен показала Атни на зловещих всадников. — Осады не будет. Можно уходить со стен. Пока мы в безопасности.
Сама Элен так и сделала. Она вернулась во дворец, утратив интерес к происходящему за стенами столицы. Атни какое-то время упрямился, но потом, измученный бесплодным ожиданием, приказал своим воинам отходить. На опустевшей стене остались лишь дозорные. А снег все падал, то неслышно ложась на землю легкими хлопьями, то, подхваченный ветром, вздымался гигантскими сугробами, то вьюжил, плотной белой пеленой заволакивая мир. Все чаще к вою ветра за окнами и в каминных трубах примешивался другой вой, от которого леденело сердце. И все чаще, сначала шепотом, а потом и в открытую осажденные стали поговаривать о заселявших оставленный город призраках. Поначалу раэнорцы восприняли новость как странную забаву. Как в детстве, возбуждением горели глаза при рассказах о белесых тенях, неверном мерцании света в окнах опустевших домов, о злобном шепоте. Но возбуждение прошло, когда уходившие в город люди начали бесследно исчезать. Дозорные возвращались с бледными, неподвижными лицами и остановившимся от ужаса взглядом, а потом заболевали. И гасли, несмотря на все усилия Дию, не в силах справиться с чарами.
Элен решилась. Она созвала совет. Когда командиры четырех отрядов, Атни и Велемир пришли в ее покои, она встала и, оглядев измученных, полных сомнений и растерянности людей, сказала:
— Пора. Мы спустимся в подземелья. Снимайте со стен дозоры. После минутного молчания, воцарившегося после ее слов, Атни воскликнул:
— Еще не время!
Его поддержали:
— Мы сами себя погубим!
— Вот уж впрямь, замуруют нас заживо, как лис в норах!
— Это безумие!
Элен не прерывала, не останавливала. Наконец Атни взволнованно спросил: — Объясни, почему ты считаешь, что время пришло.
Она пожала плечами:
— У нас нет выбора. Вы можете предложить что-то еще?
Один из командиров чуть слышно пробормотал:
— Как только мы уйдем со стен, они войдут в город.
— Никто из живых больше не войдет в Дол-Раэн. Не людей нам надо бояться. — Тогда тем более не надо лезть под землю, — поддержал командира его сосед. — Для хозяйничающих в столице призраков подвалы — дом родной.
— Ты ошибаешься, — спокойно возразила княгиня. — Как-нибудь я объясню это тебе и остальным. Как только мы спустимся в подземелье, оборотни оставят нас в покое.
— Откуда эта уверенность? — хмуро спросил еще один из пришедших.
— От знания, — устало ответила княгиня. Взглянув на Атни, она сказала: — Ты знаешь мое мнение. Решай. Он, хмуро взглянув на соратников, ответил:
— Хорошо. Но не сейчас. Завтра.
И все же какое-то время после их разговора дозоры еще выставлялись и дворец освещался сотнями светилен. Раэнорцы не спешили спускаться под землю. Княгиня не торопила. Она чувствовала, что ждать осталось недолго. Вскоре к несшимся с опустевших улиц унылым звукам и к смутным белесым теням, сливавшимся с непрерывно падающим снегом, прибавился безотчетный страх и приступы жгучей тоски. Люди слонялись по дворцу, понурые, безразличные ко всему, с пустотой в глазах. Командиры в тревоге сообщали Атни о случаях неподчинения их приказам. Темное, мутное небо, сковывающий холод, несмотря на то что камины во дворце пылали вовсю, и снег, белый, безразличный ко всему снег, сводили с ума. Элен редко выходила из своих покоев. Дию пропадал в подземельях. Оставшихся слуг он заставил работать над благоустройством их будущего жилья. Он посещал княгиню редко, заглядывал на минутку, вглядывался в лицо и уходил.
— Вот, госпожа, теперь ты знаешь, кто больше всех тебе предан, — торжествующе говорил Ирлинг, свысока поглядывая на утомленного старика. — Этот нерадивец, случайно,