— Чьи это войска? — спросил, нахмурившись, король Мэлгон.
Никто не ответил ему, поскольку никто этого не знал.
— Что скажешь, трибун? Будем ждать здесь их нападения или спустимся в долину и нападем на них там, где они нас ждут?
Я был рад увидеть в глазах моего друга живые искорки, какие видел до того всего один раз — в ночь на склоне Динллеу Гуригон, когда он рассказывал мне о первой своей битве в восточной пустыне. Он живо огляделся по сторонам с задумчивым видом искусного игрока в гвиддвилл, как я понял, в одно и то же время оценивая расположение противника, местность и возможные передвижения. Он снова повернулся к королю.
— Мне ясны две вещи, о король. Во-первых, нашего прибытия ожидали, и к тому же похоже, что враг оценил наши силы. Во-вторых, они настолько не боятся, что пренебрегают стенами этого города и встречают нас в открытом поле. Они к тому же оставили в тылу у себя реку, что говорит либо о беспечности, либо о сильной уверенности в своем превосходстве. Насколько я вижу, нам надо продолжать двигаться с должной осторожностью, пусть мы и сильны.
— И что ты посоветуешь? — спросил король. — Разве баран остановит быка? Разве с нами не все войско Кимри, племена Кунедды, и Каделла, и Брихана Брихайниога? А Герайнт Дивнайнтский, крик которого всегда раздается в первых рядах войска?
Верно говорил великий король, но глаза всех присутствующих были устремлены на искалеченного ветерана, у которого не было ни кровных связей, ни уз приемного родства, ни роду, ни племени. Он был чужим среди войска с красными копьями, могучих сынов Придайна. У трибуна была привилегия поэта, который странствует от одного королевского двора к другому Он был мастером и творцом, который создает победу из поражения и порядок из смятения, как писец украшает тонкими завитками поля страниц или как поэт складывает слова в звучные аллитерации и мерным сочетанием слогов превращает их в чародейные стихи.
— Если мы собираемся драться, то дело пойдет гладко, если враг встретит нас там, где мы хотим, а не там, где он хочет, — решительно заявил он. — Пусть отряд конницы пройдет по долине слева от нас и захватит первый брод вверх по течению. Посмотри — вон там, на противоположных берегах, стоят друг напротив друга ферма и разрушенная вилла. Скорее всего они связаны бродом.
Все выжидательно посмотрели на короля. Тот кивнул.
— Пусть это сделает отряд из Майрионидда! — приказал он, и гонец тут же развернул коня и помчался сквозь рощу.
Руфин, который все еще осматривал лежащие впереди земли, продолжал говорить скорее себе самому, чем нам:
— Место открытое, для маневра перед фронтом места достаточно — похоже, они еще и хорошо дисциплинированы. Мы должны попытаться прорвать их ряды, и тогда посмотрим, что можно будет сделать. Принцепс Рин, — сказал он, повернувшись к сыну короля, который жадно поглядывал на неприятельское войско, как ястреб на добычу, — ты офицер предприимчивый, как я вижу. Не возьмешь ли когорту и не поведешь ли ее на сей раз вправо, перейдя через реку там, где сможешь встать напротив лесистого холма перед городом? Как только ты займешь тот берег, то действуй по своему разумению, чтобы отвлечь или потревожить врага, не слишком рискуя собой.
Рин маб Мэлгон рассмеялся и сверкнул глазами на своего друга принца Эльфина.
— Не страшись, о чужестранец, — мы уж им устроим! Я жажду крови, как хмельного меда или вина в залах Деганнви! Вороны Дифрин Хаврен сегодня получат свою долю!
— Это все верно, принцепс, — возразил солдат, — но здесь больше можно выиграть лисьим коварством, чем бычьим напором. Искусный кавалерийский офицер многого может добиться, оказавшись в тылу у врага. Стены Неаполя оказались слишком крепкими даже для Велизария, насколько я помню, и все же город пал, когда предприимчивый исавр вместе с шестью сотнями солдат пробрался в город по разрушенному акведуку. Делай то, что сможешь.
Рин маб Мэлгон снова рассмеялся, хлопнул Эльфина по плечу и помчался к своему отряду. Трибун повернулся к королю.
— Сначала посмотрим, не сможем ли мы выманить их вперед, поскольку вряд ли они вылезут оттуда, где стоят, — видишь, излучина реки прикрывает их фланги. Жаль, что у нас мало лучников, иначе мы бы попробовали поиграть в ту же игру, которую Нарсес устроил при Буста Галлорум. И все же посмотрим, что мы можем сделать. Вот что предлагаю, о король. Выдвини вперед самых нестоящих своих пехотинцев, которые охраняют твой обоз, и пусти их со знаменами, трубами и пылью вперед, покуда мы будем стоять здесь. Это должно привлечь внимание врага и, возможно, даже заставить его двинуться вперед, чтобы испытать нашу силу.
Король кивнул — он был сведущ в деле войны с тех пор, как одолел своего дядю и захватил трон Гвинедда.
— Тем временем, — продолжал трибун, — тебе надо разделить остальное твое войско на две равные части и продвинуть их из арьергарда вниз по обеим сторонам этого холма, насколько это можно сделать, не привлекая внимания врага к нашему передвижению. Затем по сигналу пусть левый наш фланг двинется под прикрытием этих деревьев вдоль реки, что течет внизу, покуда правый со всей возможной скоростью пойдет туда, где река делает изгиб в нашу сторону, чтобы упереться своим правым крылом в ее берег. Но ни один фланг не должен двигаться с места, пока я не скажу. И когда они двинутся, нужно, чтобы всадники опустили вниз копья и закрыли плащами свои шлемы и доспехи.
Мэлгон Высокий и короли как один поехали назад, чтобы осуществить план трибуна, который им показался хорошим. На миг только мы четверо остались на дороге перед лесом, глядя вниз на сомкнутые ряды трех могучих отрядов, что стояли в зловещем бездействии поперек нашей дороги. Враг, река и город — мне показалось, что мы столкнулись с тремя Препятствиями, которые нелегко будет преодолеть. Принц Эльфин смотрел вслед своему названому брату Рину с некоторой завистью и с нетерпением ждал, чтобы трибун дал ему какое-нибудь столь же дерзкое поручение. Руфин, однако, повернулся к старцу Мэлдафу, мудрому советнику Мэлгона Гвинедда, и ко мне. Мы спешились, отдав коней на попечение рабов, а принц Эльфин оставался в седле, опершись на древко копья, упертое тупым концом в землю.
— Я думаю, ты понимаешь мои намерения, — доверительно сказал трибун. — Я рад, что король смотрит на дело так же. Я не ожидаю, чтобы что-то пошло слишком плохо, хотя многое зависит от искусства вражеского полководца Я надеюсь, что он двинет всю или часть своей армии сюда, на наш центр, чтобы мы могли ударить с нашими основными силами ему по флангам. Фронтин в своем труде рекомендовал такой маневр, хотя, как он указывает, нужно поостеречься от непременного риска того, что враг может весьма удачно прорваться через ослабленный центр.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});