Второй всадник воскликнул таким же жутким голосом:
— Красное чую! Алое вижу!
А третий взвыл, словно ветер в Пещере Хвит Гвинт:
— Псы Гверна, бойтесь Мордвидд Тиллион!
Рин вернулся. Ему было страшно рассказывать о том, что он услышал, но по этому предзнаменованию все поняли, что поле битвы не может быть далеко. Все радостно продолжали путь. Теперь мы ехали на опорах по гати, тянущейся по полузатопленным заливным лугам, лежавшим по обе стороны Темис, бьющей из королевства Аннон в нескольких милях к западу от того места, где мы сейчас находились.
Перед нами, отражаясь в разлившейся от проливных дождей реке, на берегу лежало покинутое поселение. Окрестная долина была опустошена во времена войн Артура с Кередигом и ивисами, и мало кто из бриттов возвращался в эти места после заключения мира, поскольку города и усадьбы здесь населяли духи убитых. До прихода Артура долина принадлежала ивисам. Здесь и до сих пор жили их потомки, давая заложников и клятвы верности королю Кинддиддану из Каэр Кери. Они были крещены. Эти ивисы возделывали низинные луга, которыми пренебрегали бритты, предпочитавшие вольный воздух холмов. Но все равно мало кто доверял поселенцам, поскольку бледноликие ивисы могли снова начать завоевания и вторжения. К тому же они продолжали придерживаться дикарского языка и обычаев своих праотцов, да и не зря говорят: «У труса много замыслов».
Печально, как печально было видеть благородную Темис, одну из Трех Великих Рек Придайна, превращенную в мутный, извилистый поток с берегами, покрытыми грязной пеной. Воистину, в прежние времена бритты были великанами, когда короли их правили Придайном с его Тремя Островами и Тринадцатью Сокровищами и охраняли их. Мрачные мысли закрадывались в мою душу, пока одиноко сидел я на упавшей каменной притолоке в разрушенном городе. Теперь там, где некогда в каждой хижине и в каждом зале звучала звонкая бриттская речь, жили змеи и лисы.
Пока я сидел в раздумьях, на меня вдруг упала длинная тень. Я поднял взгляд и увидел перед собой короля, который был истинным великаном да к тому же еще и поклялся восстановить Остров Могущества. Мэлгон Высокий обратился ко мне с громким смехом:
— Ах, Мирддин маб Морврин, неужели дошло до того, что ты ютишься в доме без крыши? Идем со мной, и, может быть, ты еще будешь носить пурпурную мантию и купаться в золоте язычников!
Я улыбнулся и встал, чтобы идти с королем. Пока мы шли по заросшей вереском улице, он объяснил мне, что хочет первым ступить ногой в Темис, поскольку он первый Пендрагон Острова со времен Артура, который пошел походом против нечестивых ивисов на юг. Вместе мы подошли к краю воды, где обнаружили причал и набережную маленькой гавани, затянутые илом и частично обрушившиеся из-за того, что деревянные опоры подгнили. Из ила под нами торчал скользкий бок затопленного судна, и речные водоросли бились над ним в потоке, как потрепанные знамена разбитого войска.
— Отсюда в прежние времена люди Каэр Кери обычно отправляли вниз по реке товары из своих кантрефов в Каэр Ллуннайн[110] и за море, — вспоминал король. — Теперь гавань эта заброшена, да и сам Каэр Ллуннайн в руинах. Стыд и бесчестье королям и племенам Кимри, что такое произошло, сын Морврин.
— Воистину, стыд, о Мэлгон Высокий, могучий сын Кадваллона Длинная Рука! — неожиданно раздался позади нас голос. Посмотрев с края пристани вниз, мы увидели женщину, присевшую у воды. Она стирала одежду там, где дорога спускалась к броду. Она не поднимала лица, занятая своим делом, и с головы ее спускались девять расплетенных кос[111].
— Кто ты? Откуда ты меня знаешь? — спросил Мэлгон Гвинедд.
Женщина не ответила и не подняла головы, продолжая делать свое дело.
— Хочется мне возлечь с этой женщиной, — сказал мне Мэлгон.
— Вернись прежде из Ллоэгра к началу сбора урожая, о король, — хрипло ответила женщина и медленно подняла лицо, — тогда и поговорим о том, чтобы тебе возлечь со мной, — если вернешься.
Взгляд у нее был не из тех, с которым приятно встретиться, а голос был похож на карканье ворона.
— Удастся ли мой поход, о Прачка у Брода? — спросил Мэлгон.
— Не могу сказать, — ответила женщина. — Темис осквернена от истока до устья, но близится время, когда по южным землям Придайна потечет такая кровавая река, по сравнению с которой Темис покажется лишь ручьем.
— Я действительно слышал, что ивисские вилланы построили поселение у ее начала и отравили чистые истоки Темис. Верно, что кровь потечет от королевского похода, — согласился Мэлгон Гвинеддский. — Но скажи мне, женщина, будет ли то кровь Красного Дракона или Белого?
Женщина у воды коротко рассмеялась, колотя о камни рубаху с широкой пурпурной каймой по подолу. Рубаха запеклась в крови, и поток под нашими ногами окрасился алым.
— Не так давно, — сказала женщина, — сидела я на каменном столбе в Деганнви и говорила там с Брех, коровой Мэлгона Гвинедда. И ей сказала я слова, которые ныне говорю тебе, о король: «Смотри, злосчастная Брех из Гвинедда, будь начеку, чтобы люди Ллоэгра не застали тебя врасплох и не угнали в свой лагерь Так может случиться, если ты не будешь постоянно бдительной». Мы живем во времена разрушений, и ничто не является таковым, каким кажется, о Дракон Мона.
— Чью рубаху ты стираешь? — спросил я. — И чья кровь струится с нее?
— Это рубаха и кровь того, кто должен пасть, когда встретятся войска на поле битвы, сын Морврин. Велико будет побоище, сытен будет пир воронов, и я призову мертвых к сбору!
— Я знаю не хуже тебя, о Прачка у Брода, что где битва, там и кровь, — гневно воскликнул король. — Но не скажешь ли ты нам о том, чем все кончится, чтобы мы могли избежать нашего тингеда?
Женщина второй раз рассмеялась.
— Что предупреждать о предопределенном? — хрипло спросила она. — Если бы ты знал все, что тебе предстоит, то, думаю, это высосало бы кровь из твоего сердца и лишило бы тебя отваги. Оружие твое безжизненно лежало бы возле тебя, земля под ногами твоего скакуна была бы скользкой, как сырое мясо угря, ты претерпевал бы родовые муки женщины, и стены твердыни Деганнви стали бы для тебя призрачнее туманов, что клубятся по берегам реки!
Действительно, над рекой, заливными лугами и лесом сгущался вечерний туман, и стены разрушенного города вокруг нас вставали из его дымки, как острова из океана. Поднялся холодный ветер. Нас с Мэлгоном пробрала дрожь, и мы поплотнее закутались в плащи. Пора было возвращаться к лагерным кострам. На рассвете войско Кимри пересечет этот брод.
Женщина у воды рассмеялась в третий раз — и в последний, подняв к нам сложенные горстями руки. Сквозь клубящийся туман мы увидели кровь, густую и алую, как осадок в вине, капавшую сквозь ее пальцы на рубахи в воде у ее ног.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});