Читать интересную книгу Связанный гнев - Павел Александрович Северный

почему не на Дарованном? Хозяйка твоя в беде.

– В какой беде?

– Неужли в самом деле такой непонятливый? А то, может, прикидываешься? В беде Сучковы.

– Пояснее говорите, господин Дымкин.

– Скажу. Открыта на Дарованном западенка над революционными варнаками. Свили гнездышко под очами Соньки Сучковой, потому сама понабралась кое-чего в столице недозволенного. У старательницы Травкиной. Знаешь такую бабенку? Может, отопрешься? Так вот, у нее нашли листовки, да такие хлесткие по написанному, что бабе не миновать Сибири по этапу.

– Вас, вижу, все это радует?

– Не понимаешь моей радости? От души радуюсь. Дымкин верен царскому престолу. А вот ты, Бородкин, огорчен сказанным. А потому, что одного поля ягодка с Травкиной.

– Повторите еще разок. Может, ослышался?

– Нет, не ослышался, Бородкин. Твоя судьба в моих руках.

– Давно?

– Не шибко. Но это не важно. Имею сведения, при сем верные, о твоей причастности к революционным беспорядкам, от кары за кои ты до сей поры ловко увертывался.

– А доказательства?

– Без них не было бы и речи. Припомни верх-исетского купца Адриана Дроздова.

– Не знаю такого.

– Врешь! Знаешь его. Вот у него имеются все доказательства твоей преступной вины перед государем императором.

– Какие доказательства?

– Полицейская афишка, а на ней твой портретец.

– Покажите?

– В свое время увидишь. Пока слушай, что стану говорить. Слушай повнимательней и соображай. Начну с того, что по фамилии ты, может, и Бородкин, но только не мытищинский мещанин, а всего-навсего слесаришко Верх-Исетского завода. Понятно?

– Понятно.

– Участвовал ты в забастовках в пятом году, но от острога ушел. С перепуга сейчас на лицо не мучнись. Сказал, что пока судьба твоей жизни в моих руках. От самого тебя будет зависеть, как распоряжусь ей. Услышанное про себя гольная правда. Но про нее ни жандармы, ни полиция пока ничегошеньки не знают. Дымкин не донес на тебя. Потому ты ему надобишься. И впредь Дымкин не донесет, ежели у тебя для спасения ума хватит. Для этого есть у меня условия.

– Интересно.

Дымкин достал из кармана поддевки пачку бумажек и, издали показав Бородкину, вновь положил в карман.

– Уразумел? Крамольные листовки. Дам тебе их, ежели сегодня, ну хоть сейчас, сядешь со мной на тройку. Катанем мы на Дарованный. На нем уйма всякого начальства. Прикатим туда, а ты и ошарашишь всех признанием, что главный доверенный Сучковых Лука Пестов – главарь приисковых крамольников, и предъявишь полученные от меня листовки, подтвердив, что получил их от горбуна. Листовки тютелька в тютельку такие же, как отнятые у Травкиной. А дальше понимаешь, что Пестову тюремные харчи, а Сучковым убытки и неприятности.

Бородкин, слушая, переломил в руках деревянный аршин и, кинув обломки на прилавок, не отводил глаз от Дымкина.

– Еще что скажете?

Дымкин достал из кармана револьвер.

– Бородкин, смотри, соображай! Не замышляй супротив меня чего. Пулькой прошью!

Бородкин, сжав кулаки, смело шагнул к Дымкину. Купец, попятившись, зацепился каблуком за рогожу, падая, выстрелил, отколупнув пулей от потолка кусочек штукатурки. Бородкин успел наступить на руку с пистолетом и, схватив Дымкина за другую, вывернул ее назад, а купец вскрикнул от боли. Выстрел услышали работавшие на берегу мужики из артели Сорокина, вбежали в лавку.

– Помогите связать купца! Беду привез! На полке полотенце. Вяжите. Не бойтесь, за все отвечу.

Когда в лавку вбежал Сорокин, Дымкин сидел на полу, ругаясь, отплевывался, задыхаясь от душившей его злобы.

– Чего сдеялось, Макар Осипович? – спросил Сорокин.

– Листовки у него.

– Не скажи? Видел?

– В кармане поддевки. Только не тронь. Мы его сейчас свезем на Дарованный. На его же тройке доставим.

– Это разом. Вести?

– Давай.

Сорокин рывком за шиворот поставил Дымкина на ноги и вывел из лавки. Доведя до тройки, впихнул его в экипаж. Бородкин сел рядом с Дымкиным. Сорокин молча скинул с козел дымкинского кучера, сев на них, стегнул вожжами коренника по крупу и послал тройку с места вскачь…

4

Продолжение допроса началось после того, как жандармы в одиночестве пообедали в хозяйской столовой. Из Златоуста прибыл исправник Зворыкин, а после разговора с ним ротмистр Тиунов покинул Дарованный.

На допросе в конторе за столом теперь сидели корнет Савицкий, следователь Мордюков, а Тиунова заменил исправник Зворыкин.

Для присутствия на допросе были вызваны главный доверенный Лука Пестов, бухгалтер Рязанов и смотритель Жихарев. И без приглашения в конторе были Новосильцев и доктор Пургин.

Допрашивали Лидию Травкину. Она стояла ссутулившись, опустив голову с растрепанными волосами. На все задаваемые следователем вопросы не проронила ни единого слова. Ее молчание бесило Мордюкова. Который раз повторяя одни и те же вопросы, он только переставлял в них слова, все время то повышая, то понижая голос, стукал кулаком по столу.

– Твоя молчаливость, Травкина, только углубляет твою омерзительную вину. Чего притворяешься дурочкой? Заверяю, что в конце концов найду способ прекратить твою немоту.

Травкина, вскинув голову, взглядом, полным ненависти, оглядев следователя, отрывисто спросила:

– Бить станешь?

– Разве сказал об этом?

– Зато подумал. Аль не бил меня в бане, когда явился с листовками?

– Врать вздумала? Да ты просто животное.

– Только себя самого за человека признаешь? Винишь меня в том, в чем не виновата. Сычиха-то созналась, а ты все одно вяжешься?

– Помолчи!

Травкина засмеялась.

– Вот ведь как. То велит говорить, то молчать. Грызешь меня глазами, а рукам воли дать нельзя. Потому знаешь, что Травкина не пугливая ярочка. Чать, не успел позабыть, как выкинула из бани, что все листовки потерял.

– Травкина!

Мордюков, встав уперся сжатыми кулаками в стол. Травкина, смеясь, спросила:

– Боишься подойти? Я тебя при всем народе выкину из конторы как куль с дерьмом.

– Молчи, Травкина!

Но Мордюков, закашлявшись от крика, сел, опустив голову на руки.

– Задохся? Душит тебя злоба на простого человека за то, что не признает тебя важным царским слугой. Жалеешь, поди, что не наедине допрашиваешь, то бы уж дрались с тобой. А тут нельзя тебе власть надо мной показать. Господа сидят. Могут за меня заступиться.

Мордюков, справившись с кашлем, осмотрев бывших в конторе, остановил взгляд на Жихареве.

– Утром, Жихарев, вы сказали мне, будто два раза видели Травкину и студента Рязанова, когда они разговаривали у запруды старой мельницы с монастырским служкой по имени и прозвищу Ваня-Образок.

– Так точно, видел такое происшествие.

– Сказали также, что подозреваете Травкину и Рязанова в тайном сговоре со служкой. Что вас заставило так подумать? Чем можете доказать свои подозрения?

– А вот чем, господин следователь. Во второй раз, как они меня приметили, Травкина шибко торопливо выхватила из рук Вани бумажки и сунула за пазуху.

– Какие бумажки?

– Вот про это ничего не могу доложить.

– Почему не узнали от